Подражателные танцы народов севера

Эвенкийский хороводный танец «ЁХОРЬЁ», распространенный у эвенков Эвенкийского автономного округа, не зафиксирован среди эвенков Республики Саха (Якутия). Имеющиеся в нашем распоряжении более ранние письменные свидетельства об этом танце также указывают на сближение его по темпу с якутскими более медленными танцами второй половины XIX в. Так, А. Мордвинов, в 1860 г. описавший эвенков и долган Туруханского края, указывал: «Увеселение тунгусов и долганов — обычное, как и других инородцев. Пляска состоит также в общепринятом круге: мужчины и женщины взявшись за руки, попарно или как случится, становятся в один круг, в центре которого утверждают палку, и начинают тихо кружиться то в одну, то в другую сторону, переставляя или правую ногу за левую или наоборот и припевая дружно, в такт ударам ног: «ёхор-ё, ёхор-ё, чех, чех, ёхор-ё» или «хай-кан-хачу».

Кроме хороводных танцев у  эвенков были подражательные и индивидуальные танцы. В Алданском и Тимптонском  районах были, записали рассказы об индивидуальном танце «КАРАВ» («ЖУРАВЛЬ»). Он был широко распространен у всех северных народов. Исполнитель этого танца поочередно подпрыгивает то на одной, то на другой ноге, свободная нога согнута в колене, носок находится на уровне щиколотки. Руками он проделывает движения, подражающие взмахам крыльев. Танцующие криками воспроизводят курлыканье журавля, вытягивают шею вперед. В этом танце могли участвовать и женщины и мужчины, число исполнителей не было ограничено. Определенной устойчивой композиции танец не имел.

В Алданском районе нам удалось наблюдать массовый подражательный танец-пантомиму «ХОРОГДО» — «ГЛУХАРЬ». Обычно этот танец исполняют девушки. Изображается глухариный ток. Танцующие, присев низко на корточки, заложив руки за спину, проделывают корпусом вибрирующие движения, затем взмахивают руками, как крыльями. В таком положении они передвигаются, изредка подпрыгивают. Один изображает самца — он ходит вокруг девушек-самочек, имитируя движениями распушенные перья. При этом все издают скрежещущие звуки. Танец определенного музыкального размера не имеет.

Танцы «Хорогдо» и «Карав»  заводились во время общих сборов эвенков. Надо полагать, в прошлом  они имели тотемический характер и исполнялись в честь родовых  патронов.

По свидетельству Г.М. Василевич, охотничьи обряды эвенков  прежде сопровождались танцами «Лапо» и «Хокилъ», имитирующими преследование зверя.

Описание подобной обрядовой церемонии дал А.Ф. Анисимов в 1949 г.: «Танец этот, судя по рассказам  стариков-эвенков, представлял собой  красочную пантомиму, изображавшую характерные повадки зверей. Танец  сопровождали песни-импровизации, обращенные к зверям. Старики и наиболее опытные охотники были запевалами и руководителями танца». А.Ф. Анисимов назвал этот племенной обряд «ШИНГКЭЛАВУН». К.П. Борисов, эвенкийский охотник из Алданского района, припоминал, что в детстве он с другими детьми, подражая оленям, разыгрывал сцены из охоты на дикого оленя: одни изображали крадущихся охотников, другие — животных. Дети издавали разные звуки, имитируя хорканье оленей. Сегодня нельзя с уверенностью утверждать, что круговая пляска с песней-импровизацией (икэн, икэ-вун) очень древнего происхождения. «Значение слова икэн (хатан, шгин), обозначающего танец с пением, свидетельствует о том, что на самых ранних этапах истории эвенков танец с пением был охотничьей пантомимой и игрищем охотников, в котором выражалась сила, ловкость, быстрая сообразительность, смелость», писала в работе «Эвенки» Г.М. Василевич.

Отсюда подражательные танцы, задабривание и зазывание зверей, появление охотничьих мистерий и  импровизированных песен и танцев.

Следует сделать вывод  о том, что подражательные танцы основывались на наблюдениях эвенков над окружающей природой, над повадками зверей и домашних животных, на подражании охоты на различных зверей, в них сохранились элементы задабривания и зазывания зверей, появление охотничьих мистерий и импровизационных песен и плясок, поклонение духам-хозяевам тайги, отдельным духам зверей, которые у эвенков и эвенов превратились в тотемов.

1.2 Танцевальная культура  ительменов, коряков, чукчей и  юкагиров

Ительмены

Вначале XVIII в. ительмены занимали южную часть полуострова Камчатка. По языковым особенностям они делились на три группы – северную, южную и западную. Северная – самая многочисленная – обитала по р. Камчатке и восточному побережью полуострова, южная – от р. Налачевы до мыса Лопатки, западная – по западному побережью полуострова (с. Седанки и Усть-Хайрюзово, Ковран и др.).

На принадлежность к той  или иной локальной группе указывало  прибавление к самоназванию «итэнмэн»  наименования реки или урочища, где  располагались их поселения.

Основными занятиями ительменов – рыболовство и морской зверобойный промысел, дополнявшиеся на пушного зверя и собирательством. Транспортным средством служила собачья упряжка. Зиму проводили в полуподземных юртах с входом через дымовое отверстие, а лето в свайных балаганах, крытых травой.

Хореографические жанры  ительменов представлены многообразием  пластических форм от мимических гримас (своеобразные «танцы лица») до активных танцевальных движений всего тела, определяемых ковранцами к’олкас, тигильцами колхэсхэнэзэн и камчадалами  кузелькинга (или камкач), в буквальном переводе означающих «ломаться», «выгибаться». Имитационно-подражательные танцы ительменов, изображающие животных и птиц, сопровождались звукоподражанием и выкриками кильхи к’плесильхч «выйди плясать», кхетэнзахч «плечами и головой пошевели», кулихан к’ынчувих «бедрами пошевели».

У восточных ительменов практикуется заимствованный у эвенов танец норгали  со звукоподражанием хорканью оленей.

По сообщению Г.В.Стеллера, на празднестве, которое устраивал  охотник, добывший медведя (что почиталось особой честью для него и всей его семьи), пляску начинала молодежь во время снятия шкуры с животного. Старики присоединялись к ним позже, когда пляска достигала определенного подъема. Празднество заканчивалось обращением к медведю с просьбой не сердиться и рассказать своим сородичам, какой хороший прием был ему оказан охотниками, чтобы и те в будущем пришли в гости к людям.

Содержание пляски на этом празднике раскрыто значительно  позже этнографом В. Маргаритовым. Танцующие  подражали походке, играм медведя, причем одни изображали медведя, другие – медвежат и медведицу. Пляски сопровождались резкими выкриками.

О подражательном характере  плясок ительменов писал в 1802г. путешественник Ж. Лессепс: ительмены «любят подражать  животным, ловимых ими, как-то куропатке и пр., а особливо медведю; представляют его тихую и увалистую походку, разные его положения т.е. медвежат около своей матери, любовные игры самцов с самками и, наконец, их движения, когда бывают обеспокоены… Представляют все движения его так натурально, что нельзя лучше. Трудно сыскать таких искусных плясунов, походка и все движения, медвежьи подражаемы без ошибки.

Коряки.

Коряки составляют одну из народностей северо-восточных палеоазиатов в Арктике. По языку, материальной и  духовной культуре коряки близки к чукчам. Древние связи с коряками обнаруживаются в культуре ительменов, эскимосов, юкагиров, эвенков и эвенов. Название «Коряки» появилось в русских документах и XVII веке и, по мнению И.А. Вдовина, было заимствовано на северо-западе от юкагиров, которые называли их кэрэкэ, и возможно, от охотских эвенов, называвших оседлых коряков хэкэл. Другие полагают, что слово «корак» означает «оленный» от слова « кор» - «олень». Корякский язык входит в чукотско-камчатскую языковую семью. По переписи 2002 года численность коряков составляет 8743 человека. В основном они проживают на Камчатке, небольшая часть расселена на побережье Охотского моря и в Магаданской области.

Многочисленные территориальные  группы коряков объединяются в две  крупные группы – тундровые или оленные чавчувены и береговые или приморские нымыланы. Среди чавчувенов выделялись тайгоносские, камчатские, гижигинские, паренские коряки; среди нымыланов – паланцы, тигильцы, каменцы и другие. В XX веке разница между различными группировками коряков постепенно начала стираться. Что касается этногенеза коряков, ограничимся гипотезой, получившей подтверждение в современной науке, а именно, об их автохтонном происхождении. Коряки являются коренным народом Арктического Севера, предки которых мигрировали на северо-восток из более южных районов в 1 тысячелетии н. э. и сформировались как этнос на Камчатке в течение длительного периода. Следы более древней культуры несут оленные коряки. Приморские коряки усвоили основы культуры морского зверобойного промысла от эскимосов.

Чавчувены, тундровые коряки, были оленеводами; приморские коряки, нымыланы, занимались промыслом морского зверя, рыболовством и охотой. Представители  многих группировок вели комплексный  тип хозяйства, сочетая те и другие виды промыслов, сухопутную и морскую охоту.

Традиционный танцевальный фольклор коряков существенно трансформировался  в результате взаимовлияния культур  соседних народов. Хореография береговых  и оленных коряков, как и у  других народов северо-востока России, делится на обрядово-ритуальные танцы, танцы-инсценировки, игровые и личные (индивидуальные) танцы.

У коряков особенно почитался  «Праздник добычи первой нерпы». Когда  нерпу вытаскивали на берег, женщины  и мужчины ходили вокруг нее с  говорящими головнями и исполняли  импровизационные танцы. Смысл их – благодарение духов за удачную охоту. Танцы состояли из двух имитационно подражательных импровизаций. Исполнительница делала шаг с правой ноги и одновременно приседала на ней. Затем приподнимала, чуть согнув в локте, правую руку, отбрасывала кисть и резко выдвигала в сторону правое бедро. При этом прямой корпус она слегка наклоняла влево. Повторяя те же движения, она делала шаг с левой ноги, приподнимала левую руку, а корпус слегка наклоняла вправо. В танце исполнительница подражала быстрым и гибким движениям вынырнувшей из моря нерпы.

Одновременно  с шагом с правой ноги и небольшим  поворотом корпуса вправо исполнительница  приподнимала вверх плечи, а голову поворачивала влево. Руки, согнутые в  локтях, держала впереди себя на уровне груди. Делая шаг, с левой ноги слегка поворачивая корпус влево, она приподнимала вверх плечи, а голову поворачивала вправо. Руки оставались в том же положении. Женщина подражала осматривающейся нерпе, вынырнувшей из глубины моря. Движения исполнялись под хрипящие звуки, подобные тем, что издает нерпа. Каждый пришедший на праздник гость представлял нерпу. «Чем больше приходит гостей, тем больше будет нерп в следующем сезоне».

«Нерпа» - женский  групповой обрядово – ритуальный танец. Исполнялся он полукругом. С  первым ударом бубна исполнительницы, оторвав пятки от земли и чуть приподнявшись на носки, поворачивали корпус и двигали бедрами то вправо, то влево. Они легко всплескивали кистями, имитируя движения ласт нерпы. Танец сопровождался хоркающими звуками.

«Праздник добычи первой нерпы» проводили в помещении. На земляном полу расстилали нерпичью шкуру, хозяин – устроитель держал несколько ольховых веточек по числу  пойманным их животных. Танцевали одновременно две группы женщин: пожилые – вокруг очага, молодые – на правой стороне яранги.

Пожилые женщины  делали шаг с правой ноги, чуть приседали  на ней и резко отводили бедра  вправо. Руки, согнуты в локтях, держали  перед собой на уровне груди. Движения с правой ноги повторяли несколько раз. Те же движения дублировались, когда делали шаг с левой ноги, но только бедра повторяла движения старших, но стоя на месте. Мужчины сидели в стороне и аккомпанировали на бубне. Когда обрядовый танец заканчивался, хозяин обмакивал веточки в жир и бросал в костер, «чтобы на будущий год нерпы были жирные». Затем все кричали «хо – го, хо – го!», после чего приступали к трапезе. Второй вариант танца. Одна из женщин изображала нерпу. Под гортанные звуки она, стоя на месте, покачивалась и делала волнообразные движения. Остальные женщины, пританцовывая, ходили вокруг нее. Танец исполнялся под пение самых участниц.Танцующие приседали на двух ногах, наклоняли корпус влево, резко отводили бедра влево. Левую руку свободно раскрывали в левую сторону, слегка назад, правую, гнутую в локте, держали на уровне пояса; чуть приподнимались притом же положении корпуса и рук. Повторяя те же движения, что и вначале исполнительницы чуть приподнимались и опускали руки, приседали на двух ногах и наклоняли корпус и голову вправо. Резким движением выталкивали бедра вправо, правую руку слегка отводили назад, а левую, согнутую в локте, переводили вперед. Чуть приподнимались, корпус и руки оставались в том же положении. Движения повторяли несколько раз, участницы танца двигались вокруг солистки по ходу солнца, делая шаг то с правой, то с левой ноги.

В общем, исполнители  подражали повадкам животных: нерпа  плавает, ныряет, выглядывает из воды, высматривает добычу и т.д.

Чукчи

Большинство чукчей проживают в Чукотском и Анадырском районах Чукотки. Первое упоминание о чукчах как о довольно многочисленном народе северо-востока Азии относится к концу XVII-го века. Уже тогда они разделялись на оленных – кочевых и прибрежных – охотников на морского зверя.

В XVIII в. Благосостояние оленных чукчей целиком зависело от оленя. Он давал им все необходимое для жизни: одежду, пищу, тепло, свет и т.д.

Жилищем оленным чукчам служили  яранги – разборные цилиндроконические шатры, крытые оленьими шкурами [В.Н. Нилов, Северный танец: традиции и современность, М. - 2001, 38с.].

Хореографическое искусство  чукчей, как и коряков, можно разделить  на обрядово-ритуальные, имитационно-подражательные танцы, танцы-инсценировки (пантомимы), а также игровые и импровизационные (индивидуальные) танцы. Такое разделение основывается на единых культурных традициях чукчей и коряков. Во время Нэнрирвун «Праздника осеннего забоя оленей», Кил’вэй «Праздника рогов», Мнэыргын «Праздник благодарения», обрядовых церемоний по случаю удачной охоты на волка, на медведя и др. Чукчи-оленеводы своими танцами и песнями стремились повлиять на духов, от которых зависело благосостояние и благополучие народа.

Дошедшие до нас обрядовые  танцы оленных чукчей Виврэльэт  «дрожание колен», Рультынтэгнык «танец с гримасами» (часто лишь во фрагментах) весьма архаичны, о чем свидетельствует приемы их исполнения, стоя на месте или двигаясь по незамкнутому кругу по ходу солнца и т.д. Женщины участвовали в танцах чаще, чем мужчины. Нередко танцы сопровождались не только пением под аккомпанемент бубна, но и под «шумовым оформлением»: хлопками в ладоши, топотом ног, выкриками и игрой на шумовых инструментах. Шум, как известно, по поверьям должен был напугать злых духов, отогнать их. Пластика многих обрядовых танцев оленных чукчей была эротической.

Обрядово-ритуальные танцы  береговых чукчей сопровождали главные  годовые праздники «Праздник  кита», «Праздник кереткуна», «Праздник  байдар», сходны с бытовавшими у  их соседей – азиатских эскимосов  и алеутов – давних охотников на морского зверя. Береговые чукчи, перейдя к оседлой жизни на побережье и занявшись морским промыслов, продолжали свое прежнее занятие – оленеводство. Тем не менее, в танцах береговых чукчей отмечаются и присущие только им особенности: движения более плавные, округлые, менее темпераментные, чем у эскимосов. [В.Н. Нилов. Традиционная хореография коренных народов Севера и Дальнего Востока в сб.: Фольклор палеоазиатских народов, Якутск - 2005, 164-165с.].