Церковная организация и церковное право в России (XV-XVII вв.)

Судебники XV и XVI вв. разграничили юрисдикцию церкви и госу- дарства, государственная власть признала неподсудность духовенства и церковных людей светскому суду (кроме тяжких уголовных преступлений).

Иски светских людей к духовным (и наоборот) рассматривали смешанные суды, иски к духовным властям и архирейским наместникам рассматривал сам государь.

В XVI в. проходил ряд церковно-земских соборов, на которых обсуждались вопросы, одинаково важные как для Церкви, так и для государства (Соборы 1551, 1581, 1584 гг.). На Соборе 1551 г. рассматривались вопросы о Судебнике для светских судов, наделения землей служилых людей, выкуп пленных и др.

На том же Соборе был принят документ, получивший название Стоглава. Основное содержание сборника составляли вопросы, относившиеся к церковному праву и внутрицерковным отношениям (о дисциплине, церковном суде, литургии, иконах и книгах и т.п.). Значительное место отводилось также вопросу о епископских и монастырских вотчинах: было постановлено церковные земли не продавать, не отдавать, но «крепко хранить», вместе с тем — новых земель у царя не просить. Часть поло- жений Стоглава была отменена Собором 1666—1667 гг., но часть про- должала действовать до 1700 г.6

На соборах 1581 и 1584 гг. была сделана попытка разрешить вопрос о церковных имуществах. В приговорах этих соборов подчеркивалась обязанность духовенства помочь государству и служилым людям в борьбе с врагами (служилые люди в этот период весьма нуждались в землях, шел быстрый рост поместного землевладения, а церковь была одним из самых крупных землевладельцев).

Решения, принятые соборами, включали следующие положения: провозглашалась неотчуждаемость церковных и монастырских вотчин; церквям и монастырям запрещалось приобретать новые земли. За Церковью закреплялись все принадлежавшие ей (митрополии, епископствам, монастырям) земли, даже если на них не было документального свидетельства о собственности. Все споры о церковных землях запрещались. Переданные монастырям по завещаниям родовые вотчины не могли выкупаться родственниками завещателя (не действовало право родового выкупа).

Вместе с тем завещанные монастырям земли не поступали в их реальное распоряжение: государство выплачивало им денежную компенсацию, а земли забирало себе для раздачи служилым людям.

В Стоглаве регламентировались: порядок богослужения, дисциплина духовенства, монашества и мирян по отношению к церковным обрядам, литургии и церковной жизни, статус монастырских вотчин, юрисдикция церковного суда. Надзор за благочинием возлагался на поповских старост и десятинников, соборных священников, архимандритов, игуменов и про- топопов.

Собор 1551 г. передал в подсудность епископам все монастыри и приходские принты, запретив светским судам судить духовных лиц.

Гражданское право.

В области гражданского права статьи Стоглава регламентировали статус монастырских вотчин, управление которыми было возложено на государственных чиновников совместно с монастырскими властями. Государству не удалось провести секуляризацию монастырских имуществ, но некоторые меры контроля и управления ими были введены в действие. Собор постановил вести строгую отчетность относительно имущественных (земельных) вкладов в монастыри. Следовало строго следить за тем, чтобы имущества, пожертвованные в монастырь без права отчуждения и выкупа, не продавались, не закладывались и не отчуждались иным способом.
Монастыри лишались также права образовывать в городах на льготных условиях особые слободы — поселения («белые» слободы). Стоглав запрещал духовным лицам давать деньги и хлеб «в рост». Займы могли осуществляться ими только при наличии поручителейи без процентов.

Уголовное право.

Некоторые нормы Стоглава были посвящены уголовному праву, касаясь вопросов о чародействе, языческих обрядах, лжеприсяге. (Например, лжеприсяга трактуется исключительно с религиозной точки зрения, безотносительно к ее судебно-процессуальной значимости.)
Некоторые исследователи полагают, что Стоглав, как и Русская Правда, был не официальным законодательным памятником, а только частным сборником соборных постановлений, получающих силу действующего права лишь в случае их санкционирования государственной властью и издания в форме собственных узаконений (наказов, грамот и т.п.)7.

Преступления против Церкви до середины XVII в. составляли сферу церковной юрисдикции. Наиболее тяжкие религиозные преступления подвергались двойной каре: со стороны государственных и церковных инстанций. Еретиков стегали по постановлению церковных органов, но силами государственной исполнительной власти (Разбойный, Сыскной приказы).

С середины XVI в. церковные органы своими предписаниями запре- тили светские развлечения, скоморошество, азартные игры, волхование, чернокнижие и т.п. Церковное право предусматривало собственную сис- тему наказаний: отлучение от Церкви, наложение покаяния (епитимья), заточение в монастырь и др.

Главным церковным законодательным оганом оставались поместные Соборы. Их постановления носили обязательный характер и для широкого круга недуховных лиц.
Собор 1572 г. издал грамоту о разрешении в виде исключения четвертого брака Ивану Грозному. Однако при этом подтвердил недопусти- мость четвертого брака и наложил на царя епитимью.

Постановление Собора 1580 г. запрещало архиерейским домам и мо- настырям приобретать новые земельные владения. Лишь бедные монастыри могли получать новые вотчины через царское пожалование.

Собор 1621 г. принял постановление о перекрещивании католиков, лютеран и реформатов, присоединяемых к Православной Церкви (пос- ледующими Соборами 1656 и 1667 гг. это решение было отменено).

Собор 1667 г. осуществил суд над Патриархом Никоном и отменил некоторые постановления Стоглава, способствующие старообрядческому расколу. Светским судам было вновь запрещено судить клириков за церковные преступления. Было подтверждено положение о том, что еретики наказываются не только церковными, но и государственными уголовно-правовыми санкциями8.

Собор 1667 г. подчеркнул факт, что царь имеет преимущество в политических делах, а Патриарх — в церковных.

На Соборе 1675 г. священникам было запрещено передавать свои места в приданое дочерям, с тем чтобы эти места переходили к зятьям.

Собор 1682 г. рассмотрел вопросы о церковном благочинии, о без- местных священниках, обсудил проект царя Федора Алексеевича о раз- делении Церкви на 12 митрополичьих округов и открытии 33 епархий и не согласился с этим проектом. Были рассмотрены также вопросы борьбы с раскольниками.

Одним из важнейших правовых актов, принятых на совместном засе- дании Боярской думы, Освященного Собора и выборных от населения, стало Соборное Уложение 1649 г.

Семейное право.

Семейное право в XV—XVI вв. в значи- тельной мере основывалось на нормах обычного права и подвергалось сильному воздействию канонического (церковного) права. Юридические последствия мог иметь только церковный брак. Для его заключения требовалось согласие родителей, а для крепостных — согласие их хозяев. Стоглав определял брачный возраст: 15 лет для мужчин, 12 — для женщин. «Домострой» (свод этических правил и обычаев) и Стоглав закрепляли власть мужа над женой и отца над детьми. Устанавливалась общность имущества супругов, но закон запрещал мужу распоряжаться приданым жены без ее согласия.

Влияние обычая сказывалось на такой особенности имущественных отношений супругов, как семейная общность имущества. Общее право супругов распространялось на имущество, предназначенное на общие цели семьи, а также на совместно приобретенное супругами в браке.

Независимо от источника (принесенное супругами в семью или совместно нажитое в браке) семейное имущество подлежало сохранению и последующей передаче детям-наследникам. Имущество, ранее принад- лежавшее одному из супругов, будучи включенным в комплекс семейного имущества, меняло свой характер и становилось общим.

В интересах общего семейного бюджета, чтобы гарантировать сохранность приданого, принесенного женой, муж вносил своеобразный залог — «вено», обеспечивая его третьей частью своего имущества. После смерти мужа вдова владела веновым имуществом до тех пор, пока наследники мужа не выплачивали ей стоимость приданого.

После XV в. актом, обеспечивающим сохранность приданого, стало завещание, которое составлялось мужем сразу же после заключения брака. Имущество, записанное в завещании, переходило к пережившей супруге, чем и компенсировалась принесенная ею сумма приданого. В случае смерти жены к ее родственникам переходило право на восстановление приданого. При отсутствии завещания переживший супруг пожизненно или вплоть до вступления во второй брак пользовался недвижимостью, принадлежавшей покойному супругу.

Приданое оставалось в общем распоряжении супругов, пока они состояли в браке. Общность имущества подтверждал также установленный порядок распоряжения им, при котором все заключавшиеся с этим имуществом сделки подписывались одновременно обоими супругами.

Церковь и государство.

Внутрицерковная деятельность регулировалась собственными правилами и нормами, круг субъектов, им подчиненных, был достаточно широким. Идея о «двух властях» (духовной и светской) делала церковную организацию сильным конкурентом для государственных органов: в церковном расколе особенно очевидно проявилось стремление Церкви встать над государством. Эта борьба продолжалась вплоть до начала XVIII в.

Со второй половины XVII в. государственная власть все более стремится поставить церковь под свой контроль. Эта тенденция проявилась уже в Соборном Уложении 1649 г., когда в состав светской кодификации (Уложения) впервые были включены преступления против религии, церкви и нравственности, ранее находившиеся в юрисдикции церкви и регламентировавшиеся в рамках церковного права. Учреждался Монастырский приказ, сугубо государственное учреждение разбиравшее взаимные иски духовных и светских лиц, гражданско-правовые споры, сторонами в которых выступали монастыри, монастырские люди и приходский притч. В 1675 г. Монастырский приказ был упразднен, но вмешательство государства в церковные дела продолжалось: отменялись имущественные привилегии церковных учреждений и духовенства, государственные повинности распространялись на церковные владения.
Соборное Уложение 1649 г. запретило покупку, заклад, дарение,завещание вотчин в пользу Церкви. Запрещалось церковным учреждениям принимать вотчины на «вечный помин» и при постриге землевладельцев в монахи (ст. 42 гл. XVII Соборного Уложения). При нарушении этого правила вотчины конфисковывались государством. Ст. 1 гл. XIX Соборного Уложения предусматривала изъятие церковных вотчин, находившихся в Москве и под Москвой9.

Драматические последствия для отношений Церкви и государства имели решения Собора 1666—1667 гг., основанные на послании восточных патриархов, известном как «Правила касательно власти царской и власти церковной». «Правила» давали право царю смещать патриарха, утверждали божественный характер царской власти, ее приоритет над властью церковной. Присутствовавшие на Соборе греческие архиереи и монахи приняли участие в суде над патриархом Никоном и подвергли критике идею «Москвы — третьего Рима». Собор, обсуждая обрядовые вопросы, осудил старообрядчество, как ересь. В самой церковной об- рядности обнаружили много «варварских» пережитков и извращений чисто византийского догмата, которые необходимо было устранить.

 Глава  3. Реформы и церковный раскол.

   1.Причины и предпосылки церковного раскола.

       К середине  семнадцатого века накопились, и  стали очевидными расхождения  с современной греческой церковной  практикой и возникли вопросы  по поводу обрядов Русской  православной церкви. Особенно горячие  споры возникли еще в пятнадцатом  веке об «аллилуйе» и «посолонном  хождении» (от слова «посолонь» - по солнцу). А в шестнадцатом  веке было с очевидностью замечено  множество расхождений и недосмотров  в церковных книгах, особенно  в переводах богослужебных текстов: одни переводчики плохо знали  греческий язык, другие - русский. На  Стоглавом Соборе 1551 года, проведенном  с целью введения единообразия  в церквах, решено было исправлять  книги, сверяя их с «добрыми  переводами», но отсутствие единого  подхода привело к еще большим  искажениям текста. Одной из попыток  введения единообразия в богослужебных  книгах было также открытие  в Москве типографии, но вместе  с количеством издаваемых книг  росло и число ошибок10.

Наибольшее их возмущение вызывали нравы духовенства. Из многочисленных жалоб, поступавших к тогдашнему патриарху Иосифу складывалась весьма мрачная картина.1 Вместо того чтобы заботиться о душах своих прихожан, священники проводили время в пьянстве и распутстве. Они не только не произносили проповедей, но и саму церковную службу стремились укоротить путем введения «многогласия» - одновременного чтения и пения различных молитв и текстов. Одновременно священник читал молитву, чтец – псалом, дьякон – послание и т.д. Читали в три – четыре и даже пять – шесть голосов сразу. В результате служба убыстрялась, но понять в ней что-нибудь было невозможно, поэтому, по свидетельству того же Клеменса, присутствующие в храме не обращали внимания на чтение и позволяли себе в это время шутить и разговаривать, тогда как в остальное время богослужения они сохраняли величайшую скромность и набожность.

Наше церковное пение не нравилось иностранцам. Даже крайне доброжелательный к русским и склонный хвалить почти все их церковные установления архидьякон Павел Алеппский, рассказывая о пении, меняет тон речи. По его словам, наши протодьяконы и дьяконы произносили ектении, а священники молитвы низким и резким голосом. Когда Павел, освоив русский язык, прочел однажды в присутствии царя славянскую ектению высоким голосом, то Алексей Михайлович выразил удовольствие. Но Павел Алеппский делает различие между пением собственно в России и Малороссии. В последней, по его словам, была заметна любовь к пению и знание музыкальных правил. «А московиты, не зная музыки, пели наудачу; им нравился низкий, грубый и протяжный голос, который неприятно поражал слух; они даже порицали высокоголосное пение и укоряли этим пением малороссов, которые, по их словам подражали полякам». Из описания путешествия Павла видно, что на Украине в церковном пении принимали участие все присутствующие в храме; особенно воодушевляли чистые и звонкие голоса детей.