Трансформация власти в 1917 году

    Даже  такое масштабное мероприятие, как  Демократическое совещание, состоявшееся 14-22 сентября по инициативе Керенского, никаких изменений в систему  управления не внесло. Главная проблема, которую решало совещание, свелась  к вопросу: за коалицию или против нее. Первое голосование дало следующие  результаты: 766 человек высказались "за", 688 - "против" и 38 - воздержались. Затем началось уточнение пунктов резолюции. Тут же была внесена поправка, исключившая из коалиции кадетов. Поставили на голосование резолюцию в целом, и она провалилась: против нее проголосовали 813 человек, "за" - 180 и 80 воздержались.

    Тогда лидеры эсеров и меньшевиков - А.Р. Гоц, Ф.И. Дан и И.Г. Церетели предложили вопрос о коалиции передать на усмотрение того органа, который будет избран Демократическим совещанием, т.е. Предпарламента. Одновременно они попытались с помощью Демократического совещания скорректировать политику правительства. Керенскому было предложено положить в основу деятельности программу, принятую Государственным совещанием 14 августа. Эта программа предусматривала быстрейшее прекращение войны, передачу помещичьей земли в ведение земельных комитетов и скорейший созыв Учредительного собрания. Авторы программы - эсеры и меньшевики назвали ее своей программой. На самом же деле это была все та же народная программа, выработанная в ходе Февральской революции. Как уже говорилось, данную программу в несколько измененном виде уже в апреле взяли на вооружение большевики и преуспели в политической борьбе.

    Эсеры и меньшевики в обстановке стремительного нарастания кризиса тоже вспомнили  о народной программе, заменив лозунг о хлебе требованием "скорейшего созыва Учредительного собрания", и  с ее помощью попытались повернуть  ход событий в свою пользу. Однако Керенский уже был неуправляем. Он отверг все это и заявил, что  решения Демократического совещания  для него не обязательны, поскольку  именно он представляет "общенациональную власть". Главным его делом по-прежнему оставалась проблема создания сильной личной власти, опирающейся, по словам Дана, "неизвестно на что и на кого".

    Слабая  попытка эсеров и меньшевиков  повернуть ход событий в направлении к парламентаризму, предпринятая 7 октября, также закончилась провалом. И Совет республики, т.е. Предпарламент, оказался на обочине реальной государственной власти, сосредоточенной в руках Керенского. Предпарламент получил лишь право совещательного голоса. В.Д. Набоков поставил его в один ряд с булыгинской Государственной думой, а Дан оценил - как "ублюдочное, компромиссное учреждение, возникшее из неудачного Демократического совещания".

    На  состоянии власти отражались также  особенности характера Керенского. Как утверждал Церетели, в тех  условиях для спасения страны необходимы были "воля, организаторские способности, умение провести в жизнь мероприятия, способные удовлетворить стремления большинства населения", но все  это как раз и "отсутствовало  у главы правительства и созданного им государственного аппарата". Получив  безграничную власть, Керенский, по наблюдению Церетели, не имел возможности своими силами укреплять ее. Он лишь мог  сохранить то, чем располагал на деле, и то в течение короткого  периода времени.

    Из  всех звеньев правительственного аппарата Керенского привлекали, прежде всего, так называемые силовые министерства и ведомства: военное министерство, МВД, главное управление по делам милиции. По мере углубления кризиса они проводят против народа все более жесткие акции. Такими же методами действовали и местные органы власти. Все обращения и просьбы комиссаров к высшим инстанциям сводились к одному: выделить им как можно больше солдат и сделать это по возможности быстрее. Начиная с середины октября это лейтмотивом проходит через все телеграммы и письма, адресованные в военное ведомство. Однако и оно оказалось не всесильным. Со временем военные чины начинают отклонять подобные просьбы гражданских властей из-за того, что все резервы были исчерпаны. Командующие округами оказывались не в состоянии помочь комиссарам даже тех губерний и уездов, население которых демонстративно отвергало администрацию Керенского. Это был решающий рубеж в борьбе местной власти со своим народом, после которого начался процесс ее окончательного распада.

    В сложившихся условиях многие комиссары  думали, прежде всего, о себе, о сохранении своей жизни и старались держать воинские команды поближе к собственной персоне, под рукой, не отпуская их даже в самые беспокойные места. Другие комиссары, тем не менее, пытались еще что-то предпринять, но делали это сумбурно, бестолково. А третьи вообще потеряли бразды правления и буквально заваливали вышестоящих начальников истеричными телеграммами. "В связи с разыгравшимися событиями, - писал комиссар Подольской губернии Н.А. Стаховский, - еще больше обозначилось падение и бессилие власти. Не на что надеяться. Идет смерч и, очевидно, не будет удержу ему"^.

    Среди комиссаров появляется страх; они начинают бросать должности и разбегаться. Вместо института комиссаров на политической арене основательно обустраивается главный их соперник - Советы рабочих  и солдатских депутатов, причем делают они это демонстративно, без какого бы то ни было сопротивления со стороны властей. А 22 октября по всей стране, в том числе и в столице, беспрепятственно прошли многолюдные демонстрации рабочих и солдат в поддержку созываемого Всероссийского съезда Советов. Об одной из них, состоявшейся в Аткарске Саратовской губернии, газета "Социал-демократ" писала: "Прошли весь город с музыкой и флагами, затем на общем митинге говорились речи, общий смысл которых сводился к тому, что власть должна быть организована Советами рабочих и солдатских депутатов".

    Администрация Керенского оказалась парализованной. Керенский мечется в истерике. Он то - вызывает войска в столицу и заверяет всех, что сил у него предостаточно, чтобы раздавить большевиков, то неожиданно является на заседание Предпарламента и требует предоставить ему чрезвычайные полномочия. И вся эта суета заканчивается блефом: войска в столицу не приходят, сил у него оказывается ничтожно мало, а Совет республики, заслушав его речь, предъявил ему встречные требования. Дан писал по этому поводу, что большинство Совета республики готово было помочь правительству, "но мы никоим образом не могли свести это содействие к тому, чтобы укреплять правительство в его ослеплении (абсолютизации насильственных, принудительных средств. - Г.Г.) и собственными руками подталкивать его к пропасти, в которую оно и без того катилось слишком быстро".

    Всю ночь с 24 на 25 октября Керенский провел в штабе округа, лихорадочно пытаясь  найти военные средства, на которые  он делал ставку изначально, и не находил их. Он издает грозный приказ владельцам автомобилей доставить  их в распоряжение правительства  и не получает ни одной машины. В  качестве Верховного главнокомандующего Керенский направляет в пригороды  Петрограда телеграммы, адресуя их ударному батальону, стоявшему в Царском Селе, а