Родный обряд у бурят Ольхонского района

      Широко  бытовал обычай приема в дети  у соседних русских крестьян, которые, отдавали детей за  определенную плату – за хлеб, деньги: «одни считали, что это  поможет рождению собственных  детей другие – что ребенок  нужен для помощи в ведении  хозяйства». [Балдаев:45]

      Рождение  ребенка, особенно сына, было одним  из самых значительных событий  в жизни семьи. В мальчике  видели не только наследника, будущего хозяина и продолжателя  рода. Он с самого рождения  зачислялся как мужчина в состав  общины и при переделах покосных  угодий получал «душевной» надел,  в чем не мало была заинтересована  семья. Рождение девочки, хотя  и оно было радостным событием  в семье, встречалось менее  радостно, чем рождение сына. Тем  не менее, чем больше нарождалось детей, тем счастливее были родители.

      Человек,  у которого родился ребенок,  как бы переходил в другую, более достойную категорию людей.  Отныне его называли не собственным  именем, а отцом или матерью такого-то, по имени ребенка – Дашиин баабай (отец Даши), Хаатиин мамуул (мать Хати). Такое величание по имени ребенка было самой почтительной формой обращения.

ГЛАВА 2. ВРЕДОНОСНЫЕ  ДУХИ

      Бичом бурят была чрезвычайно высокая детская смертность. Среди причин большой смертности в первую очередь следует назвать тяжелые бытовые условия, связанные с  низким уровнем материальной жизни, и общую культурную отсталость бурятского населения. Рождение, содержание грудных детей и уход за ними проходили в неблагоприятных условиях, это были сложившиеся, весьма своеобразные и довольно суровые традиции. Особенно часто умирали дети грудного возраста от желудочно-кишечных заболеваний. И это неудивительно, если вспомнить, что повсеместно бытовала традиция кормить ребенка вскоре после рождения коровьим молоком, давать ему сосать кусочек сваренного бараньего курдюка, размоченный хлебный мякиш, зачастую ржаной.

     Как показывают  материалы низшей мифологии, болезни и смерть детей буряты Ольхонского района интерпретировали как результат вредоносной деятельности определенных демонологических существ.

      Буряты, находившиеся  в плену религиозных представлений  и поверий, причиной недугов и болезней своих детей видели главным образом в злых духах – дахабари, анахаи и боохолдой, которые постоянно стремились задушить, то есть «съесть» души детей, и поэтому против их козней существовали различные методы борьбы за сохранение здоровья и жизни ребенка. Самым действенным средством считалось их умилостивление. Злых духов пытались задобрить с помощью шаманов молитвами и жертвоприношениями, на которые не скупились родители.

      У ольхонских бурят-шаманистов стремление сохранить жизнь детей приводило к тому, что они начинали верить в силу крещения. Отступление от  шаманизма и принятие христианства. по их представлениям могло избавить их детей от посягательств злых духов. Многим отчаявшимся родителям казалось, что у принявших христианство бурят, даже самых бедных, дети остаются в живых, в то время, как у шаманистов, при самом лучшем, по их понятиям, уходе, большинство детей умирает. Именно это обстоятельство, как отмечается в отчетах местных миссионеров, «заставляет склоняться в пользу христианства и истых шаманистов».

      Такое представление о пользе крещения могло сложиться в связи с тем, что в отдельных бурятских улусах местное население, приобщившись к земледелию, раньше перешло к оседлому образу жизни. У них бытовые условия были несколько лучше, а смертность детей ниже. Население таких улусов было большей частью крещенным.

      Однако  наивная попытка избежать большой  смертности детей только принятием  новой религии – христианство, естественно, не меняла дела. Понятно, что и те, кто по этим мотивам принимали крещение и зачислялись в «стадо христово», не отходили от шаманства и оставались во власти своих старых верований, соблюдая прежни религиозные отправления, посещая при этом только для формы церкви и общественные православные богослужения.

      Большая  любовь к детям, стремление  сохранить их жизнь при существующей  высокой смертности порождали  и поддерживали у ольхонских  бурят веру в различного рода  обереги и магические действия. Это относилось и к тем родителям, которые принимали крещение. Период с момента рождения ребенка и вплоть до его совершеннолетия был связан с целым комплексом различных магических церемоний, обрядов, искупительных жертвоприношений. [.Басаева:176]

      Известие о предстоящем появлении ребенка радостно воспринималось не только мужем, но и всеми родственниками. Было принято, что женщины-бурятки, пока это было возможно, тщательно скрывали свою беременность. И только во второй её половине это становилось известно всем окружающим. Несмотря на то, что беременности радовались, она не освобождала женщину от тяжелых домашних работ. Беременные бурятки сплошь и рядом работали до самых родов дома и в поле. Лишь жены богатых бурят избегали этой участи.

      Повсеместно при наступлении родов женщина изолировалась от других членов семьи, особенно от свекра и старших родственников мужа, что требовалось обычаем избегания. В юрте свекра рожать было нельзя. У зажиточных бурят для каждого женатого сына имелись отдельные юрты, в которых проходили роды хозяйки. У бедняков женщина часто рожала где-нибудь в подсобном помещении: в юрте для перегонки таросуна, в амбаре или даже в теплом хлеве, где содержались ягнята, телята и т.д. Роды считались актом не чистым (бузартай), оскверняющим место.

     Роды обычно  принимала повивальная бабка.  Ею могла быть только старая женщина (утэлхэн изы, нахатай хамган), потерявшая способность к деторождению. Женщине сравнительно молодой считалось неприличным быть повитухой. Поэтому повитуху у ольхонских бурят называли «тоодэй» - бабушка. Женщины, рожавшие не первый раз, нередко обходились и без ее помощи. Перерезать пуповину и запеленать ребенка помогал муж, которому не возбранялось присутствовать при родах жены. [Николаева: 341]

      У ольхонских  бурят, у которых очень долго  сохранялись многие архаические  черты в быту, и в деторождении, старые традиции преобладали  вплоть до 30-х годов XX века. Женщина,  если она рожала в юрте, в  момент родов принимала полусидящее  положение не краю кровати,  могла также сидеть на полу  на корточках или на коленях.  Рядов с кроватью обычно ставили  ящик, покрыв его сверху чем-нибудь  мягким, чтобы роженица могла  опираться на него грудью. С  этой целью иногда вместо ящика  к двум северным столбам юрты  специально прибивалась перекладина.  При длительных родах роженицу  заставляли ходить, держась за  эту перекладину (вместо перекладины  могла быть и натянутая веревка). Считалось необходимым при наступлении  родов постоянно поддерживать огонь в очаге: огонь, по верованиям бурят, не только обладал свойством защищать от злых духов и всего дурного, но и мог давать силу и благополучие.

      Около кровати  в качестве мягкой впитывающей  подстилки, настилали сухой, измельченный  коровий помет («хии», «хохир»). Новорожденный падал на эту подстилку, и бабка не трогала его до тех пор, пока он не издавал первого крика. Пупок перевязывался специально приготовленными нитками из сухожилий рогатого скота (шурмэхэн хаб) непременно дважды. Первый узел затягивали на расстоянии двух пальцев от тельца, а второй – отступая на два - три пальца от первого узла. Затем пуповину перерезали между двумя узлами ножичком, специально предназначенным для этих целей.

       После  этого ольхонские буряты ребенка  не обмывали, а обтерев мягкой  мерлушкой, чаще шкуркой, выделанной  под замшу, заворачивали его  в одеяльце из мерлушки. После  клали в шерстяной чулок или  войлочный мешочек и оставляли  временно под кроватью или  выносили куда-нибудь в прохладное  место до специального обряда  захоронения последа. 

     Если роды  затягивались и и грозили нежелательным исходом, повсеместно у шаманистов прибегали к помощи шаманов, которые подсказывали, каким образом умилостивить злых духов: устроить возлияние тарасуном или совершить жертвоприношением бараном. Сила молитв и жертвоприношений, по воззрениям бурят, должна была облегчить муки неблагополучных родов и предупредить возможность смерти как роженицы, так и новорожденного. Это являлось крайней мерой, так как обычно прибегать к возлияниям тарасуном или употреблять его при рождении ребенка и при родильных обрядах было не принято. Считалось, что если при нормальных родах в доме будет тарасун, это может привлечь злых духов. Но если требовалось, по предсказанию шамана, жертвоприношение, то кололи барана и жертвоприношение со всеми молитвами производил шаман.

      Повсеместно  сразу после родов роженице  подавался крепкий бульон с  мелко накрошенным мясом (использовали  для этого баранину или говядину) специально заколотой скотины.

      В течении трех дней и ночей после родов в юрте постоянно поддерживался огонь, в качестве защиты от злых духов. Обычно обслуживала роженицу, подавала ей пищу свекровь или кто-нибудь из ближайших родственниц. Роженица считалась нечистой, поэтому она не могла подходить и прикасаться к огню, держать щипцы. которыми поправляли дрова или угли в очаге, заниматься работой на кухне, трогать ковш и другую посуду, кроме чаши – сара, в которой ей подавалась еда, и другой отведенной для ее посуды. Прежде чем вернутся к домашним делами подойти к очагу, она должна была пройти обряд очищения – арюулган.[ Потанина:65]

ГЛАВА 3. РОДИННЫЕ ОБРЯДЫ

      Первоначальным в комплексе магических обрядов и церемоний был обряд тоонтолхо – обряд захоронения последа. Повсеместно, по поверьям бурят, захоронение последа имело важное значение для жизни ребенка. Послед считался частью, душой ребенка, и жизнь новорожденного зависела от того, предосторожности предпринимались относительно последа. По верованиям ольхонских бурят, чтобы сохранить жизнь новорожденного, следовало всячески уберечь от злых духов послед.

      На обряде тоонтолхо присутствовали только женщины, число которых должно было быть 3, 5 или 7. Все остальные женщины, в том числе и повильная бабка, отходили в сторону. На выбранном месте в северо-западной части юрты за очагом поднималась половица и роженица клала на землю серебряную монету. На этом месте исполняющие обряд старухи копали ямку, на ее дно стлали войлок, на который клали шерсть, затем зерна, на них – правую заднюю бабку овцы, и на все это сверху клали послед; затем яму засыпали. После этого варили саламат. Над ямкой разжигали огонь, вокруг которого садились исполняющие обряд старухи и роженица. Чашка саламата передавалась трижды по кругу, и каждая из женщин бросала кусочки саламата в ямку, а также ела его. На этом обряд заканчивался, и половица снова закрывалась.[ Прил.2]

      Таким образом, все содержание обряда – это род различных защитных мер, действия как можно более глубокого сокрытия последа от внимания и козней злых духов. У ольхонских бурят к тому же предметы, сопровождающие послед, клались поверх него, как бы укрывали его, что логичнее, если принять во внимание. какое огромное значение предавалось его защите. И совершено очевидно, что одной из главных целей обряда было предохранение последа от посягательств злых духов. В этом обряде есть еще не маловажная деталь: непременно над ямкой с последом зажигался огонь, и каждый участник обряда совершал церемонию жертвоприношения огню ритуальной пищи, специально для этой приготовленной.

      Захоронению последа ольхонские буряты придавали исключительно важное значение, и все действия, связанные с этим обрядом, основывались на архаических религиозных представлениях. Повсеместно послед сопровождался различными предметами с целью передачи ребенку тех качеств, которые были свойственны этим предметам и которые символизировали силу, крепость, богатство, плодовитость. Не менее важным значением сопутствующих предметов являлась защита от злых духов.

     После обряда  тоонтолхо у ольхонских бурят следовал обряд очищения – арюулган. Роженица капала на огонь масло, как бы умилостивляла хозяина огня, принося ему жертву и принося этим разрешение допустить ее к очагу. Кроме того, повивальная бабка или одна из присутствующих женщин «очищали» одежду роженицы, ее постель и остальные вещи, которыми она пользовалась. Для этого на специальном жертвеннике на горячи угли клались благовонные растения жодоо (кора пихты) или арса (можжевельник), которые почитались священными, а дым их служил очистительным средством. Все вещи проносили над жертвенником несколько раз по кругу, и окуривали дымом. Кроме того, сама роженица трижды обводила вокруг себя дымящимся жертвенником. По мнению бурят, это было достаточно. чтобы роженица и все вещи очистились от скверны.

      После этого  начиналось угощение. При рождении  первенца или мальчика, согласно  обычаю кололи непременно бычка,  а при рождении девочки –  барана. Мясом заколотого животного  кормили роженицу. Отдельные части  свеженины использовались при  отправлении родинных обрядов, причем для каждого обряда предназначались строго определенные части. Для угощения непременно варили, помимо мяса, еще и внутренности: желудок, начиненный кровью, почки, печень. Если резалась овца, варился также курдюк, угощали еще саламатом и чаем. Спиртное не полагалось.

     Во время  угощения или после него обменивались  подарками. Каждый пришедший,  в том числе и повильная  бабка, подносили подарки новорожденному. Родители в свою очередь одаривали  гостей – залаа получала шелковую рубашку или платок и деньги. Все остальные, в зависимости от состояния хозяев, одаривались хлопчатобумажными рубашками, платками, хлопчатобумажными рубашками, платками, деньгами, причем все абсолютно, включая и детей, которым давали сладости и мелкие монеты. [http://kalmyk.info/index.php/ru/menu-caltural/10-traditions/123-buryat-kalmyk]

      Через несколько дней после родов, когда у ребенка отпадала пуповина ольхонские буряты справляли обряд «улгээдэ оруулха» - первого пеленания ребенка в колыбель. До этого времени ребенок лежал рядом с матерью на кровати.