Участие бронетанковых и механизированных войск в Берлинской операции

«1. Стремительно развивать наступление на плечах противника, ночью 17 апреля 1945 г. форсировать р. Шпрее, не дав противнику закрепиться на рубеже р. Шпрее.

2. Смелее маневрировать  танками и пехотой вне больших  дорог, населенные опорные пункты  решительно обходить, не ввязываться  в затяжные лобовые бои. Мобилизуйте  всех со страстью бить немцев  и ломать сопротивление. Стремление  только вперед!

Наши войска должны быть в Берлине первыми, они это могут сделать и с честью выполнить приказ Великого Сталина.

3. Подтягивайте артиллерию  и снаряды к р. Шпрее и в  случае сопротивления противника  нанесите мощный артиллерийский  удар с утра 18 апреля 1945 г.».

В свою очередь, командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Жуков в половине девятого вечера 17 апреля потребовал от 1-й и 2-й гвардейских танковых армий и 9-го отдельного танкового корпуса стремительно продвинуться в район Берлина. Однако из-за упорного сопротивления противника войска фронта только к исходу дня 19 апреля прорвали одерский оборонительный рубеж, открыв путь для развития наступления на Берлин. В памятный майский день 1945 года на тех, кто наблюдал в Берлине парад союзных войск, самое сильное впечатление произвел новый советский танк ИС-3. Не столь известный, как KB, встретившие войну в июне 1941 года, или ИС-2, вернувшиеся спустя три года на западную границу, они стали лучшими, но последними представителями машин этого класса, созданными в 1939—1945 годах.

Их история началась с разработки «Кировца-1» — нового, улучшенного с учетом боевого опыта, тяжелого танка. Его проектированием занимались сотрудники КБ Челябинского Кировского завода во главе с Н. Л. Духовым, отвечавшим за серийное производство, и КБ перспективного проектирования опытного завода, которым руководил Ж. Я. Котин.

Прежде всего, ведущий конструктор новой машины М. Ф. Балжи изучил статью инженер-полковника Завьялова. Тот, исследовав сведения о типичных повреждениях бронетанковой техники, установил наиболее уязвимые места танков. Оказалось, большинство снарядов попадает в переднюю часть башни. Поэтому для «Кировца-1» ее сделали приплюснутой, со скошенными боками, а толщину «лба» довели до 250 мм — своего рода рекорд для серийных машин периода второй мировой войны.

Переднюю часть корпуса, сваренную из трех 120-мм листов, выполнили в форме «щучьего носа», верхней части борта придали обратный наклон, чтобы уместить широкий погон башни. Наклонные же бронелисты в стыке бортов и днища позволили конструкторам сократить общую площадь поверхности корпуса и за счет сэкономленного веса усилить бронезащиту. Кстати, ящики для инструментов и принадлежностей расставили вдоль танка за фальшбортом так, чтобы они принимали на себя удары кумулятивных зарядов.

На крыше корпуса разместили и люк для механика-водителя. На среднем танке Т-44 это сделали, установив двигатель поперечно и сместив башню к центру. Двигатель тяжелого танка «развернуть» подобным образом не удалось; удлинить корпус, чтобы выкроить место для люка, значило бы пожертвовать маневренностью, сделать его шире мешало требование вписаться в железнодорожные габариты, да и передняя часть превратилась бы в хорошую мишень для артиллеристов. Поэтому раньше на наших тяжелых танках такого люка не было и из подбитых машин механикам-водителям приходилось выбираться через боевое отделение и башню. Выскочить сразу не удавалось, что вело к неоправданным потерям наиболее квалифицированных танкистов — командиры и водители тяжелых машин были, как правило, офицерами. На «Кировце-1» люк для механика поместили между верхним стыком «щучьего носа» и краем башни.

Ознакомившись с проектом и оценив преимущества новой машины, директор Челябинского Кировского завода И. М. Зальцман немедленно открыл финансирование работ и потребовал представить чертежи ровно через месяц. Несмотря на то, что конструкторы были заняты объектом «701» (новым танком), артсамоходами большой мощности, обеспечивали серийное производство, чертежи сдали в срок. Этому помогла унификация деталей. Так, для «Кировца-1», переименованного в ИС-3, заимствовали пушку со спаренным пулеметом у ИС-2 (от курсового пулемета отказались, для зенитного ДШК, размещенного на крыше башни, создали новую турель). Двигатель В-11-ИС-3 представлял собой модификацию В-2ИС, но без инерционного стартера. Крутящий момент от него передавался на ведущие колеса через восьмиступенчатую коробку передач с демультипликатором и планетарные механизмы поворота — такие же, как на ИС-2.

Ходовая часть с шестью опорными и тремя поддерживающими цельнометаллическими катками на борт и торсионной подвеской в доработке не нуждались, зато клиренс уменьшили. Гусеницу шириной 650 мы заимствовали от КВ.

В октябре 1944 года ИС-3 отправили в заводской пробег, затем он успешно прошел войсковые испытания на подмосковном полигоне. В конце войны новые тяжелые танки участвовали в Берлинской операции и в боевых действиях против империалистической Японии.

Позже, при длительной эксплуатации в армии, у ИС-3 выявились скрытые дефекты, и в 1948—1952 годах танки модернизировали. В частности, увеличили жесткость корпуса, усилили кронштейны крепления двигателя и улучшили уплотнения катков и бортовых передач. Дизель заменили новым, марки В-54К-ИС, с улучшенным воздухофильтром, подогревателем, для механика-водителя ввели прибор ночного видения ТВН-2. С тех пор танк под маркой ИС-ЗМ долгое время состоял на вооружении.

В противовес ему англичане и американцы в 1954 и 1956 годах выпустили 65-ТОННЫЙ «Конкерор» и 57-тонный М-103. Несколько превосходя советский танк в вооружении (120-мм пушка с более высокой, чем у Д-25Т, начальной скоростью снаряда), они уступали ему в бронезащите и оснащались пожароопасными карбюраторными моторами, поглощавшими излишне много топлива, что сказывалось на запасе хода, а значительная масса этих машин ограничивала их скорость 34 км/ч.

Что же касается ИС-3, то, как отметил западногерманский эксперт Зен-гер-унд-Эттерлинг, «рациональная конструкция носовой части корпуса и башни заслуживает самой высокой оценки. Кроме того, этот танк отличается весьма малой высотой. На 1956 год танк ИС-3 сохраняет за собой наилучшее для тяжелой машины сочетание боевых качеств».

Но для конструкторов Челябинского Кировского завода не было секретом, что трансмиссия ИС-3, кинематическую схему которой взяли у КВ-1С, была на пределе возможностей — сказались увеличение веса танка и мощности двигателя. Лучше показала себя планетарная коробка передач, впервые примененная в советском танкостроении на перспективном объекте «701» еще в конце войны. Потом создали «701-2» с 100-мм пушкой и 160-мм броней и «701-6» с пушкой Д-25Т. Последний был одобрен командованием Красной Армии и принят в серийное производство под маркой ИС-4.

Его «лоб» и борта сварили из 160-мм бронеплит. В башне иной конфигурации установили спаренный с пушкой не 7,62-мм, а крупнокалиберный пулемет ДШК. Боекомплект у него был меньше, зато танкисты могли, не тратя снарядов, поражать бронетранспортеры и бронеавтомобили. Второй, зенитный ДШК, находился на турели, на крыше башни[12].

Новый дизель В-12 благодаря впервые примененному на серийной машине центробежному нагнетателю и увеличенной подаче топлива развивал мощность 750 л. с. Обдув радиаторов осуществляли два горизонтальных осевых вентилятора, как у немецких тяжелых танков. Работу водителя 60-тонной машины облегчали планерная трансмиссия с селекторным приводом и механизмы поворота. Из-за возросшего веса ходовую часть дополнили седьмым опорным катком, а гусеницу расширили до 730 мм.

Впервые танк оснастили автоматической системой пожаротушения, срабатывавшей от термодатчиков, размещенных в боевом и силовом отделениях.

Для своего времени ИС-4 был, безусловно, лучшим и сильнейшим танком, правда, его проходимость и маневренность оставляли желать лучшего. Поэтому после выпуска примерно двухсот машин производство ИС-4 прекратили, а большинство изготовленных отправили на Дальний Восток — там, рядом с нашими границами, шла развязанная южнокорейской военщиной при поддержке американских интервентов война в Корее.

Тяжелый танк ИС-4. Рис. М. Петровского

Тяжелый танк ИС-4. Рис. М. Петровского [Увеличить]

Выполняя приказ маршала Конева, войска 1-го Украинского фронта усилили свой натиск, и к исходу дня 17 апреля противник начал отход к р. Шпрее. Командующий фронтом в 3 часа 40 минут 18 апреля направил командующим танковыми армиями директиву следующего содержания:

«Во исполнение приказа Ставки Верховного Главнокомандования приказываю:

Командарму 3 гв. ТА

1. В течение ночи с 17 на 18 апреля форсировать р. Шпрее  и развивать стремительное наступление  в общем направлении Фетшау, Гольсен, Барут, Тельтов, южная окраина Берлина. Задача армии в ночь с 20 на 21 апреля 1945 г. – ворваться в Берлин с юга.

2. Командарму 4 гв. ТА

В течение ночи с 17 на 18 апреля форсировать р. Шпрее севернее Шпремберга и развивать стремительное наступление в общем направлении Дребхау, Калау, Даме, Лукенвальде. Задача армии к исходу 20 апреля овладеть районом Белиц, Тройенбритцен, Лукенвальде. В ночь с 20 на 21 апреля 1945 г. овладеть Потсдамом и юго-западной частью Берлина. При повороте армии на Потсдам, район Тройенбритцен обеспечить 5 мк. Вести разведку в направлениях: Зенфтенберг, Финстервалде, Герцберг.

3. На главном направлении  танковым кулаком смелее и  решительнее пробиваться вперед. Города и крупные населенные  пункты обходить и не ввязываться  в затяжные фронтальные бои. Требую  твердо понять, что успех танковых  армий зависит от смелого маневра  и стремительности в действиях.

Пункт 3 приказа довести до сознания командиров корпусов, бригад».

Однако, невзирая на все усилия, к утру 18 апреля выйти на западный берег Шпрее не удалось. Лишь к часу дня передовая бригада 7-го гвардейского танкового корпуса 3-й гвардейской танковой армии вышла к реке и вброд форсировала ее. Вслед за ней переправились главные силы корпуса, а генерал Рыбалко направил сюда 6-й гвардейский танковый корпус, пытавшийся безуспешно форсировать канал Флисс между Нейсе и Шпрее. К рассвету 19 апреля на западный берег Шпрее вышли основные силы 6-го и 7-го гвардейских танковых корпусов и две бригады 9-го механизированного корпуса.

Войска 4-й гвардейской танковой армии 18 апреля также форсировали Шпрее, прорвали третью оборонительную полосу противника и к утру 19 апреля сосредоточились на плацдармах, заняв вместе с 3-й гвардейской танковой армией выгодное положение для наступления на Берлин с юга[13].

Попытки противника силами 21-й танковой дивизии, частью сил 10-й танковой дивизии и 10-й танковой дивизией СС задержать наступление войск 3-й гвардейской танковой армии успеха не имели. Части 6-го гвардейского танкового корпуса генерала В.А. Митрофанова 19 апреля заняли Фетшау и перерезали автостраду Бреслау – Берлин, а 7-й гвардейский танковый корпус обошел с севера Калау. Развивая наступление, 7-й гвардейский танковый корпус к исходу дня 20 апреля занял Куммерсдорф, а 6-й гвардейский танковый корпус вышел в район Цоссена. До Берлина оставалось всего 30 км. Позднее при разборе действий 3-й гвардейской танковой армии в ходе Берлинской операции генерал П.С. Рыбалко досадовал: «Разведка у нас работала плохо. Мы даже не знали, что в Цоссене находилась Ставка германского Генштаба. Две бригады вошли в Цоссен, и Ставка на их глазах ушла из Цоссена. О Цоссене мы узнали от корреспондентов»[6].

Несмотря на, казалось бы, очевидный успех, маршал Конев был недоволен действиями войск 3-й гвардейской танковой армии. В шестом часу вечера 20 апреля он направил генералу Рыбалко следующее распоряжение:

«Опять двигаетесь кишкой. Одна бригада дерется, вся армия стоит. Приказываю: рубеж Барут, Лукенвальде через болото переходить по нескольким маршрутам развернутым боевым порядком. Смелее маневр по преодолению рубежа Барут. Исполнение донести»[18].

Через два часа маршал Конев приказывает командующим 3-й и 4-й гвардейскими танковыми армиями:

«Войска маршала Жукова в 10 км от восточной окраины Берлина. Приказываю обязательно сегодня ночью ворваться в Берлин первыми. Исполнение донести».

Такой же приказ был отдан маршалом Жуковым командующим 1-й и 2-й гвардейскими танковыми армиями.

Генерал Рыбалко, стараясь выполнить приказ командующего фронтом, отдал следующее распоряжение командирам 6-го, 7-го гвардейских танковых и 9-го механизированного корпусов:

«Войска правого соседа находятся в 10 км восточнее Берлина. Приказываю: во что бы то ни стало к утру 21 апреля 1945 г. ворваться в Берлин. Задача по моему приказу от 19 апреля 1945 г. Начало наступления на Берлин в 01.00 21 апреля 1945 г.»[6].

Для наращивания усилий был введен в сражение второй эшелон армии – 9-й механизированный корпус. Однако ворваться в Берлин к утру 21 апреля не удалось. Для преодоления внешнего оборонительного обвода германской столицы войска 3-й гвардейской танковой армии затратили почти сутки. В ночь на 22 апреля части 9-го механизированного корпуса форсировали канал Нотте на подручных средствах, а части 6-го гвардейского танкового корпуса разведали восточнее Цоссена брод и приспособили для переправы железнодорожный мост.

Успешные действия 1-го Украинского фронта вынудили германское командование повернуть против него 12-ю армию, предназначавшуюся для сдерживания американских войск. Она должна была в районе Йютербога соединиться с пробивавшимися на запад войсками немецкой 9-й армии и частью сил 4-й танковой армии. Для нанесения удара по советским соединениям, обходившим Берлин с севера, намечалось использовать армейскую группу обергруппенфюрера СС Ф. Штейнера.

На 1-м Белорусском фронте события развивались следующим образом. 21 апреля части 3-й ударной, 2-й гвардейской танковой и 47-й армий, преодолевая ожесточенное сопротивление противника, прорвались на окраины Берлина и завязали сражение в городе. Соединения 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армий также вклинились в городской оборонительный обвод.

В пятом часу дня 22 апреля маршал Конев приказывает командующему 3-й гвардейской танковой армией: