Характеристика личности преступника «Вор в законе». Вячеслав Кириллович Иваньков «Япончик».

2. Биография «Вора в законе» Япончика.

«Вор в законе» Вячеслав Кириллович Иваньков родился в Москве 2 января 1940 года. Ранее проживал по адресу: Новоясеневский проспект, дом 22, корпус 3, кв. 382. Уголовные клички: Япончик, Японец, он же Дед, он же Ассирийский зять.

Ранее Иваньков был неоднократно судим: в 1974 году по ст. 196 ч. 2.3 УК РСФСР; в 1976 году по ст. 145 ч. 2, ст. 191 ч. 2 УК РСФСР  с направлением на принудительное лечение  в психиатрическую больницу тюремного  типа в Смоленске; в 1982 году по ст. 146 ч. 2 п. а, б; ст. 218 ч. 1; ст. 196 ч. 1 УК РСФСР  на 14 лет лишения свободы с  отбытием наказания в колонии  усиленного режима. Уже в колонии  был осужден в 1986 году по ст. 193 ч. 2 УК РСФСР и в 1988 году по ст. 110 УК РСФСР.

Статьи в Уголовном  кодексе обозначают следующее. Иваньков был судим за использование заведомо подложного документа; грабеж, соединенный  с насилием; посягательство на жизнь  сотрудника милиции; разбой с применением  оружия, совершенный по предварительному сговору с группой лиц; незаконное ношение оружия; угрозу насилием в  отношении гражданина, выполняющего общественный долг; умышленное тяжкое телесное повреждение.

В 1991 году Верховный Суд  смягчил приговор, и в ноябре этого  же года Иваньков вышел на свободу  досрочно.

В марте 1992 года отбыл в  США. 8 июня 1995 года в Нью-Йорке Иваньков и еще несколько человек были арестованы ФБР по обвинению в  вымогательстве 3,5 миллиона долларов у  двух россиян, проживающих в Америке. В 1997 году Япончик был осужден на 9 лет и 7 месяцев лишения свободы.

13 июля 2007 года после окончания срока под конвоем был доставлен в Москву, в СИЗО «Матросская тишина».

3. Преступная деятельность.

Вячеслав Кириллович Иваньков – легенда криминального мира, о жизни которого, казалось бы, известно все. И тем не менее в историях о нем больше мифов, чем правды. Даже его кличка Япончик и ее происхождение искажены. С самого начала он был известен как Японец (так его прозвали за специфический разрез глаз), и уж затем по аналогии со знаменитым Мишкой Япончиком Иванькова тоже начали называть Япончиком.

Сам он считал, что именно СМИ, которые называет СМО (средства массового оболванивания), испортили ему жизнь. Но если бы не СМИ, не было бы такой вселенской славы.

Отделить мифы от реальности в жизни Иванькова непросто. Когда  его осудили почти на 10 лет  лишения свободы в США и  эти годы казались вечностью, множество  бывших сотрудников милиции начали рассказывать о том, что именно они  в свое время арестовывали всесильного  Японца. Со временем их становилось  все больше и больше, и некоторым  образом это напоминало братство старых большевиков, которые вместе с Лениным несли бревно. Те, кто  действительно «работал» по Иванькову, публичных комментариев не дают, имен своих не афишируют. Но мне со многими  приходилось общаться, видеть подлинные  документы. Крайне осторожно ведет  себя и окружение Вячеслава Кирилловича. Тем любопытнее информация, поступившая  от близких ему людей. Хотя их оценки всегда грешат субъективностью.

– Мы знакомы с Вячеславом с 29 сентября 1970 года, – рассказывает Сергей Хазаров. – Я работал в армянской бригаде по строительству дорог. Познакомил нас дядя, модельер обуви. Он сказал: «Есть такой парень – добрый, широкий, в застолье как кавказец». Мы подружились. И так получилось, что я присутствовал лично почти при всех инцидентах, которые перерастали в уголовные дела. Вы помните эту историю с дракой в ресторане «Русь»?

Март 1974 года. Иваньков, Хазаров, их знакомый Асаф Сосунов и армянский «вор в законе» Гайк Геворкян, более известный как Гога Ереванский или Гога Унжлагский (был застрелен в подъезде своего дома весной 1994 года), приехали в подмосковный ресторан «Русь». Это был тогда единственный работавший всю ночь ресторан, и его очень любили состоятельные гости, в том числе иностранцы, снимавшие валютных проституток, а также золотая молодежь – частенько сюда заезжала Галина Брежнева.

Компания Иванькова подъехала  ближе к полуночи. Через несколько  часов вспыхнула ссора с посетителями за соседним столиком. Там гуляли: Витольд  Герник, шесть раз судимый и имевший такую же кличку, как и известный «законник» Геннадий Корьков, – Монгол, Гога Дгебуадзе, он же Гога Тбилисский, и еще несколько грузинских бандитов. Свара началась из-за того, что Дгебуадзе настойчиво приглашал на танец женщину, с которой уже танцевал Иваньков. Та отказывалась, но нахальный Гога воткнул ей в прическу скрученную как шпилька сторублевую купюру. Началась драка – совершенно как в ковбойских фильмах, с использованием подручных предметов и мебели. Кто-то ударил Иванькова бутылкой по голове. Тогда Асаф Сосунов выхватил пистолет и всадил две пули в Дгебуадзе. Герник – Монгол ударом кресла выбил пистолет из рук Асафа. Пистолет подобрал официант, поэтому позже, во время следствия, найти оружие не удалось. «Голос Америки» на следующий день передал сенсационное сообщение о «перестрелке русских гангстеров» – для 1974 года это была суперсенсация, которую тут же опровергла наша официальная пропаганда. Участников перестрелки, всех, кроме Асафа, вскоре задержали. Через некоторое время арестовали и находившегося в розыске Сосунова. Любопытно, что операцией по задержанию подручного Иванькова руководил муровец Михаил Шестопалов: выйдя на пенсию, он возглавил службу безопасности ЮКОСа. Спустя много лет Вячеслав Иваньков занял камеру в «Матросской тишине», в которой до него сидел шеф Шестопалова – Михаил Ходорковский. Для Японца освободили лучшую в СИЗО камеру, а опальный олигарх сидит через стенку.

Боевик в ресторане  «Русь» наделал много шума, и неудивительно, что в ГУВД Мосгорисполкома пришел негласный приказ – «упаковать»  Иванькова.

Работа МУРа началась. Правда, за участие в драке Гога Ереванский попал не в тюрьму, а в «психушку» – он был признан невменяемым; Герник получил два года. Раненный Дгебуадзе остался жив и претензий к компании Японца не имел, поэтому Асафу Сосунову и Иванькову не удалось вменить статью об особо злостном хулиганстве (по старому УК РСФСР участники перестрелок привлекались лишь по статье 206 ч. 3).

Но у Иванькова при  задержании нашли поддельные документы  – паспорт и водительские права. Естественно, ему вменили хранение фальшивых документов. 18 ноября 1974 года он был осужден как раз на столько, сколько отсидел во время следствия, – 7 месяцев и 15 дней лишения свободы.

К тому времени Иваньков находился под пристальным вниманием  оперативников МУРа. Говорят, что  после всех своих приключений  он заявил: «В этом городе не МУР хозяин, а я». Но сотрудники, «работавшие» по эпизоду стрельбы в ресторане  «Русь», уверяют: больше их разозлило  то, как Японец избежал солидного  срока, подкупив следователя, прекратившего  эпизод по стрельбе. Хотя уже до случая в ресторане Японец находился  в поле зрения оперативников. Агентурное дело (так до 1985 года назывались дела основного оперативного учета), заведенное на него в МУРе, имело характерное  название «Наглец».

Иваньков был известен милиции благодаря еще более  ранним «подвигам», а главное, тем, как  виртуозно уходил от ответственности. В МУРе знали, что одна его любовница  по имени Света частенько хвасталась связями в юридических сферах, а связи эти она приобрела  через отца, преподавателя МГУ, который, по ее словам, «учил многих прокуроров». В Звездном городке жила другая любовница  – доктор медицинских наук, работавшая в кремлевской клинике. Еще одной  подруге – врачу Евгении Животовой, уже позже, в 1981 году, устроившей любимому убедительное алиби, – роман с ним стоил дорого. За то, что она, заместитель главного врача, поместила Иванькова в клинику нервных болезней имени Сеченова, ее судили за пособничество и приговорили к исправработам. Парадокс заключался в том, что эпизод, в котором Евгения оказала пособничество, следствию доказать так и не удалось. Иванькову вменялся налет на квартиру свердловского цеховика Айсора Тарланова. Ограбленный Тарланов был не в ладу с законом и очень боялся УБХСС (Управления по борьбе с хищениями социалистической собственности). Поэтому от всех претензий к Иванькову он отказался.

4. Человек-легенда.

Иваньков же к 2000 годам уже становился легендой уголовного мира. Он пользовался авторитетом и в среде профессиональных воров. Но уголовному розыску так и не удавалось получить заявления потерпевших. И вот в 1981 году такой человек нашелся. Это был филателист Аркадий Нисензон. Вот его показания из уголовного дела Иванькова, по которому он получил 14 лет.

«…Мы вошли в квартиру…  При мне была сумка черного  цвета, в которой находился каталог  марок. Примерно через 15 минут раздался звонок в дверь. Ева пошла открывать… Вошли двое мужчин, фамилии которых, как я узнал позже, Иваньков и  Быков. Иваньков сказал Алику и Еве, чтобы они не волновались: им нужен  только я. После чего Иваньков подошел  ко мне и сказал: «Я тебя давно  ищу. Я Япончик…» Он начал угрожать мне убийством и потребовал деньги в сумме 60 000 рублей. Я сказал, что никому ничего не должен. Тот оскорбил меня, сказал, что я должен 60 000 за иконы и 40 000 за то, что не признаюсь в краже».

Аркадий Нисензон коллекционировал не только иконы и марки. Он баловался валютой. И у него был подельник – Марк Володарский, который и обратился потом к Иванькову. Однажды Нисензон пригласил Володарского в ресторан «Теплый Стан». Володарский захватил партию икон, которую кому-то собирался показать после встречи с Нисензоном. Когда Володарский собрался уезжать, он обнаружил, что багажник его машины взломан, а иконы исчезли. Он тут же обвинил в краже Нисензона. И хотя тот уверял, что он ни при чем, Володарский через свои связи обратился к Японцу. На «конспиративную» квартиру Нисензона под каким-то предлогом привела все та же Каля Никифорова.

Возможно, Нисензон и не написал бы заявление в милицию, но в МУРе уже знали от агентуры об этой истории, а сам коллекционер тоже находился не в ладах с законом (спекуляция валютой в 1981 году – это серьезно). Кроме того, Нисензон дорожил своим местом администратора в кафе «Красный мак» в Столешниковом переулке и при такой должности не хотел ссориться с милицией.

Началась беспрецедентная  операция – Иванькова с сообщниками  решили брать одновременно. Время  «Ч» было назначено на 14 мая 1981 года. Напомню, что муровцы во что бы то ни стало хотели добраться до «наглеца» и плотно «вели» его, имея информацию о всех встречах. Поводом для встречи в одном из домов на Самотеке послужила жалоба московского картежника по кличке Лохматый, который обратился к Иванькову с просьбой вернуть долг киевского «каталы» – 28 000 рублей. Вячеслав Кириллович тут же позвонил в Киев: «Говорит Японец. Жду с деньгами 13 мая в 18.00 в «айсоровском доме». (В этом доме жили ассирийцы и держали там «катран».) Киевский «катала», не посмев ослушаться, приехал на карточный притон и отдал Японцу 1000 долларов и большую партию фионитов. Начальство с Петровки, 38, торопило сыщиков, наблюдавших эту картину из дома напротив: «Нужно брать немедленно». Но те настояли на одновременном ударе.

14 мая весь оперсостав МУРа работал по Японцу и его связям. Было проведено более 200 обысков. «Наружка» дежурила у дома Иванькова на Планерной. В 8.30 сыщики, сидевшие в засаде, увидели, как Иваньков звонит кому-то из телефона-автомата, а потом пулей несется к своей машине: явно имела место утечка информации. Через секунду он садится в машину и вместе с женой, уже ждавшей его с другой стороны дома, мчится к шоссе. Далее – погоня, как в гангстерском боевике. Участник этой погони Иван Бирюков рассказывал мне, как он, выскочив из милицейской машины, на ходу всадил в автвомобиль Иванькова две пули из ПСМ. Милицейский фотограф запечатлел этот момент: Иван с пистолетом в руке бежит к машине Японца…

Защищал Иванькова уже  тогда очень известный адвокат  Генрих Падва. В кассационной инстанции ему удалось исключить из обвинения ст. 218 ч. 1 УК РСФСР (незаконное хранение огнестрельного оружия). По остальным статьям Иваньков получил 14 лет лишения свободы в колонии усиленного режима.

Так закончилась московская эпопея «крестного отца».

Тюрьма добавляет в  «послужной» список Японца еще две  судимости. Обе связаны с его  попытками силой выяснить отношения  с представителем ее администрации  и обидчиком-зэком.

В начале 1990 года его жена Лидия Айвазовна обращается с просьбой о помиловании мужа к народному депутату СССР Святославу Федорову. Последний никогда не отрицал своей роли в судьбе Иванькова. Помиловать его не помиловали, но освободили досрочно.

В марте 1992 года Вячеслав Кириллович уехал в США по своему заграничному паспорту. Он прибыл в Америку как  директор кинофильма студии «12А», которой  руководил Ролан Быков. Позже  сыщики обнаружили расписку о выдаче Вячеславу Иванькову суточных в  размере 300 долларов с его автографом.

Узнав об отъезде, в Главном  управлении по борьбе с оргпреступностью (ГУБОП) МВД РФ стали выяснять, как можно было получить загранпаспорт по справке об освобождении. Но оказалось, что Иваньков прописался в Веселовском районе Ростовской области. На учет, как раньше полагалось всем рецидивистам, не встал. Если «поднадзорник» не является, милиция обязана возбудить уголовное дело. Но в местном отделении милиции делать это отказались, мол, «очередной висяк». С таким решением согласились сначала в городской прокуратуре, а затем в Генеральной. Первый заместитель Генпрокурора Евгений Лисов, тогда целиком и полностью поглощенный делом ГКЧП, нашел время поучаствовать в спорном вопросе. Вскоре статью 198 УК РФ вообще отменяют. Сотрудники ГУБОП МВД РФ едут в Тулун, получают материалы по Иванькову и направляют данные о нем в ФБР. К этому времени Японец стал знаменит уже в США. И не только по российской прессе. Известный американский писатель Роберт Мур сделает его главным героем своего нового романа.

Одно только имя Иванькова  помогло Вилли Токареву решить проблему с итальянской мафией в США. Он рассказал мне, как после триумфального  успеха в ночном клубе «Одесса», что на Брайтон-Бич, в его доме раздался звонок. Мужской голос на итальянском (было понятно, что это родной язык звонившего), а затем на английском потребовал от певца денег, уточнив, что это не шутки. Ребята на Брайтоне посоветовали позвонить Славе. «Тогда я лично не знал Вячеслава Кирилловича, – говорит Токарев. – Но в клубе мне всегда передавали от него привет – оказывается, мы еще в Москве сфотографировались во время моего концерта. Я понял, кто это. Когда вновь дома раздался звонок, я просто сказал, что позвоню Славе. Этого было достаточно – больше меня не беспокоили…»