Образ ведьмы в учёном и народной культуре

Приблизительно в 1270 г. автор второй части «Романа о Розе» Жан де Мен выразил сомнение в правдоподобности подобных рассказов. Многим людям чудится, что они покидают по ночам свои дома, чтобы шататься по миру вместе с госпожой Абондой, писал Жан; они заявляют даже, что к ним присоединяется треть человечества. Трижды в неделю их души покидают тела, проходят сквозь запертые двери и иные преграды и, разъезжая со знатными дамами (bonnes dames), проникают в чужие дома. В этом описании ночные скачки женщин явно отождествляются с действиями духов (эльфов и фей), которые посещают дома людей, чтобы забрать оставленную для них еду и одежду. Вместо Дианы и Иродиады здесь фигурирует Абундия, дух плодородия галлов, которая, подобно трехликой Гекате, правит  третьей частью мира [2].

 

 

 

2.  Образ ведьмы в трудах учёных периода Средневековья

 

Как всякий исторический феномен, ведовство следует понимать как комплексный конструкт, используемый человеческим разумом для оценки реальных событий. Эволюция ведовства имеет двоякий характер: идея ведовства, представленная в сознании современников, находилась в постоянном развитии - ведовство XVI века отличается от ведовства XIV века; точно так же развивались представления историков о развитии ведовства. Только анализ различных интерпретаций и разнообразных определений ведовства позволит в полной мере понять этот феномен.

Огромную  роль в подъеме ведовского безумия  сыграло также появление печатного станка, отныне сочинения теоретиков ведовства множились с доселе немыслимой скоростью. Первый печатный труд на тему ведовства, Fortalicium Fidei, «Укрепление в вере» вышел всего через десять лет после того как Гутенберг выпустил свое первое печатное издание. По несчастливому стечению обстоятельств изобретение книгопечатания пришлось на то время, когда охотники на ведьм стали проявлять все больше рвения в деле преследования своих жертв. Стремительное распространение ведовской истерии посредством печатного станка явилось первым свидетельством того, что Гутенберг не избавил человечество от первородного греха [1].

Представление о ведьме, как о еретике, приведшее к тысячам узаконенных убийств в Западной Европе между 1500 и 1700 гг., проиллюстрировать очень трудно. Гораздо легче, на основании распространенного мнения, представить как воплощение зла женщину, «старую, хромую, с затуманенным взором, мерзкую и всю в морщинах» (Скотт Реджинальд). Поскольку большинство обвиняемых были женщинами, подобное представление преобладало и поддерживалось в литературе и иллюстрациях, дойдя до нашего времени в творениях Уолта Диснея. Нидер (ок. 1435г.) заявил, что ведьм было больше, чем колдунов, потому что женщины обладают лживым языком и рассказывают другим о том, чему они научились. Кайзерсберг (1510) согласился, добавив, что женщины более легковерны, впечатлительны, склонны к галлюцинациям, чем мужчины. Король Яков I повторил эти объяснения в Шотландии (1597) [3].

Харснетт, ставший архиепископом Йорка, в «Declaration of Popish Impostures» (1599), следуя за Скоттом, тоже описывает ведьму как старую каргу:

«Из их (мошенников) показаний вырисовывается представление о ведьме - как о старой, побитой морщинами старухе, согнутой от старости в дугу, так что подбородок соединяется с коленями, опирающейся на посох, с ввалившимися глазами, беззубой, с фурункулами на лице и трясущимися от паралича конечностями, разговаривающей сама с собой на улицах, забывшей «Отче наш» и, в то же время, сохранившей достаточно злой язык, чтобы назвать шлюху шлюхой».

Отметив, что любое  необъяснимое нарушение спокойствия часто вменялось в вину ведьме, в особенности на английских колдовских процессах, Харснетт продолжает:

«Если она  хотела околдовать старую жену, то говорила в дымоход: «Паке, Макс, Факс»; или могла произнести заговор на мельничные колеса сэра Джона Грентхема: «Пусть те, кто крадет мельничные колеса взывают к милости Господней. И тогда - берегитесь! Будьте начеку, соседи мои!» Если есть у вас больная овца, боров с паразитами, лошадь с язвами на копытах, школьник-озорник, пустомеля девчонка   за   прялкой   или   засидевшаяся   в девках неряха, и ни каша, ни хлеб с маслом не могут сделать ее толстой, ее легко научить корчиться в падучей: закатывать глаза, скрежетать зубами, перекашивать рот, трястись всем телом, деревенеть руками и ногами. И тогда, если старая матушка Нобс когда-нибудь называла ее идиоткой или посылала к черту, - нет сомнения, что матушка Нобс - ведьма, а девушка - проклята ею».

Джозеф Эдисон дает похожее описание «сморщенной карги», Молли Уайт.

Созданный в XVII в. сборник рассказов-карикатур отразил живописное представление о ведьме во французских и немецких трактатах и в английских памфлетах того времени. Оно настолько укоренилось, что мадам Буриньон (ок. 1666 г.) сказала об одной из своих послушниц, которую трое священников объявили ведьмой, что, «не зная, какого вида существо должно быть ведьмой, она думала, что ведьмы безобразны и уродливы... и не могла поверить, что эта девушка - ведьма» (Хейл, «Modern Relations»).

В свою очередь, теологи исходили из народных представлений, и, как заметил Бинсфельд, безобразие стало признаком или показателем. В. Боден в «Demonomanie» (1580) цитирует пословицу «безобразна как ведьма» и слова Джироламо Кардано (1550), заявлявшего, что он никогда не видел ведьмы, которая не была бы уродлива.

В юмористической книге конца XVII b. «The Strange and Wonderful History of Mother Shipton» («Удивительная и чудесная история матушки Шиптон», 1686) описывается рождение Урсулы Сутхэлл, позже известной как ведьма - матушка Шиптон: «длинная, очень широкая в кости, с большими вытаращенными глазами, очень колючими и свирепыми. Ее нос, украшенный огромными прыщами, был невероятной длины со множеством изгибов». Урсула была отпрыском ведьмы и дьявола. Обычно считали, как замечает Боден, что дети «следовали примеру своей матери». Рождение от ведьмы считалось доказательством того, что ребенок является ведьмой. В «Compendium Maleficarum» (2 изд., 1626) Гваццо объясняет:

«Инфекция колдовства часто распространяется как зараза к детям от их греховных родителей, которые пытаются добиться благосклонности своих дьяволов. Поскольку алчность Сатаны всегда была безграничной и неудовлетворимой, то, если он однажды входил в семью, он никогда не покидал свой плацдарм без больших осложнений. И это одно из многих явных и определенных свидетельств против того, кто обвинен в колдовстве, если один из его родителей был уличен в данном преступлении. Известны многочисленные примеры наследования этой заразы детьми, поскольку Дьявол всегда озабочен увеличением числа своих сторонников. И он достигает этого наилучшим способом, заставляя и принуждая тех, кто уже находится в его власти, развращать своих собственных детей».

Некоторые из ранних писателей и художников придерживались менее распространенного представления о ведьме, как о юной и привлекательной девице, очевидно, более соблазнительной для дьявола-обольстителя, чем старая карга. Гравюры Ханса Бальдунга Грюна (около 1514 г.) отражают эту мало распространенную точку зрения. Она была недавно возрождена в панно, предназначавшихся для Музея колдовства в Биаррице, и в изображениях баскских ведьм - молодых обнаженных женщин, намазывающих себя для полета. Истребление молодых и миловидных ведьм, очевидно, было связано с пуританскими настроениями - как у протестантов, так и у католиков - и с опасениями, что соединение красоты с колдовством может обернуться ересью.

Ведьма в черной остроконечной  шляпе и пелерине, оседлавшая помело или беседующая со своим котом, является составной частью фольклора. К сожалению, подобное представление опровергается тем фактом, что большинство обвиненных в колдовстве не были старухами-чародейками. Даже в Англии, где, несомненно, было привлечено много уродливых старух, гораздо чаще обвинялись молодые женщины [1].

В Шотландии, на судах над Нортбервикскими ведьмами в 1590 г. обвиненные женщины «слыли столь же честными согражданами, как и другие жители города Эдинбурга». В Германии большинство сожженных составляли молодые, образованные, богатые и пользующиеся уважением женщины, как явствует из письма канцлера князь-епископа из Вюрцбурга в августе 1629г. Одна из сожженных, 19-летняя Барбара Гебель, так описана в реестре палача: «Она была прекраснейшей девушкой в Вюрцбурге». Примерно в то же самое время в Кельне была сожжена другая молодая ведьма, про которую говорили, что она «была самой прекрасной девушкой во всем Кельне».

Наиболее  полно ситуацию в Германии оценивает Джордж Л. Барр: «Никто не должен завидовать жившим в то время. Злоба и зависть частенько диктовали имена, провозглашаемые в комнате пыток. Богатство, ученость, красота и добродетель часто становились подлинной причиной для обвинения».

Тем же, кто  сомневался в преступлениях этих людей, демонологи отвечали, что внешне благочестивое поведение было изощренной уловкой Дьявола: для прикрытия своей дьявольской работы ведьмы делали все, что должен делать добропорядочный католик.

Обвинения в колдовстве могли быть выдвинуты и церковными властями, и даже толпой против любого ученого или мыслящего человека. Доктор Ди, астролог королевы Елизаветы, был обвинен Тайным советом в 1555г. в использовании магии, чтобы убить королеву Марию, но не был осужден. Однако его колдовская репутация усиливалась, а с ней убывала популярность. В 1583г. на него напала толпа, которая затем разграбила его дом и уничтожила библиотеку. Королева же продолжала его поддерживать и в 1590г. выделила ему 100 фунтов на алхимические опыты. Другой алхимик, доктор Джон Лэмб, был менее удачлив: его линчевали как колдуна в 1640г. [см. «Возлюбленная» д-ра Лэмба. Нодье выступил в защиту высокообразованных людей, обвиненных в колдовстве, таких как Савонарола, Нострадамус, Фома Аквинский, Роджер Бэкон и Альберт Великий. Английский перевод, сделанный Дж. Девисом, опубликованный в Лондоне в 1657г., был озаглавлен «The History of Magic by Way of Apology for all the wise men who have unjustly been reputed magicians» («История магии в защиту всех мудрых людей, которых несправедливо сочли магами»). Катрин Кеплер, мать известного астронома, преследовалась за колдовство в 1620г. в Гуглингене, в Швабии (Гюнтер, «Ein Hexenprozess», 1906).

Сохранился  полный отчет о суде над ней, и  ее 49 ответов отражают (ввиду отсутствия вопросов в судебных отчетах) установившийся порядок допроса подозреваемых ведьм [3].

В сочинениях демонологов можно найти множество синонимов для слова «ведьма». Джордано де Бергамо (1470) отмечает:

Bacularia - от «езды на палке»

 Fascinatrix - от «дурного глаза»

Herbaria - от ее ядовитых трав

maliarda - от зла или порчи, которые она приносит

pixidaria - от ее коробки с магическими мазями

Бинсфельд в 1589г. приводит другие названия:

femina sage - мудрая женщина

lamia - кровососущее ночное чудовище

incantator - чародей

magus - знахарь

maleficius - злодей, приносящий вред людям, животным или собственности

sortiariae mulier - женщина, предсказывающая будущее с помощью жребия

strix - ночная птица

veneficia - отравитель

vir sortilegi - волшебник

Но, как замечает иезуит Каспар Шотт, lamia и strix означали одно и то же, то есть saga («Physica Curiosa», 1657). Другие латинские термины для слова «ведьма» встречаются в классических трактатах по колдовству, включая anispix, auguris, divinator, januatica, ligator, mascara, phitonissa, sortilega, stregonis и stregula.

Потт приводит наиболее распространенные немецкие синонимы к слову «ведьма»: Нехеп, Tochterdes Dormers, Unholdinnen,CabeIreitennnen (наездницы на сенных вилах) Wettermacherinnen, Zauberinnen и иногда Truten и Wickhersen(от wicken - «предсказывать будущее). Hexerei впервые появилось на судебных процессах в Люцерне, где мужчина по имени Геглер был подвергнут пытке за колдовство.

Широкий спектр определений  приводится в английских трудах. Уиклиф в «Apology for Lollard Doctrines», например, перечисляет: arioler (чревовещатель), augurer (гадатель), enchantress (чародейка), haruspex (предсказатель по внутренностям), phytoness (заклинатель), sortileger (предсказатель будущего) и множество -mancers - людей, чьей профессией было предсказывать будущие события по воздуху (аеготапсег), цифрам и линиям (geomancer), воде (hydromancer) или огню (руготапсег).

По мере развития колдовства возникла необходимость классифицировать различные типы ведьм. Эйди, основывая свою классификацию на Второзаконии, устанавливает 9 разновидностей В. Джон Гоул в 1646г. признался на суде, что имеется 8 классов ведьм [3]:

1. Предсказатель, цыганка или предсказательница будущего.
2. Астролог, звездочет, предсказывающая по планетам ведьма.
3. Поющая, скулящая или считающая ведьма, пользующаяся знаками и цифрами.
4. Ведьма, отравляющая снадобьями.
5. Экзорсист или ведьма,  заклинающая духов.
6. Ведьма-гурман.
7. Знахарка, мудрая, ученая или искусная ведьма.
8. Некромант.

Подобная  классификация носила во многом теоретический характер, поскольку все эти злодеяния рассматривались как зависящие от Дьявола и равно считались ересью. Так, Дамхудер в «Practica Rerum Criminalium» (1554) приходит к выводу: «Итак, sortilegi, divinatores (предсказатели) и malefici, (вызывающие порчу), практикующие это дьявольское суеверие, должны быть названы врагами Спасения, и следует верить, что они суть враги рода человеческого». И англичанин Гиффорд замечал: «Волшебник, чародей, предсказатель и все остальные их виды составляют один круг» («Discourse of the Subtle Practices of Devils by Witches and Sorserers» - «Беседа о мерзких дьявольских делах ведьм и чародеев»).

Уильям Вест в «Симболография» (Лондон, 1591) приводит следующие разновидности  ведьм [3].

Колдуны:

Колдунами считаются  те, кто бормотанием определенных суеверных слов совершает вещи, превосходящие природу, вызывая призраки умерших, притворно заявляя об обнаружении вещей в удаленных и тайных местах и показывая их в любом образе или подобии.