Автор работы: Пользователь скрыл имя, 05 Марта 2013 в 21:07, реферат
Двадцатый век во многом переделал человечество. Он перековал людей на свой лад – как делает это любая эпоха. Но с такой резкостью и быстротой как в двадцатом веке эта переплавка, перековка не совершалась, возможно, никогда раньше. Человек подвергался давлению со всех сторон: его давили танками и бомбили с самолетов, ему «вправляли мозги» различными идеологиями, его загоняли в коллектив и внушали потребности, без которых он вполне мог бы обойтись. В результате все это привело к масштабному кризису личности, к кризису человека как свободно существа, оставшегося наедине со своей свободой пред лицом агрессивного внешнего мира. Человек, в конце концов, остался в одиночестве.
КОНЦЕПЦИЯ ДИАЛОГА МАРТИНА БУБЕРА
[Двадцатый век во многом переделал человечество. Он перековал людей на свой лад – как делает это любая эпоха. Но с такой резкостью и быстротой как в двадцатом веке эта переплавка, перековка не совершалась, возможно, никогда раньше. Человек подвергался давлению со всех сторон: его давили танками и бомбили с самолетов, ему «вправляли мозги» различными идеологиями, его загоняли в коллектив и внушали потребности, без которых он вполне мог бы обойтись. В результате все это привело к масштабному кризису личности, к кризису человека как свободно существа, оставшегося наедине со своей свободой пред лицом агрессивного внешнего мира. Человек, в конце концов, остался в одиночестве. Ж]
Мартин Бубер – один из самых известных философов онтологии диалога. Фактически, он впервые ввел эту тему в философию и через призму диалога стал рассматривать все основные темы философии: теорию познания, этику и метафизику. В определенном смысле на теорию диалога Бубера повлияли идеи симфонической философии романтиков йенского круга и теория понимания. Л. Фейербах впервые использовал понятия «я» и «ты» в своей материалистической антропологии теории общения, которые позже будут адаптированы Бубером к своей концепции. Не стоит забывать и о том, что, поскольку Бубер развивал иудейскую традицию философствования, у него звучат ветхозаветные мотивы. А ведь библейская история во многом строилась на диалоге с Богом :А.
В таких книгах как «Я и Ты», «Диалог» Бубер неявно критикует неосхоластику рационализма и позитивизма, сам предпочитая следовать традиции мистицизма. Известно, что Бубер симпатизировал, как он сам называл их, «бездомным» философам, таким как Августин, Паскаль, Кьеркигор. Бубера, без сомнения, также можно отнести к «бездомным» философам». Для него таким центральным, личным и глубоко переживаемым, феноменом станет общение, отношение – диалог – между разными существами или даже вовсе не существами, находящимися на разных бытийных уровнях, по разному «вещающими» о том, что они есть и самим этим «вещанием» вступающие в диалог друг с другом. Бубер, проникая под покров явления, стремится стать свидетелем и свидетельствовать именно о таком диалоге на уровне «вещи в себе».Ж
Одним из важнейших аспектов «философии диалога» Бубер считал критику языка, последовательное освобождение посредством рефлексии языка от догматически – безосновно – введенных понятий. Только понятия, «пережитые» самим философом лично имеют право на использование. Конвенции – как один из способов универсализации языка и мышления – должны быть изжиты, так как они неизбежно ведут, по мнению Бубера, к разделению, отъединению и отчуждению субъектов отношений. Таким образом, критика языка и старых понятий осуществляется Бубером на базе экзистенциальности, с помощью привлечения экзистенциального опыта индивида. Неудобные и мешающие развитию отношений понятия и категории должны быть сняты в процессе экзистенциального диалога индивида с миром. Встреча индивида с самим собой внутри диалога с миром собственного личного опыта должна избавить его от стереотипов и установок. Но это не означает полного исчезновения языка. Язык, развитый в другую форму, остается, без него невозможен диалог:
«Как самое
горячее словесное общение еще
не составляет разговор (яснее
всего это проявляется в
В книге «Я и Ты» Бубер развивает условия, при которых применима философия диалога, диалога об истине, диалога-познания. Познание, мышление и чувствование есть, по мысли Бубера, – диалог. Либо с предметом познания, либо с Богом. Бубер пишет, что «рабочий даже свое отношение к машине может ощущать как диалогическое»[2]. Всегда есть вопрошающий и отвечающий. Диалог – это своебразный способ взорвать одиночество – ведь если начинается диалог, «Я» уже не один, «Ты» уже не один. Как пишет Г.Померанц во вступительной статье к книге Бубера, «истина, – по представлениям Бубера, – недоступна обособленному человеку, как бы глубоко он ни ушел в себя. Истина – не итог спора, где каждый отстаивает свое мнение. Она рождается в «отношении Я – Ты», при выходе из отчуждения субъекта Я и Оно, проще говоря – в любви»[Ж].
«Я и Ты» вышла в 1922 году в Берлине и с тех пор остается самой знаменитой книгой Бубера. Как я уже сказал, в ней намечаются основные подходы к философии диалога. В этой работе Бубер делит совокупность человеских вопросов и отношений к бытию на два типа. Первый тип – сугубо практический, функциональный. Этот тип «вопрошания» мира Бубер называет отношением Я-Оно. Ему свойственен свой вид языка.Отношение Я-Оно полагает мир как инструмент, как средство, как способ удовлетворения своих желаний и стремлений. Такой подход может быть применим на уровне повседневности, обыденности. Но применяться он может и к трансцендентной сфере, в том числе к Богу. В таком случае это означает «повседневнизацию» трансцендентности, низведение ее на уровень обыденности, на уровень полезности. Ницше бы назвал того, кто пребывает внутри сферы Я-Оно рабом, рессинтиментом. Здесь можно также провести некоторые параллели кантовским феноменом, так как Бубер говорит о вписывании предметов на уровне Я-Оно в причинно-следственные связи, в пространственно-временные отношения.
В противоположность Я-Оно есть кардинально иной подход – Я-Ты. Это своебразное «называние», «поименование» Мира в своей целокупности как Друга, как свой личный и индивидуальный экзистенциальный опыт, как непосредственное переживание конкретного. Здесь отпадает всякая качественность, разрушаются пространственно-временные отношения и причинно-следственные связи – кантовский априорный аппарат познания оказывается здесь бесполезным. Мир предстает в виде живого Существа, к которому не применимы категории «средства», «полезности». Это разбивание повседневности, это выход из одиночества, так как одиночество и возможно только в обыденной «реальности». Сфера Ты – это бунт против повседневности, в которой невозможно непосредственное отношение с миром по принципу «Я-Ты». Что не менее важно, в сфере Ты всегда присутствует взаимность, а значит и – равноценность, равнозначность. Поэтому Бубер и считает, что в границах отношения Я-Ты всегда присутствует любовь, ни ненависти, ни равнодушия здесь не бывает. Как пишет в своей статье о Бубере Т.П.Лифинцева, «идея абсолютной равнозначности Я и Ты – субъекта и объекта – это и есть, по существу открытие Бубера»[4].
Это бунт против Нечто – против неопределенности, бесформенности и абстрактности в пользу оформленности и «названности» Ты, в пользу конкретности. «Ты» всегда направлено на кого-то конкретного, это положительная интенция, в противоположность «Оно», которое содержит интенцию отрицательную:
«Даже если можно обойтись без слов, без сообщения, одно должно в любом случае необходимо присутствовать в диалоге – взаимная направленность внутреннего действия»[5].
В сфере Ты происходит своебразное снятие рационально-рассудочных барьеров и освобождение сознания. «Ты» не поддается рефлексии, так как это обязательно некая целостность, и познание его не может быть дискурсивным, а только целостным схватыванием:
«Тот, кто говорит Ты, не обладает никаким Нечто как объектом. Ибо там, где есть Нечто, есть и другое Нечто; каждое Оно граничит с другими Оно; Оно существует лишь в силу того, что граничит с другими. Но когда говорится Ты, нет никакого Нечто. Ты безгранично. <…> Тот, кто говорит Ты, не обладает никаким Нечто, он не обладает ничем. Но он со-стоит в отношении»[6].
Но мир Я-Оно выполняет, тем не менее одну важную функцию:
«Лишь относительно такого мира ты можешь «прийти к пониманию» с другими людьми; несмотря на то, что каждый представляет его по разному, он готов быть вам общим объектом, но встретить в нем других ты не можешь»[7].
То есть мир Я-Оно становится неким посредником между индивидами, живущими каждый в своем собственном мире уникального экзистенциального опыта, и возможность встречи их основана на существовании общего всем универсума данного физического мира.
В рамках понятия-интенции «Я-Ты» существует три важных отношения, три предмета интенции. Это природа, другие люди и духовные сущности. К последним примыкают художественные произведения, религиозные культы, научные теории и т.п. Бубер иллюстрирует эту схему на примере дерева:
«Я созерцаю дерево. Я могу воспринять его в образе оцепеневшей колонны в натиске света или как голубую, серебристую, брызжущую кротостью озеленелость. Я могу ощущить его как движение: тянущиеся и стремящиеся к сердцевине сосуда соки; «сосание» корня, дыхание листьев как бесконечное общение с землей и воздухом и как самое таинственное произрастание.
Я могу созерцать его как дерево определенного вида и как единичность.<…> Сила исключительности завладела мной.<…>Не тщись же выхолостить смысл отношения: отношение есть взаимность.
<…> Но также может
случиться, по воле или из
милости, что я, созерцая
Есть один важный момент в Ты-философии Бубера. Кто-то из исследователей назвал его «парадоксом благодати». В этом моменте Бубер предельно сближается с важнейшей для Августина и, как следствие, для протестантизма проблемой – проблемой свободы воли и благодати. У Августина она возникла в учении о спасении: сам ли человек достигает спасения, или это Бог допускает его до него? В результате, у Августина получилось, что Бог уже изначально определил «избранных» к спасению. В практически неизменном виде этот тезис перешел к протестантам, которые построили на нем свою догматику. У Бубера нечто похожее. Не сам человек ищет познания Ты, которое здесь совпадает у Бубера с Богом, а само Ты аффицирует его. Ты уже как бы имманентно и априорно присутствует в Я:
«Переживаемые отношения суть реализация врожденного Ты в том Ты, которое обретено через встречу; то, что встреченное Ты может быть постигнуто как пред-стоящее, воспринято в исключительности, и, наконец, то, что к нему может быть обращено основное слово, укоренено в априори отношения». [9]
Правда, человек может ответить, а может и не ответить, это зависит от него, зависит от его устремленности, целенаправленности, желания. Поэтому и нельзя, полагает Бубер, полностью разграничить проявление благодати и проявление человеческой воли.
Согласно Буберу, и здесь также прослеживаются мотивы средневековой философии, у каждой вещи, у каждого предмета есть свой голос. Сама вещь своим существованием «говорит» о том, что она существет и как она существует. «Голос», посредством которого вещь «говорится», «существуется», может быть не обязательно голосом. Даже молчание – голос, который сложнее всего услышать, но это тоже знак – прежде всего экзистенциальный. Этот голос и есть то, что аффицирует наше познание.
Поэтому процесс познания, по Буберу – это разговор, диалог равных друг другу субъекта и объекта. При таком подходе понятия «субъект» и «объект» растворяются друг в друге. Логично предположить, что в таком случае не только человек – субъект, но и объект каким то образом познает субъекта. Получается, что познание – обоюдный, взаимный процесс.
В таком случае все бытие, сам процесс бытия, является сплошным и непрекращаюимся диалогом Твари и Творца, процессом познания друг друга. Однако это возможно только в сфере Я-Ты.
Бубера многие критиковали за удвоение реальности, что он как бы раскалывает мир на Я-Оно и Я-Ты. На самом деле, здесь скорее имеет место, пользуясь терминами средневековой схоластики, эквивокация, двуосмысленность, двуосновность мира. Мир Я-Ты – это тот же самый мир, что и Я-Оно, но понятый, воспринятый по-другому.
Центральной для Бубера является проблема интерсубъективности, или, иначе, проблема Другого. В отличие от других философов-экзистенциалистов, Бубер понимал под Другим не только человека, но и животных, растения, мир произведений искусства. Для полноценного воплощения понятия-интенции Я-Ты Другой должен быть осознан не просто как нечто иное, но как собственная инаковость, в буквальном смысле надо «поставить себя на место другого», «влезть в его шкуру».
Что важно отметить для проблемы коммуникации в буберовской теории диалога, у него нет самостоятельных, субстантивированных понятий «Я» или «Ты». Я и Ты появляются только в отношении между ними. Они взаимопорождают друг друга, чем обосновывается необходимость и – неизбежность – равенства между двумя этими экзистенциальными объектами. Тем не менее, это не означает полного слияния Я и Ты, даже наоборот. В диалоге, в процессе коммуникации они взаимоопределяют и взаимодополняют друг друга, правда, при условии сохранения ориентаци и интенции. Поименование, вслушивание в Голос Другого, восприятие его как свое Ты – это процесс наиболее полного самораскрытия Я, это сфера проявления и становления его как личности. Как пишет Бубер, «в начале – отношения: как категория сущности, как готовность, вмещающая форма, модель души; априори отношения; врожденное Ты »[11].
Бубер, как известно, различает два Я-отношения: Я-Оно и Я-Ты. Первое отношение предполагает Я как индивидуума, второе Я как личность. В случае Я-Оно индивидуум саоопределяется посредством других, в случае же Я-Ты личность определяется через непосредственный контакт с другими, которые воспринимаются как Ты.
Поэтому и социальность у Бубера также определяется в категориях Ты-отношения. В ее основе лежит тот же онтологический диалог, что и в отношении Я-Ты. По мнению некоторых исследователей, здесь Бубер испытывает влияние хасидизма, в котором считалось, что общность и индивид – одно и то же. Общество точно также должно рассматриваться через призму Ты, так как состоит из множества Ты. Здесь, однако, Бубер выступает как радикальный критик коллективизма, он противополагает сообщество с живыми внутренними связями омертвевшему множеству индивидов – коллективу, который выхолащивает отношения между людьми, превращая их в жесткую и неподвижную конструкцию. В таком случае диалог умирает и каждый член коллектива остается наедине со своим монологом:
«Коллективность основывается на органическом ослаблении личностного, общность – на его росте и подтверждении в стремлении друг к другу. Одержимость коллективностью данного времени – это бегство личности от попытки испробовать общность, посвятить себя общности, бегство от ищущей выражения самости жизненной диалогичности в сердце мира»[12].