Подражателные танцы народов севера

Темп танца  сначала умеренный, но после слов запевалы <<Нинмач, Нинмач» (быстрей, быстрей) он ускоряется. Исполнители  выпрямляются и стремительно несутся по кругу, подобно легко и свободно бегущим оленям.

В Момском районе нынешней Республики Саха (Якутия) парным был ныне забытый женский танец  «КИНДИ» с элементами подражания. Его исполняли молодые женщины, обладающие хорошими голосами. Исполнителей было не более восьми. Движение круга было по ходу солнца. Одновременно с шагом танцующие приподнимали и опускали сплетенные руки, имитируя взмахи крыльев птиц. Украшения на одежде создавали шум, схожий с шорохом полета, а звуки, воспроизводимые исполнителями танца, напоминали щебетание птицы. Возможно, этот танец — подражание птичке киндил, которая прилетает ранней весной на Север. Со слов эвенского писателя П.А. Ламутского, танец исполняли две молодые девушки. Во время движения они взмахивали руками, проделывали разные повороты, произносили отдельные, не переводимые звуки, перекликаясь, как птички. Если одна говорила «биhа», то другая отвечала «hи-hи-hи», и наоборот. Затем одна говорила «дуhе-дуhе», вторая отвечала «чуси-дии». На «киндивкэн» - ответ «hм-м-м», на «киндидэйи» — ответ «ки-ки-ки-а». Возможно, этот танец имел в прошлом тотемический характер.

В имитационно-подражательном танце эвенов «ОРЛА» участники двигались  шагом по кругу, издавая горловые звуки. Когда один подражал крику  орла, круг приостанавливался, танцующие, стоя на месте, резко поворачивали голову и корпус влево и вправо, как бы осматриваясь, одновременно издавая звуки, напоминающие клекот орла. Нет точных сведений об этом танце, но все, же упоминание о нем дает право предполагать, что такой танец у эвенов, видимо, существовал. Может быть, они заимствовали его от якутов, у которых орел считался священной птицей, тотемом.

Переломный  характер времени, в котором мы живем, сложные социальные и международные  коллизии, остро ставят вопрос о  целесообразной системе ценностей и взглядов на мир и отношения человека к миру. Отсюда значительно повышается и социальный статус, и само мировоззрение конкретного народа, усиливается его роль в жизни общества и человека. Традиции и обычаи остались живы в сознании людей старшего поколения, стариков, уже уходящих в мир иной, но они оставляют нам свое духовное богатство, которые на сегодняшний день во многом уже утрачены и забыты, но культура народа бессмертна, если ее продолжают и развивают потомки.

Эвенки

В исследовательской литературе (XVII-XIХ вв.) эвенки были известны как тунгусы и делились на несколько обособленных групп: северную, южную и восточную. Внутри них выделяются территориальные группы: илимпийская, амурская, охотская, подкаменнотунгусская и др. Кочевые эвенки вели такое же хозяйство, как и их восточные собратья - эвены. Главными отраслями хозяйства были охота на копытных, пушного зверя, сезонное рыболовство и транспортное таежное оленеводство, обусловливающие полукочевой и кочевой образ жизни. Большую часть года эвенки так же, как и эвены, вели кочевую жизнь, занимаясь охотой.

Эвенки –  один из сравнительно многочисленных народов Севера России. По неполным сведениям всего эвенков более 40 тыс., из которых по данным Всесоюзной переписи 1989г., в пределах бывшего СССР живут 28 тыс. чел., примерно половина из них в Республике Саха (Якутия). Несмотря на небольшую численность, эвенки расселены отдельными группами на огромной территории всей Сибири. На западе границей их обитания является междуречье Оби и Енисея, на востоке – побережье Охотского моря и о. Сахалин. На севере некоторые поселения доходят почти до Северного Ледовитого океана, а на юге – до Большого и Малого Хингана и гор Ильхури-Алиня. За пределами России эвенки живут в провинции Внутренней Монголии Китайской Народной Республики (КНР) и в восточной части Монголии (МНР). Несмотря на то, что расстояние между отдельными поселениями эвенков составляет тысячи километров, и они не общаются столетиями, они говорят на языке, понятном для всех эвенков.

По классификации языков мира эвенкийский язык относится к северной группе тунгусо-маньчжурских языков. По особенностям звукового строя, грамматическим, лексическим и синтаксическим отличиям он делится на три наречия: южное (распространено по бассейну р. Подкаменной Тунгуски, верхнему течению р. Лены и в Прибайкалье, причем подкаменно-тунгусская группа говоров положена в основу литературного эвенкийского языка); северное (язык эвенков севера Красноярского края и Иркутской области) и восточное (язык эвенков, проживающих от р. Лены до побережья Охотского моря и на о. Сахалин, баргузинских эвенков в Прибайкалье и эвенков КНР и МНР).

Восточное наречие  по территории распространения и  численности эвенков, говорящих  на нем, занимает ведущее место. Оно  отличается от северного и южного наречий еще и тем, что имеет много общего с родственным эвенским языком. Эта общность особенно проявляется в языке восточных эвенков.

Во всех локальных  группах эвенков сложились свои устойчивые танцевальные миниатюры, в  которых название каждого танцевального напева определяется устойчивой возгласной манерой: у северо-енисейских йохарье, эсэрай одзорай, эмэлэкэл; у южно-енисейских йохжорье, гэ сэм-гэ, олилэколийэ, голдыка-авуун; у при байкальских ийэхэрьэ, гоосоогай, ода одзайан; у витимо-олекминских йэхэрьэ, огокай, осорай, гэсэгэр, одзор, даалиэр, делехэндэ; у алдано-зейских эхэкээн, осорай гэсигор, дэвэй манчор мальчор, даалиладаалель, одзоро-ддоорйодээ; у охотских хэдаа-хээдэв-эдзо. Некоторые танцы в разных группах эвенков содержат родство: йохолье – йэхэрьэ; одзорай – одза – одзайан-одзор – эдзо – хэдза; эсэрэй – осорай; гэсэм-гэсэм – госоогай – гэсугэ – гэсигор и др.

После окончания  зимнего промысла, перед отелом оленей, эвенки съезжались по нескольку хозяйств (обычно до десяти) на богатые ягелем места и встречали весну на берегу речки или озера. В это время они ловили рыбу. Родственные семьи после долгих месяцев замкнутой семейной жизни собирались вместе и, это было праздником для общительных эвенков. Именно в этот период года, сравнительно благополучный для них, так же как и для большинства их соседей, устраивались игры, празднества, на которые съезжались любители повеселиться с окрестных стойбищ. Нередко такие сборища посещали и охотники-якуты. Танцевали всегда на открытой полянке вечером, когда спадал дневной зной. Большой летний день, светлые ночи позволяли веселиться и далеко за полночь. «Тунгусы — большие любители танцевать, и весьма не трудно уговорить их потанцевать. Пляшут они, всегда нарядившись в свои ровдужные (замшевые) богато вышитые бисером костюмы», — писал этнограф Р.К. Маак.

В прошлом эвенки всегда заводили икэн, что в переводе означает «песня, пляска». Наименования и движения танцев, которые зафиксированы  исследователями, по-видимому, не древние, но они все, же дают представление о некоторых локальных особенностях эвенкийских танцев. Имеющиеся в литературе сведения о них крайне отрывочны, но по ним можно судить об эволюции эвенкийского танца. Одно из наиболее ранних упоминаний о танцах охотских эвенков принадлежит Я.И. Линденау. В 1743 г. он писал: «Об увеселении их мало, что можно сказать, есть у них хороводная пляска». Из скупых описаний наблюдателей эвенкийских танцев XIX в. видно, что они были очень темпераментны. Это отметил, например, А.Ф. Миддендорф, посетивший Сибирь в 1843—1844 гг.: «Разразилось плясовое бешенство энтузиастов. Сначала образовался маленький кружок вперемежку из мужчин и женщин, в том числе и совершенных старух... Схватились за руки, и началась безыскусственная пляска, заключавшаяся в передвижении ног в сторону. Вскоре, однако же, круговая пляска стала оживляться; движения обратились в прыжки и скачки, все тело покачивалось, лица разгорались, восклицания становились все восторженнее, один старался перекричать другого; сбросили полушубочки, сбросили набедренники. В заключение всех обуяло бешенство. Некоторые еще пытаются противиться, но вот уже и у них голова незаметно начинает покачиваться, то вправо, то влево под такт, и вдруг такой зритель, как будто прорвав твердый оплот, вторгается в круг пляшущих. Все отрывочнее, все шумнее становятся движения, да и напев восклицаний: «hуря, hуга - hуга, hуго — hугу, hумго, hумго -hака, Пака — аhапдо, аhалдо — hар-га, hарт, hарга». Наконец весь круг расстраивается только вследствие крайнего утомления, ноги и голоса не действуют более».

Р.К. Маак, обследовавший  несколько позже Вилюйский округ, тоже отметил, что пляска тунгусов доходит  до «бешенства». Но уже в конце XIX в. В.С. Серошевский обратил внимание на замедление темпа тунгусского  танца под влиянием якутов: «Движения тунгусов легки, часто грациозны, всегда порывисты. Впрочем, эта порывистость, почти судорожность движений значительно сглаживается с переменой образа жизни и платья. Оседлые тунгусы, скотоводы, в просторных якутских сонах (верхняя одежда) двигаются так же солидно, как и якуты; наоборот, занимающиеся охотой вместе с тунгусами якуты, в легких тунгусских костюмах в обтяжку, усваивают до некоторой степени порывистость и урывчатость тунгусских движений». Все это говорит о том, что даже в раннее время совместное проживание двух народов приводило к взаимовлиянию их культур.

В настоящее  время у эвенков основным традиционным танцем остается хоровод, но в разных районах он носит различные названия. Наиболее распространен «ДЭРЁДЭ». Это  слово — первый выкрик запева. Выделено два варианта эвенкийского кругового танца «Дэрёдэ» (по материалам, собранным М.Я. Жорницкой в разных районах Якутии). Танец начинается с приглашения в круг. Участники этой части движутся по ходу солнца в сравнительно умеренном темпе. Постепенно круг расширяется, замыкается, темп движения нарастает. Заканчивается танец быстро. В хороводе неопределенное число участников.

Сначала танцующие  делают шаг влево левой ногой, чуть приседая на ней, пятку правой ноги приподнимают. Затем правую ногу приставляют к левой, ударяя носком в пол и чуть разворачивая его вправо; одновременно выпрямляют левое колено. То же движение повторяют.

В 1960 г. удалось  записать текст и мелодию запева танца от Г.Н. Григорьева, эвенка Учурского  района:

Дэр'о дэр'о  дэр'о-дэс Дэвэрэн, — дэрку дэрэдэс Чалбуг сиги бугайалду Авдуйалты кэтэлдэ Асиктачи дуннэйэлду Бэйнэцилты кэтэлдэ Сэлэмэйэ дэктэндэчи Дэгимийэ д'эгд'эридин.

Дэгинэ Накнэ  эьид'эрэп Дэр'о дэр'о дэр'о-дэс  Дэлку дэр'о дэр'о-дэс Усуконду усунупнэл Гиркуд'аячат икэдэнэл Дэгигэчин шраиакал Нэнд' эгет урунд'энэл Дэр'о-дэр'о дэр'о-дэс Дэвэрэн — дарку дэр'о-дэс.

В чащах березняковых. Стало много животных, А в еловых местах Стало много зверей. С железными  крыльями Подобно лету птицы Играем, прыгая — летая, Собравшись все вместе.

Давайте ходить с песнями, Шагая подобно птице. Пойдемте вперед, радуясь.

Несколько иной текст запева к учурскому варианту «Дэрёдэ» был зафиксирован Г.М. Василевич  в 1947 г. под названием «ДЭВЭЙДЭВЭР  ИКЭДЕГЭТ», что означает «давайте петь свою дэво». Этот вариант танца «Дэрёдэ» наиболее распространен среди эвенков.

Второй вариант  эвенкийского «Дэрёдэ» представляет танец  амурских эвенков, издавна осевших  в Тимптонском районе, — здесь  его называют «МОНЧОРАКАН». Движения его порывисты, стремительны, с резкими  прыжками и низкими приседаниями. Начинают танец пять-шесть человек во главе с запевалой, взявшись за руки и двигаясь по ходу солнца. Делают прыжок левой ногой влево по кругу, слегка приседая. Одновременно корпус резко поворачивают вправо, левое плечо проводят вперед. Затем следует небольшой прыжок вправо, корпус резко поворачивают влево, правое плечо проводят вперед. Постепенно к первым танцорам присоединяются следующие, круг увеличивается и замыкается. Теперь исполнители, чуть подпрыгнув, опускаются в глубокое приседание на полупальцы обеих ног, продвигаясь немного влево. Не выпрямляя корпуса, вновь слегка подскакивают и опускаются в полное приседание, продвигаясь чуть вправо. Движение исполняется мягко, пружинно, то в одну, то в другую сторону, продвигаясь влево больше, чем вправо. Мелодия и текст запева к танцу были записаны в 1960 г. от Г.К. Енокова, эвенка Тим-птонского района.

Мончо-мончо-мончоракан Мончорала эмэкэллу Мончор-мончор гунд'энэкэр Дэр'одэлэ дэвэдснэ Дэр'одэлэ эмэкэллу Эдэр ыччат аядилин Дэродэлэ эмэкэллу Мончор-мончор гунд' энэкэр Мончор-мончор мончоракан.

Мончо-мончо-мончоракан. Приходите на мончору, Мончор-мончор запевая, Дэрэду напевая, Приходите  на дэрэду. Из молодежи лучшие, Приходите  на дэрэду, Мончор-мончор запевая. Мончор-мончор-мончоракан.

Особое место  занимает танец «ХЭДЬЭ», исполняющийся  аяномайскими эвенками. Построение хоровода такое же, как и в предыдущих танцах, с характерным четким отстукиванием  пятками. Исполнители, чуть приподнимаясь  на полупальцы правой ноги, делают шаг  с ударом левой ногой влево, одновременно ударяют пяткой правой ноги об пол, чуть сгибая колени; руки, опущенные и соединенные ладонями, проводят вперед. Затем приподнимаются на полупальцы левой ноги и, скользя носком по полу, правую ногу приставляют к левой. С ударом опускают обе пятки, чуть пружиня колени, руки опускают вниз. «Хэдъэ» аяномайских эвенков отдаленно напоминает улахан-чистайский и асе-ляхский варианты. Кроме того, у эвенков зафиксированы и другие названия хороводного танца: в Алданской районе - «ОСОРАИ» (по-видимому, от якутского «Осуохая»), в Тимптонском районе — «ОДЁРО», у олекминских эвенков - «ГАСИГАР». По типу движения эти танцы аналогичны якутскому «Осуохаю».

Таким образом, в настоящее время хороводные эвенкийские танцы довольно медленны, по темпу и запеву они близки якутскому хороводу. В прошлом, во всяком случае, еще в середине XIX в., танцы эвенков были более быстрыми и темпераментными. Видимо, такая трансформация танцевального темпа произошла под влиянием якутского кругового танца осуохай.