Трансформация власти в 1917 году

    Между тем угроза демократии исходила не только из диаметрально противоположных  станов. Как это ни парадоксально, диктатуру мог породить и собственно демократический лагерь. По существу, эта часть общества менее других была заинтересована в таком исходе. Средние слои населения имели  известный материальный достаток; в  ходе революции они получили все, чего желали: политические права, свободу предпринимательства, официальные заверения в незыблемости частной собственности на средства производства и пр. Более того, они были искренне заинтересованы в стабилизации обстановки, в наведении порядка и обеспечении безопасности, в укреплении правового государства. Тем не менее, как раз в этой среде и появился режим единоличной власти, но не в виде жесткой, строго централизованной системы правления с максимальным ограничением прав человека и даже исключением из политики целых слоев населения, а как фактически неограниченная власть личности, опирающейся на мобильный административный аппарат и отчаянную политическую, и социальную демагогию. Случилось так, что в конечном счете носителем такой власти оказался А.Ф. Керенский.

    Сползанию общества к диктатуре способствовала также слабость местной власти. В  условиях революции власть на местах находилась в подвижном, переходном состоянии. За нее боролись самые  различные организации и учреждения: общественные исполнительные комитеты, комиссары Временного правительства. Советы, городские думы, земские  управы и т.д. В результате в одних  губерниях было полное безвластие, в других - власть оказывалась в ведении какого-либо одного органа, в третьих - двоевластие, в четвертых - троевластие, а в пятых - претендентов на власть было столько, сколько более или менее активно действовало организаций и учреждений. Однако наиболее реальными претендентами на местную власть весной 1917 г. оказались общественные исполнительные комитеты, институт комиссаров Временного правительства и Советы.

    Первое  время власть на местах имели общественные исполнительные комитеты. Они возникли раньше других организаций и учреждений и действовали на губернском, уездном, волостном и даже сельском уровнях. По сведениям МВД, тогда было 79 губернских, 651 уездный и более 9000 волостных комитетов. Именно они стали олицетворением наибольшей активности народа, инструментом, организационно оформившим движение масс. Более того, комитеты были адекватным выражением демократического потенциала российского общества и народного характера Февральской революции. Ни один другой общественно-политический институт, действовавший весной 1917 г., не мог сравниться с комитетами по широте представительства. В них входили делегаты и от леворадикального, и от буржуазно-помещичьего лагерей, хотя главной политической фигурой оставались посланцы самого массового центристского лагеря.

    Общественные  исполнительные комитеты уже в момент своего организационного оформления заявляли о том, что берут власть в свои руки. И эту власть признали все, кроме Временного правительства. Оно  отнесло их к обычным общественным организациям и тем самым лишило комитеты правового оформления и  финансовой поддержки. Самый массовый институт народной власти, какими были тогда общественные исполнительные комитеты, остался без общегосударственного центра; в Петрограде не оказалось  социально однородного с ним  руководящего органа.

    Одновременно  с комитетами возник и стал активно  действовать еще один влиятельный  институт - Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Всего  в стране весной 1917 г., по сведениям  И. А. Дудник, действовало свыше 700 Советов  рабочих и солдатских депутатов^. Они оказались на левом фланге революционного потока и представляли интересы самой радикальной части общества. Советы и общественные исполнительные комитеты находились в разных, но непосредственно соприкасающихся политических станах: первые представляли леворадикальный, а вторые - центристский лагерь. Более того, вначале они входили в единый народный фронт. Их сотрудничеству способствовал целый ряд весьма важных обстоятельств. Оба этих института возникли в условиях высшего социального напряжения и были созданы творчеством народных масс. Они имели схожую структуру - те же пленарные собрания, исполнительные комитеты (или бюро), президиумы, отделы, комиссии и пр. И Советы, и комитеты легко принимали постановления, но с трудом проводили их в жизнь, поскольку не имели более или менее отлаженного исполнительного аппарата. И Советы, и комитеты оказались в одинаково сложном финансовом положении, так как правительство отказалось взять их на счет Государственного казначейства.

    Иное  дело - комиссары Временного правительства. Этот институт был создан сверху, усилиями правительства, из числа представителей близкой ему социальной среды. 5 марта 1917 г. кн. Г.Е. Львов направил председателям  губернских земских управ телеграфное  распоряжение: "В целях устроения  внутри страны и для успеха обороны  государства по обеспечению безостановочной  деятельности всех правительственных  и общественных учреждений Временное  правительство признало необходимым  устранить губернатора и вице-губернатора  от исполнения обязанностей. Управление губернией временно возлагается на Вас в качестве губернского комиссара Временного правительства со всеми правами, предоставленными действующими узаконениями губернатору и сохранением за Вами руководства работою губернской земской управы". В уездах комиссарами Временного правительства становились председатели уездных земских управ; за ними в полном объеме также сохранялись права и обязанности по руководству земством.

    Это был основной правовой акт, решивший судьбу административной власти на местах. Временное правительство сделало  ставку на земство. И это не случайно: у того и другого была одна классовая основа, одно экономическое положение, одна история. Многие члены правительства именно в земствах прошли школу политической деятельности (кн. Г.Е. Львов, А.И. Шингарев, Н.В. Некрасов, С.Л. Маслов, А.А. Мануйлов и др.). Автор указа со всей определенностью давал понять, что он доверяет этому слою безраздельно. В момент получения указа председатели губернских и уездных управ автоматически становились комиссарами Временного правительства, без какого бы то ни было утверждения высшими инстанциями. Лишь в отдельных местах должности комиссаров заняли городские головы, члены Государственной думы и Государственного совета и некоторые другие лица. Это была победа российского земства, его политический успех, о котором оно не могло и мечтать. По социальному составу корпус комиссаров оказался таким, каким того желало правительство: среди них преобладали крупные землевладельцы и капиталисты. Вполне устраивала правительство и политическая ориентация комиссаров - все они примыкали к правому крылу российского общества.

    Итак, система местной административной власти была создана из социально  однородной правительству среды. Ее инициатором выступил центр; назначение комиссаров осуществлялось в приказном порядке и носило волевой характер. Указ внес дезорганизацию в прежнюю структуру власти и ослабил единство действий народа. Этим правовым актом власть на местах оказалась раздроблена и частично отошла к институту комиссаров Временного правительства.

    С появлением лозунга "Вся власть Советам!" положение на местах осложнилось  еще больше. Советы начали борьбу и  против общественных исполнительных комитетов, и против комиссаров Временного правительства. Логика событий неуклонно вела к  дальнейшему размыванию власти: одна ее часть продолжала удерживаться исполнительными комитетами, другая попадала в руки правительственных комиссаров, а третья постепенно переходила в ведение Советов. В стране не оказалось более или менее определенной властной структуры: на общегосударственном, правительственном уровне сложилось двоевластие, а на местах, как минимум, троевластие. Такое положение на деле являлось разновластием или даже полным безвластием.

    Выступая  на VII съезде партии "Народной свободы", кн. Е.Н. Трубецкой так охарактеризовал обстановку в стране, сложившуюся после свержения самодержавия: "Все мы говорили, что нужно, наконец, восстановить единовластие. Но на самом деле у нас (в Петрограде - Г.Г.) двоевластие, а на местах иногда и десятивластие". О многовластии в стране говорил лидер кадетской партии, министр Временного правительства П.Н. Милюков, выступая на одном из совещаний членов Государственной думы. Так же безрадостно оценивал ситуацию на местах комиссар Саратовской губернии Н.И. Семенов. "По всей России, - утверждал он, - существует не двоевластие, а многовластие и в то же время отсутствие действительно законной власти".

    Во  второй половине апреля резко обострилась  политическая обстановка в стране. К тому времени народ устал  ждать обещанного улучшения жизни. Теряя веру в способность правительства  изменить его положение к лучшему, он усилил свою политическую активность: заметно возросло количество забастовок, стачек, уличных шествий, собраний и  митингов. На глазах народа проваливалась  программа революции, выработанная в ходе борьбы против царизма. Более  того, правительство пошло на демонстративное  ее нарушение, к тому же по самому важному  пункту - о прекращении войны и  заключении демократического мира. Создавалась  обстановка, которая, по мнению Н.Н. Суханова, могла привести к установлению диктатуры.

    Решающие  события развернулись после опубликования  ноты министра иностранных дел П.Н. Милюкова, адресованной правительствам стран Антанты. Вопреки декларации, заявленной 27 марта, согласно которой правительство намеревалось как можно скорее заключить мир на основе отказа от аннексий и контрибуций, в ноте от 18 апреля прямо говорилось, что позиция правительства не дает оснований думать об ослаблении роли России в мировой войне. На этом основании правительство заявляло о стремлении довести войну до решительной победы. Это был удар по надеждам миллионов людей на скорое прекращение войны. Народ понял, что его одурачили, и хлынул на улицы, чтобы выразить свое негодование лжецам от политики. Нота задела интересы всех людей труда, но больнее всего она ударила по чувствам солдат. Их возмущение было беспредельно.

    20 апреля в Петрограде начались  массовые демонстрации и митинги.  На площади перед Таврическим  дворцом собрались тысячи людей.  Они требовали отставки Милюкова  и отказа от антинародной внешней  политики. Одновременно шли манифестации  в защиту правительства с плакатами  "Да здравствует Временное  правительство!", "Да здравствует  Милюков!", "Долой Ленина!" Имели  место и вооруженные столкновения, были убитые и раненые.

    Исполком  Петроградского Совета решил ликвидировать конфликт путем компромиссного соглашения с правительством. Он предложил выработать разъяснение к ноте Милюкова и срочно опубликовать его. Все это было сделано. 21 апреля исполком признал аргументы правительства убедительными, а инцидент исчерпанным. После этого на несколько дней были запрещены антиправительственные выступления, хотя они и продолжались во многих других городах России.

    Такова  общеизвестная канва апрельского  кризиса, которая обычно воссоздается в учебниках, специальных исследованиях  и иных изданиях. Однако в те же дни  происходило нечто такое, о чем  до сих пор или умалчивается, или  говорится довольно глухо. В ходе апрельского кризиса были предприняты  серьезные попытки к установлению диктатуры как со стороны буржуазно-помещичьего, так и со стороны леворадикального стана одновременно.

    Первая  попытка была связана с действиями командующего войсками Петроградского военного округа генерала Корнилова. Он приказал верным ему частям выйти  на Дворцовую площадь с заданием подавить выступления рабочих и  солдат орудийным огнем и изменить ситуацию в пользу Временного правительства. Члены исполкома Петроградского Совета Скобелев, Соколов, Гоц, Филипповский приложили немало усилий, чтобы убедить Л.Г. Корнилова не делать решающего шага. Ну, а если бы их доводы оказались недостаточными? Ведь Корнилов по характеру своему был не очень уступчивым человеком. Прояви генерал чуть больше последовательности, и могло повториться то, что случилось в Париже в июне 1848 г., когда генерал Кавеньяк расстрелял из артиллерии демонстрацию рабочих и повернул события в пользу буржуазной монархии. Аналогичная акция, проведенная в Петрограде, также решила бы вопрос о власти в пользу буржуазии и помещиков, и новое правительство получило бы форму буржуазно-милитаристской диктатуры. Но Корнилов уступил и отвел воинские части в казармы.

    С помощью военной силы пытался  решить вопрос о власти и представитель леворадикального лагеря дотоле малоизвестный вольноопределяющийся Ф.Ф. Линде. Он привел к Мариинскому дворцу самую крупную и боеспособную воинскую часть Петроградского гарнизона - Финляндский полк с целью привлечь Временное правительство к ответу. Действия этого полка готовы были поддержать солдаты Измайловского, Кексгольмского, запасного 180-го полков и моряки 2-го экипажа Балтийского флота, оказавшиеся в тот момент у Мариинского дворца. Ленин охарактеризовал выступление Линде и его сторонников "как несколько больше, чем вооруженная демонстрация, и несколько меньше, чем вооруженное восстание"^. Членам исполкома Петроградского Совета удалось удержать и Линде от последнего шага. А если такой шаг был бы сделан? В этом случае власть полностью перешла бы к Совету, в котором тут же усилилось бы леворадикальное крыло, а сам Совет неизбежно попал бы в руки Ленина и его сторонников.

    Как видим, в те дни страна оказалась  на волоске от крупномасштабных насильственных акций, которые могли бы стать  поворотными в судьбах революции. Однако попытки противоборствующих лагерей установить буржуазно-милитаристскую или пролетарскую диктатуру провалились, но они не прошли бесследно: в ходе апрельского кризиса сформировались условия, благоприятные для вызревания диктатуры в центристском стане.

    Как известно, в апрельские дни Временное  правительство было реорганизовано на принципах коалиции. 5 мая в  печати появился список членов нового кабинета министров. В нем значилось 8 представителей буржуазно-помещичьего лагеря и 6 министров-социалистов: П.Н. Переверзев, В.М. Чернов, И.Г. Церетели, М.И. Скобелев, А.В, Пешехонов и А.Ф. Керенский. В этом списке фамилия Керенского стояла на втором месте, сразу же после министра-председателя кн. Г.Е. Львова. Ему достался самый весомый портфель военного и морского министра. Керенский одолел важнейшую ступень крутой лестницы, которая вела к высшей государственной власти, а оттуда было рукой подать до единоличной, по выражению В.М. Чернова, "персональной диктатуры".