Человек переходной эпохи в бытовой повести XVII века

 Это уже совсем новая  модель поведения далеко не  кроткого и смиренного человека, боящегося Бога и государя.

 Порой создается впечатление, что Фрол думает обхитрить и самого царя и при этом остаться безнаказанным. Поведение свое он оправдывал тем, что по-другому поступить не может: Фрол настолько занят устройством своего счастья, что нормы и традиции уходят на второй план. Его не смущало собственное низкое происхождение, намеренный обман других героев. Разве это может быть причиной отказа от лучшей жизни? Далеко от общественного идеала и поведение избранницы Фрола, воспитывавшейся в семье сановника Нардина- Нащокина. Забыв о том, что нельзя игнорировать советы отца и матери, блюсти свою честь до свадьбы, она устроила со своей  воспитательницей побег к Фролу [8].

В повестях очень наглядно показан конфликт между естественными человеческими желаниями, в частности земными удовольствиями, и нормами общественной морали.

Каждый раз перед героем стоит выбор: поступать как родители и все предыдущие поколения или пойти по новому пути. Герои неоднократно задаются вопросом: «Государи вы, люди добрыя, скажите и научите, как

мне жить…» .[6]

Однако ответ: «Смирение ко всем имей! И ты с кротостию держися истинны с правдою, – то тебе будет честь и хвала великая: первое тебе люди отведают и

учнут тя чтить и жаловать за твою правду великую» [6] – видимо, не всегда устраивал героев. Несмотря на все возможные последствия, о которых чаще всего молодые герои и не задумывались, они обычно выбирали второй путь.

Если для древнерусской повести была характерна идеализация и художественное обобщение образа героя, стремление изобразить истинного князя, истинного святого и даже истинного врага русской земли, истинного злодея, то в повестях XVII в. Герой оживает, становится естественным человеком со всеми известными пороками и проблемами .

При этом новый герой окружен горячим сочувствием автора и читателей.

Сочувствие читателей в бытовых повестях вызывал человек, нарушивший житейскую мораль общества, лишенный родительского благословения,  слабохарактерный,  остро сознающий свое падение, погрязший в пьянстве и азартной игре, сведший дружбу с кабацкими петухами и костарями, бредущий

неведомо куда, помышляющий о самоубийстве :

«Взгляните на человека, – приглашали авторы этих произведений. Посмотрите, как ему тяжело на этой земле! Он скитается “меж двор”, питается подаянием от случая к случаю, погряз в пьянстве, играет в кости. Он бессилен побороть себя, выйти на “спасенный путь”. И, тем не менее, он достоин сочувствия» [4].

Такое отделение авторской точки зрения от преподносимых в произведении нравоучений, оправдание человека, который с церковной точки зрения не мог не считаться «грешником», было замечательным явлением в литературе XVII столетия. Оно означало гибель средневекового идеала и постепенный выход литературы на новый путь  художественного обобщения, опиравшегося на действительность, а не на нормативный  идеал.

В бытовых повестях литературные герои предстают не понятыми окружением, у них постоянные с ним конфликты, часто связанные с низким происхождением или бедностью: «как не стало денги,  ни полуденги, – так не стало ни друга, не полдруга: род и племя отчитаются, все друзи прочь отпираются» [6] , – или излишней наглостью и нарушением поведенческих норм. Однако герой полон оптимизма, о чем говорят строки из «Азбуки о голом и небогатом человеке»: «Все на меня восстали, хотят меня, молодца,  въдрук погрузить; а бог не выдаст – и свинья не сьест!» [1] .

 С презрением относились  и к Фролу, который в своих кругах считался

«плутом» и «бедным», и к Савве, связавшимся с Сатаной, и к Фоме, Ереме, другим героям. Не признанные родными, изгнанные друзьями, они остались наедине с собой и своими проблемами. Новый герой – одиночка, порой «лишний человек», оторвавшийся от рода и сословия. Савва Грудцын и

Молодец возвратились после всех приключений с покаянием не в семью, к родителям– они нашли место в монастыре.

Интересно и окружение героя в повестях. Так, купеческого сына Савву окружали хозяин гостиницы, купец, друг отца, жена друга отца, воевода города Орла, полковник немец, царский шурин боярин Семен Лукьянович Стрешнев, сын Дьявола.

Довольно интересный и сомнительный набор лиц, который появляется рядом с главным персонажем вследствие ненадлежащего его поведения. Героями повестей движут приземленные желания и цели, связанные с повышением статуса в обществе, улучшением материального положения: «щеголял бы и ходил бы чистенько и хорошенько, да не в чем» 31 , стремление познать мир, побывать в разных городах, пообщаться с новыми людьми: «я коли бы был богат, тогда бы и людей знал, а в злы днех — и людей не познал», «ехать было в гости, да нихто незовет». [1]

 Часто персонажи бытовых  повестей находились в ожидании  праздника, душевной радости, но  понимали, что многого позволить себе не могут.

В повестях социальные запреты вступали в конфликт с личными желаниями героев. Так,  молодец  из  «Повести  о  Горе- Злочастии» был наказан за то, что «своему отцу стыдно покоритися, и матери поклонитися, а хотел жити, как ему любо» [6] .

Герои бытовых повестей говорили вслух о том, что раньше было под запретом и считалось грехом. Так, Фрол Скобеев своим примером показывал, что богатства и уважения в московском обществе можно достигнуть через выгодный брак. Сначала нужно найти полезных людей, затем подобрать

подход к этим людям. Так, воспитательнице Фрол предлагал деньги, играл на любви к дочери с родителями избранницы, иногда шел даже на шантаж, как в случае со стольником Ловчиковым, которому он пригрозил тем, что украл невесту на его коляске. Поведение Фрола показывает, как важно иметь покровителя, который заступится в нужный момент или ссудит деньгами либо

необходимыми вещами, например, каретой с кучером. Поведение Фрола в повести представляет собой целый алгоритм передвижения с одной социальной ступени на другую, осуществление которого стало возможно благодаря активности и напористости самого героя, нарушению им принятых норм и моральных устоев. Новое поведения было лишь проявлением иного отношения героя к самому себе. Он больше не чувствовал себя смиренным рабом божьим и даже готов был продать себя Дьяволу ради получения удовольствий. Ему важны не исторические и политические процессы в государстве, а собственные переживания.

 Внутренний мир героя, его переживания стали главным  предметом изображения в повестях. «Говорил мне доброй человеке на Москве, посулил мне взаймы денег, и я к нему наутрея пришол, и он мне отказал. А толька мне он насмеялся, и я ему тот смех заплачю: нашто было и сулить, коли чево нет? Добро бы он, человек, слово свое попомънил, и денег мне дал; и я к нему пришол, и он мне отказал. Есть в людех всего много, да нам не дадут, а сами умрут» [8] .

Многие бытовые повести этого времени носят характер «внутреннего монолога». И в этом монологе новый герой часто ироничен – он выше своих страданий, смотрит на них со стороны и с усмешкой. На самой низкой ступени своего падения он сохранял свое право на лучшую жизнь: «И хочетца мне жить, как и добрыя люди живут» ; «Тверд был ум мой, да лих на сердце у меня много всякой мысли» ; «Живу я, человек доброй и славной, а покушать мне нечево и никто не дает» ; «Обмылся бы я беленко, нарядился хорошенко, да не во что» [1]

Таким образом, мы видим, что повести XVII в. подверглись значительным изменениям: язык, поведение и характеристика героя, его идеалы и ценности стали более приземленными и жизненными. Проявление реалистических тенденций, типизация и обобщение, уход от общечеловеческих ценностей, пародирование предшествующей культуры – вот главные черты бытовой повести XVII в.

Конфликт со средой, с богатыми и знатными, с их «чистой» литературой потребовал подчеркнутой простоты в сюжете и языке. Стилистическая «обстройка» изображения действительности разрушается благодаря многочисленным пародиям. Пародируется всё, вплоть до церковной службы.

Демократическая литература стремится к полному разоблачению и обнажению всех язв действительности. В этом ей помогает грубость нового литературного языка, наполовину разговорного, наполовину взятого из деловой письменности, грубость изображаемого быта, грубость эротики, разъедающая ирония по отношению ко всему на свете, в том числе к самому себе.

На этой почве создается новое стилистическое единство, которое на первый взгляд представляется его отсутствием [4].

Особенностью повестей становятся яркие картины быта: город, двор, дома сановников, дворян и купцов, городские площади, гостиницы, что делает повествование еще более реальным и приземленным. У авторов появляется стремление к раскрытию внутреннего мира и переживаний героя, первоначально в жалобах на несправедливость мира, а затем в признании возможности на лучшую жизнь. Герой считает, что имеет право жить богато и весело, и готов ради этого идти на нарушение норм и подвергать свою жизнь многочисленным опасностям. «Стал Скобеев жить роскошно и разъезжать

по знатным особам. Удивлялись многие, что он себе такую жизнь устроил и так смело… И так Фрол Скобеев, прожив жизнь свою во славе и богатстве, наследников оставил и умер» [8] .

Герой стал более независимым, более выделенным из родовых и сословных отношений, он как будто выпал из них, пытаясь сломить перегородки, расставленные нормами и традициями.

Новый герой – молодой человек, неженатый, купеческого или дворянского происхождения, при этом небогатый, однако предприимчивый, хитрый и убежденный в правоте своих поступков.

Союз со средой, столь характерный для  личности предшествующего времени, разрушен. Недовольство своей судьбой, своим положением, окружением и первые попытки противостоять судьбе, исправить несправедливость – это черта нового уклада, неизвестная предшествующим периодам [4] .

В бытовых повестях XVII в. присутствует поучительный голос, но это не голос уверенного в себе проповедника, как в произведениях предшествующего времени. Это голос обиженного жизнью автора или голос самой жизни. Литературные персонажи усваивали уроки действительности, под их влиянием они меняются и принимают решения. В этом состоит не только чрезвычайно важное психологическое открытие, но и открытие литературно-сюжетное. Конфликт с действительностью, ее воздействие   на героя позволили иначе строить повествование. Герой принимает решения не под влиянием христианских чувств или предписаний и норм поведения, а под ударами   судьбы. Герой самоопределяется в нестабильности, идет навстречу испытаниям. Тем самым современникам предлагается новая модель поведения, позволяющая бросить вызов патриархальному обществу и утвердиться индивидуальному стилю поведения, который постепенно находил своих сторонников среди купечества, разорившегося дворянства, ставших новой опорой государства перед лицом модернизации [4]

 

 

 

 

Список использованной литературы.

 

1. Азбука о голом и небогатом человеке [Текст] //    Мудрое слово Древней Руси (XI-XVII вв.)   .- Москва : Советская  Россия , 1989 – С.178-179

2. Вахрамееева Е.Е. Образ  литературного героя в русских  бытовых повестях XVII века.// Вестник пермского университета, 2008.-№7.-С.96-102

3. Левшун Л.В. Очерки истории восточнославянской средневековой книжности: эволюция творческих методов  [Текст] // Л. В. Левшун.-   Минск: Европ. гуманитар. ун-т , 2000 - 266, [3] с.ил .

4. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. [Текст] //Д.С.Лихачев.- Москва: Наука, 1970 .- 180 с.: ил.

5. Опарина А.А. Древнерусское «Хождение» и барочные тенденции в литературе XVII века [Электронный ресурс] //  Барокко и классицизм в истории мировой культуры: материалы  международной научной  конференции .- Санкт-Петербург: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. Выпуск 17.- С.122 .- Код доступа  http://www.anthropology.ru/ru/texts/oparina/baroque_38.html

6.Повесть о Горе-Злосчастии [Текст] //Литература древней Руси: хрестоматия.- Санкт-Петербург: Академический проект,1997.-С.427

7.Повесть о Ерше Ершовиче[Текст] // Литература древней Руси: хрестоматия.- Санкт-Петербург: Академический проект,1997.-С.461

8.Повесть о Фроле Скобееве [Текст] // Литература древней Руси: хрестоматия.- Санкт-Петербург: Академический проект,1997.-С.476

9. Повесть о Шемякином суде [Текст] // Литература древней Руси: хрестоматия.- Санкт-Петербург: Академический проект,1997.-С.466

10.Черная Л.А. Русская культура переходного периода от Средневековья к Новому времени: диссертация [Текст].-    Москва: Изд-во "Языки русской культуры" , 1999 - 288 с.ил.;