Образ ведьмы в учёном и народной культуре

ВОРОНЕЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  УНИВЕРСИТЕТ

 

Факультет Романо-германской филологии

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

КУРСОВАЯ РАБОТА

 

Образ ведьмы в учёном и 

народной культуре

 

 

 

 

Выполнил:

студент 2 испанской  гр.,          2 курса, д/о

Воробьёв  И. С.

 

Проверил:

 

 

 

 

 

 

 

 

Воронеж 2005

 

Содержание

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

 

Феномен ведовства  – феномен, на протяжении веков владевший  умами множества людей от невежественного  крестьянина до утонченного философа, приведший к пыткам и унесший  сотни тысяч человеческих жизней.

Хотя за тысячу лет каждодневного употребления слова «ведьма» и «колдовство» несколько раз меняли своё значение, сегодня «колдовство» вернулось к своему первоначальному определению, соединяющему черты магии и чародейства, резко расходясь с тем ограничительным толкованием, которое вкладывалось в него в XVI и XVII веках. Если бы под колдовством никогда не подразумевалось ничего большего, чем искусство “потрёпанной, старой, беззубой карги с ввалившимися глазами, бродившей по улицам, опираясь на клюку”, то Европа не страдала бы на протяжении трёх столетий (с 1450 по 1750 гг.) от самого потрясающего кошмара, отвратительных преступлений и величайшего позора западной цивилизации, всеобщего ослепления, которое когда-либо претерпевало человечество.

Ничто не было столь ложным и не длилось так долго. Колдовство разрушило принципы чести, справедливости и правосудия, открывая реестр Зала Позора.

Ничто не является более зловещим в колдовстве, чем  подавление и разрушение человеческой способности думать и права личности задавать вопросы. Поддавшиеся колдовской истерии и распространявшие её наносили вред европейской культуре до тех пор, пока это заблуждение не было отвергнуто. Наша цивилизация сегодня во многом задержалась в развитии благодаря этому.

И хотя о колдовстве пишут достаточно много, оно почти не исследовано. Представление большинства людей о ведьме основывается на мультфильме Диснея, где они видят сопровождаемую котом старую каргу в остроконечной шляпе, с помелом, вонзающую длинные костлявые пальцы в оцепеневшую жертву – ложное представление, к тому же ежегодно укрепляемое традиционным карнавалом в День Всех Святых.

Цель моей курсовой работы, рассмотреть, как и из чего складывался образ ведьмы в период Средневековья.

Задачи курсовой работы:

- исследование  образа ведьмы в народной культуре Средних веков;

- рассмотрение  образа ведьмы в научных   трудах учёных периода Средневековья.

1. Образ ведьмы в народной культуре Средневековья

 

В основе средневекового ведовства лежат вера в хтонических богов, народные предания и низкая магия: все три составляющие происходят из тех культур, от которых ведет свое происхождение западная цивилизация.

Наиболее важным элементом, заимствованным из языческой культуры Средиземноморья, был культ Дианы. Богиня Диана, в греческой мифологии Артемида, была необыкновенно шизофреничным божеством. Будучи одновременно богиней неба и земли, Диана в силу своих хтонических черт постепенно стала ассоциироваться с преисподней, в результате чего ее стали отождествлять с трехликой Гекатой - мертвенно-бледной богиней ада, плодородия и смерти, которая была покровительницей злой магии и разного рода превращений, а также матерью ламий. Гекате поклонялись на перекрестках дорог: ее три лица символизировали власть над небом, землей и преисподней. В раннесредневековье и даже в XVI веке в Италии эта мрачная Диана плодородия нередко выступает в роли предводительницы ведьм. Ее последователи собирались в ночь со вторника на среду и устраивали буйное пиршество в ее честь, чтобы обеспечить плодородие своих полей. Они оставляли пищу и питье для ночных духов; известно также, что они могли покидать свои тела и их души путешествовали по воздуху [2].

Скандинавские культы, связанные с флорой и охотой, также наложили яркий отпечаток на ведовство. Валькирии меняли свое обличье, вылетали по ночам и собирались на горе, где происходили пиршества, напоминавшие шабаш. И бог Один, и богиня Фрея, по ночам выезжавшая верхом на борове на охоту, тоже могли менять свое обличье. «На последних стадиях развития ведовства мы обнаруживаем в нем отчетливые признаки жертвоприношений и мира духов древних германцев», - писал Гримм, и это наблюдение было предвосхищено раннехристианским римским законом, приравнявшим германских богов плодородия к демонам [2].

Из германских традиций наибольшее влияние на ведовство оказала идея дикой охоты. Процессия существ под предводительством какого-нибудь духа проносилась по окрестностям, убивая, разоряя и пожирая все на своем пути.

Ещё более  загадочные существа, первоначально  духи плодородия, были известны в Средние века как «дикие люди» или «лешие». Вера в их существование была достаточно глубока, и поэтому они фигурируют во многих легендах, рассказах и художественных изображениях. Образ дикаря, грубый и чувственный, был точной проекцией подавленных либидных импульсов средневекового человека. Его двойник дикая женщина, известная как убийца, кровопийца и пожирательница детей и реже как похотливая нимфа, послужила прототипом ведьмы.

Этим существам - богам, духам, демонам - предстояло пережить постепенное превращение в ведьму, которая будет человеческим существом.

Важнейшими  фольклорными элементами ведовства явились разного рода духи, а также идея оборотничества и полетов. Малые демоны, которые в период позднего средневековья превратились в близких родственников ведьм, первоначально были представлены в народной традициии гномами, троллями, феями, эльфами, кобольдами и духами плодородия, носившими название «зеленые люди», - все эти существа могли быть как забавными, так и страшными. Гномы были духами тьмы и подземелья и нередко приравнивались к призракам или иным злым духам. Эльфы первоначально считались духами света и добра. Толкиен в своем «Властелине колец» вернул верховным эльфам их исходный статус, но в Средние века их обычно путали с низшими по рангу и более вредными духами, такими как шотландские домовые. Можно предположить, что Робин Гуд был «зеленым человеком» и что его капюшон - вовсе не деталь одежды, а бычья голова или часть оной. Кобольды, по поверью, были хранителями домашнего благополучия; считалось, что если регулярно оставлять для них пищу и питье, они будут помогать домочадцам в домашних делах, но если отказать им в этом, то они рассердятся и начнут творить пакости. В этом кобольды были схожи с bonae mulieres (добрые духи-женщины), которые тоже требовали еду и питье в обмен на свое покровительство. Такого рода духи квалифицировались Церковью как малые демоны; люди, хотя и подсмеивались над ними и даже искали способы перехитрить их, не сомневались в их силе. За ними закрепилось немало забавных и уничижительных прозвищ, такие как Хайннекин, Румпельштильпхен, Хоси-бат или Робин-весельчак, и они сохранили эти имена даже тогда, когда их стали связывать с ведьмами [2].

Все эти демоны обладали способностью к оборотничеству. Они могли оборачиваться в животных, превращаться в лилипутов или невидимок. В конце Средних веков они начинают выступать в образе ведьмы или ее личных духов. Часто ведьма и демон представляли суть одно и то же; во многих легендах рассказывается о том, как люди, ранив или убив ночью какое-нибудь свирепое животное, утром находили вместо него окровавленное тело женщины. Эти трансформации превосходно вписываются в общую систему миросозерцания, признающего наряду с материальным миром существование иного, но столь же реального, мира духов, где человек и зверь - или Бог и хлеб - могут иметь одну и ту же сущность.

Излюбленным развлечением этих зловредных существ были ночные полеты с последующими буйными пиршествами, безобразиями и богохульством. Они носились по ночам в образе духов, как валькирии или ламии, или же в виде животных, как оборотни, вампиры или стриги; они перемещались верхом на животных или каких-нибудь предметах, вроде изгороди, палки или метлы. Существует несколько рационалистических толкований полетов ведьм. По предположению Хансена, идея о дальних перелетах ведьм связана с убеждением, что ведьмы таким образом пытались оградить от обвинений в ведовстве живших поблизости друзей. Некоторые историки медицины считают, что ведьмы могли вызывать у себя ощущение полета, натираясь мазью, приготовленной из аконита и паслена. Содержащиеся в аконите вещества блокируют деятельность сердечно-сосудистой системы и вызывают сенсорные полупараличи, а паслен оказывает галлюциногенное и возбуждающее действие и иногда вызывает потерю сознания. Эти теории, возможно, объясняют, почему идея полета оказалась столь живучей, но вряд ли проливают свет на ее происхождение. А между тем она уходит корнями в древние традиции ближневосточных народов, эллинов и германцев. Вместе с народными преданиями она перешла в Средние века, подкрепленная христианской идеей о демонах, низринутых с небес и носящихся в воздухе до судного дня [2].

Большим разнообразием отличались традиции греко-римской и кельто-германской магии. Наряду с прорицательством здесь они включали в себя идею оборотничества и порчи погоды; магические средства использовались для предотвращения и насылания болезней и любовной ворожбы.

Обозначиваются и другие компоненты грядущего образа ведьмы. Иордан в своей «Истории готтов» приводит легенду, которая повторялась многими в Средние века и согласно которой гунны появились на свет от половой связи между женщинами и инкубами. Инкубы - похотливые ангелы, вступавшие в половые сношения с женщинами, - фигурируют во многих сочинениях святых отцов; сама же идея инкубов берет начало из многочисленных греческих, римских и иудейских (после вавилонского пленения) легенд, рассказывающих о половых сношениях людей с духами. Германское законодательство VI-VII веков отделяет стриг и ламий - этих пришедших из древности ночных духов-кровопийцев - от зловредителей (малефиков) и собирателей трав; данный факт показывает, что колдуны редко ассоциировались со злыми духами. Это справедливо, в частности, для Испании, где ламий не только не считали человеческими существами, но отождествляли с нимфами и даже с Минервой. Однако эта грань постепенно начинает стираться. Германская хагазусса (hagazussa), которая была человеческим существом, в переводах иногда выступает как «ламия», а некоторые законы ставят стрий и стриг в один ряд с порочными женщинами, например, с проститутками [1].

В Салическом законе уже ощутим намек на идею полета: здесь понятие «стрига» истолковывается как fara («находящаяся в движении»). В результате ассоциации с кровопийцами-стригами: ведьмам стали приписывать каннибализм. Позже каннибализм станет одним из важнейших элементов ведовства. За поедание человека в Салическом законе был установлен штраф в размере двухсот шиллингов, явно не соразмерный с тяжестью преступления. Штрафом наказывались также мужчины, доставившие котел к месту пиршества ведьм.

И, наконец, последней лептой, внесенной в общую копилку ведовства, была греческая легенда о договоре Феофила с Дьяволом. Эта легенда окажет влияние на западноевропейскую идею ведовства лишь спустя два столетия, когда будет переведена на латинский язык, но она показывает, что идея договора присутствовала как в народной, так и в богословской традиции раннего средневековья.

Образ ведьмы начинал приобретать смутные очертания. Уже было ясно, что ведьма - скорее человеческое существо, нежели дух, и скорее женщина, чем мужчина. В бытовавших в то время историях ведьмы посредством заклинаний вызывали духов, иногда вступали с ними в плотские сношения, совершали жертвоприношения духам и, оборачиваясь с их помощью в разных зверей, пожирали человеческую плоть и пили человеческую кровь. Было известно также, что ведьмы устраивают ночные праздники и оргии в честь подземных духов и божеств, обычно в честь Дианы или Гекаты. Наметилось изменение юридического статуса ведовства: оно постепенно утрачивает черты светского преступления, зловредного колдовского деяния и приобретает характер сверхъестественного греха. Пока не связанная с образом ведьмы, но уже вполне оформившаяся, на заднем плане проступает идея договора, которая впоследствии позволит теологам и инквизиторам отождествить ведовство с ересью и рассматривать его как церковное преступление. С начала VIII в. идея ведовства развивалась под неуклонно нарастающим влиянием народных ересей [2].

Все вышеперечисленные компоненты грядущего образа ведьмы начали складываться ещё в VI веке, и пройдя весь путь трансформации сложились в классический  образ ведьмы периода Средневековья, дошедший до наших дней в легендах, мифах, сказаниях и народной литературе того времени.

В популярной литературе Средних веков времени чаще всего звучали легенды, рассказывавшие либо о договоре человека с дьяволом, либо о так называемых «хороших женщинах». Легенда о Феофиле получила как никогда широкое распространение после выхода в свет в 1261 г. сочинения Рутбефа «Чудо, произошедшее с Феофилом». В сущности, автор воспроизвел в доступной народу форме старую историю в духе Фауста, но, в отличие от своих предшественников, для которых центральным моментом было чудотворное вмешательство Девы Марии, Рутбеф прослеживал историю прегрешения Феофила. Это смещение акцентов свидетельствует об усилении гуманистических тенденций, зародившихся в общественном сознании в предыдущем столетии. Этот процесс таил в себе большую опасность: если прежде все беды объяснялись кознями демонов, то теперь ответственность за содеянное зло нес сам человек, что способствовало взаимоотчуждению людей. В изобразительном искусстве наряду с темой пакта начинала набирать популярность и другая важная составляющая ведовства, а именно - тема похищения детей демонами. Последний мотив существенно упрочил свои позиции в ведовстве с появлением произведений, изображавших, как люди, нередко сами родители, отдают своих детей в руки дьявола. В 1258 г. Фома из Кантемире рассказал историю, в которой тема пакта переплетается с идеей полетов. Компания приятелей сидела в таверне. Уже изрядно выпив, мужчины заговорили о том, что ожидает их после смерти. Когда один из них сказал, что не верит в загробную жизнь, в таверну вошел мужчина могучего телосложения. Он заказал себе выпить и затем спросил сидевших за столом, о чем они говорят. «О душе, - отвечал пьяница-скептик. - Кстати, - весело продолжал он, - я бы с удовольствием отдал свою тому, кто поставит всей компании. Никто не желает купить?» Незнакомец молча заказал вина для всей компании и спросил, довольны ли они оплатой. Приятели сказали «да», и тогда незнакомец подхватил хвастуна и вылетел вместе с ним в окно «дабы доставить его в ад. Ибо то был дьявол, явившийся в образе человека». В другой популярной легенде, имеющей отношение к ведовству, прослеживается мотив буйных скачек и женских духов. Одна из версий этой легенды, получившая широкое распространение ориентировочно после 1254 г., изложена в «Золотой легенде» Жака де Витри. Однажды вечером Св. Жермен Осерский ужинал в доме своего друга. Когда ужин закончился и все поднялись из-за стола, хозяева к великому удивлению Жермена стали вновь накрывать стол. Заметив недоумение Жермена, друг объяснил, что ждет в госта прекрасных дам, которые выезжают ночью на прогулку. Мучимый любопытством, Жермен не спал всю ночь, желая посмотреть, как развернутся события. Ждать пришлось довольно долго. Под утро Жермен увидел, как в дом вошла толпа демонов в образе женщин и мужчин. Когда демоны стали садиться за стол, намереваясь поужинать, Жермен вскочил и приказал им убираться прочь. Святой разбудил всех домочадцев, вопрошая, не знаком ли им кто-нибудь из гостей. «Разумеется, мы знаем их, - отвечали хозяева. - Ведь это наши соседи». Жермен вновь потребовал, чтобы демоны очистили помещение, и затем уговорил хозяев немедленно навестить всех соседей дабы убедиться, что те, ни о чем не ведая, спят в своих кроватях. Вот так Св. Жермен доказал своим друзьям, что они ублажали не людей, а демонов, принимавших человеческое обличье.