Серебряный век русской поэзии

 

 

Несколько особняком в среде  московских символистов стоит Валерий  Брюсов. Это был человек с совершенно асимметричным лицом (будто спрыгнувшим  с портрета кубиста), резкими монгольскими скулами и рысьими глазами. Основной чертой характера Брюсова была собранность, скованность. Она замыкала и строгие  мысли, и девическую застенчивость. Брюсов не был очень умен от природы, но был бесконечно образован, начитан  и культурен.

Ум Брюсова не был быстр, но очень  остер и подкреплен особой, брюсовской логичностью. Он был, как это ни странно  звучит, с детства немолодым мальчиком. Мальчиком он остался на всю жизнь, и, вероятно, ребенком он умер. Только у  детей бывает такая пытливость, такая  тяга узнать все. Брюсов кидался на все, и все, на что он кидался, он изучал необычайно основательно. Всю жизнь  он хотел казаться  и казался  не тем, чем он был. Он рисовался вождем, эротическим поэтом, демонистом, оккультистом, всем, чем можно было быть в те дни. Но это был портрет Брюсова, а не оригинал. Как был не похож  Валерий Яковлевич на Брюсова! Если Есенин заплатил жизнью за славу, то Брюсов всю жизнь отдал на то, чтоб походить на свои стихи, созданные по образцу  лучших  классиков. У него разрыва  не могло быть. Его поэзия, с одной  стороны, была накрепко связана с  ранними символистами, с другой же - его тематическая связь с будущими "кубо-футуристами" несомненна. Брюсов, пожалуй, единственный из русских поэтов дофутуристического периода, умеющий  заставить почувствовать дыхание  современного капиталистического города, бешеный ритм его жизни, засасывающую и гипнотизирующую динамику, грохот, сутолоку, бесконечные переливы огней, серые сумерки городского рассвета и бесстрастное олово электрических  лун.

 

Женщине.

Ты – женщина, ты –книга между  книг,

Ты – свернутый, запечатленный  свиток;

В его строках и дум и слов избыток,

В его листах безумен каждый миг.

 

Ты – женщина, ты – ведьмовский  напиток!

Он жжет огнем, едва в уста проник;

Но пьющий пламя подавляет крик

И славословит бешено средь пыток.

 

Ты – женщина, и этим ты права.

От века убрана короной звездной,

Ты - в наших безднах образ  божества!

 

Мы для тебя влечем ярем железный,

Тебе мы служим, тверди гор дробя,

И молимся – от века – на тебя!

 

                                            В. Брюсов

 

Рассматриваемые с более широкой  точки зрения как ранние символисты, так и поздние – явление  одной и той же категории. Социальные их корни одни. Основная стихия тех  и других – романтическая мистика, проистекающая из неспособности  или неумения найти свое место  в реальной жизни, разрыв с реальностью, уход из нее. Но психологический тонус, настроенность у символистов  второго поколения уже совершенно иные. "Декаденты" не думали быть творцами жизни. Они были только поэтами. Они проповедовали уход из "грубой" жизни, они хотели быть творцами жизни. Они всегда стремились к тому, чтобы  занять место учителей жизни и  пророков. В противопоставлениях  реального и нереального, в призыве  к активному "религиозному действию", содержащемся в философии В. Соловьева – зачатки всех элементов поэтического мироощущения русского символизма. И здесь сосуществуют такие разные, но столь безмерно талантливые мастера, как В. Иванов, А. Белый, А. Блок, К. Бальмонт.

 

В споре с символизмом родилось новое литературное течение “серебряного века” — акмеизм. Поэты этого  направления — Н.Гумилев, А.Ахматова, О.Мандельштам — отвергали тягу символизма к неизведанному, чрезмерную сосредоточенность поэта на внутреннем мире. Они проповедовали идею отображения  реальной жизни, обращения поэта  к тому, что можно познать. А  посредством отображения реальности художник-акмеист становится причастным к ней.

 

    И действительно, в  творчестве Николая Гумилева  мы находим в первую очередь  отражение окружающего мира во  всех его красках. В его поэзии  мы находим экзотические пейзажи  и обычаи Африки. Поэт глубоко  проникает в мир легенд и  преданий Абиссинии, Рима, Египта. Об этом говорят такие строки:

 

   

 

Я знаю веселые сказки таинственных стран

Про черную деву, про страсть  молодого вождя,

Но ты слишком долго  вдыхала тяжелый туман,

Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,

Про стройные пальмы, про  запах немыслимых трав.

Ты плачешь? Послушай... далеко, на озере

Чад Изысканный бродит жираф.

 

   

 

    Каждое стихотворение  Гумилева открывает новую грань  взглядов поэта, его настроений, видения мира. Например, в стихотворении  “Капитаны” он предстает перед  нами как певец отваги, риска,  смелости. Поэт поет гимн людям,  бросающим вызов судьбе и стихиям: 

 

   

 

Быстрокрылых ведут капитаны —

Открыватели новых земель,

Для кого не страшны ураганы,

Кто изведал мальстремы и мель.

Чья не пылью затерянных хартий —

Сольто моря пропитана  грудь,

Кто иглой на разорванной  карте

Отмечает свой дерзостный путь.

 

   

 

    Содержание и изысканный  стиль стихов Гумилева помогают  нам ощутить полноту жизни.  Они являются подтверждением  того, что человек сам может  создать яркий, красочный мир,  уйдя от серой будничности.

 

    К миру прекрасного  приобщает нас и поэзия Анны  Ахматовой. Ее стихи поражают  внутренней силой чувства. Поэзия  Ахматовой — это и исповедь  влюбленной женской души, и чувства  человека, живущего всеми страстями  XX века. По словам О. Мандельштама, Ахматова “принесла в русскую  лирику всю огромную сложность  и психологическое богатство  русского романа XIX века”. И действительно,  любовная лирика Ахматовой воспринимается  как огромный роман, в котором  переплетаются многие человеческие  судьбы. Но чаще всего мы встречаем  образ женщины, жаждущей любви,  счастья:

 

   

 

Настоящую нежность не спутаешь

Ни с чем, и она  тиха.

Ты напрасно бережно кутаешь

Мне плечи и грудь  в меха.

И напрасно слова покорные

Говоришь о первой любви.

Как я знаю эти упорные

Несытые взгляды твои!

 

   

 

    Пришедшее на смену  акмеизму новое литературное  течение “серебряного века”  — футуризм — отличалось агрессивной  оппозиционностью традиционным  стихам поэтов-классиков. Первый  сборник футуристов назывался  “Пощечина общественному вкусу”. С футуризмом было связано  раннее творчество Владимира  Маяковского. В ранних стихах  поэта чувствуется желание поразить  читателя необычностью своего  видения мира. Например, в стихотворении  “Ночь” Маяковский использует  неожиданное сравнение. У поэта  освещенные окна ночного города  вызывают ассоциацию с веером  карт. В представлении читателя  возникает образ города-игрока:

 

   

 

Багровый и белый отброшен и  скомкан,

В зеленый бросали горстями дукаты,

А черным ладоням сбежавшихся  окон

Раздали горящие желтые карты.

 

   

 

    Поэты-футуристы В. Маяковский, В. Хлебников, В. Каменский противопоставляли  себя классической поэзии, они  старались найти новые поэтические  ритмы и образы, создать поэзию  будущего.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Поэтические индивидуальности серебряного века.

 

Все стихи – отражения дум  авторов. Каковы же были они, эти люди, что остановили время, уловили миг  и проникли в вечность своим лучезарным гением?

 

Представители символизма :

 

1. Вячеслав Иванов – человек настолько ученый, что цитаты вылезали не только изо рта, но и из остатка волос, из-под сюртука. Он рассказывал об эпохе Возрождения так запросто, как будто он только вчера пришел из этой эпохи. Он мог сказать, что встречал Петрарку, а жизнь Бокаччо он знал с точностью до минуты. Это был чемпион знаний, вскормленник столетий, полководец цитат и универсалист языков. Он родился 16 февраля 1866 года в городе Москве. С детских лет, под влиянием матери, очень религиозной и любящей поэзию женщины, поэт полюбил поэзию Пушкина, Лермонтова, Ломоносова, Державина. В возрасте восьми лет он поступил в частную школу, где начал писать стихи и романы. Через год поэт поступил в 1-ю Московскую гимназию, где увлекся греческим языком и античностью. В пятом классе гимназии "внезапно и безболезненно сознал себя крайним атеистом и революционером". После этого в жизни В. Иванова наступила полоса пессимизма, выявившаяся в попытке отравиться. Затем он увлекся Достоевским, а по окончании гимназии поступил в Московский университет на филологический факультет, где получил премию за работу над древними языками. Окончив два курса университета, поэт уехал в Германию, в Берлин, в семинарий профессоров Зома, Моммзена и Гизебрехта. В это время он очень много работал по истории. В те же годы в нем зародились серьезные "мистические искания", и он принялся за изучение В. Соловьева. В 1891 году поэт переехал в Париж, а затем в Рим. В это время В. Иванов стал поклонником Ницше. В 1905 году поэт переехал в Петербург, где стал центральной фигурой в кругу символистов. Он писал замечательные стихи.

 

Любовь.

Мы – два грозой зажженные  ствола,

Два пламени полуночного  бора;

Мы – два в ночи летящих метеора,

Одной судьбы двужалая стрела!

 

Мы – два коня, чьи  держит удила

Одна рука, - одна язвит  их шпора;

Два ока мы единственного  взора,

Мечты одной два трепетных  крыла.

 

Мы – двух теней скорбящая  чета

Над мрамором божественного  гроба,

Где древняя почиет красота.

 

Единых тайн двугласные уста,

Себе самим мы – Сфинкс единый оба.

Мы две руки единого  креста.

 

 

2. Константин Бальмонт. Когда вдруг затрещали и завальсировали бальмонтовские рифмы и послышались бальмонтовские размеры – поистине произошла литературная революция. Свои стихи Бальмонт выпускал в люди так хорошо одетыми, с такими великолепными манерами , они так чудесно пляшут, так изысканно вежливы; они так забавны, находчивы, блестящи, что, право, иной раз забываешь спросить об этих ловких строках: Да, полно, умны ли они? Глубоки ли они? Интересны ли они сами по себе, вне манер, вне вальса, вне хорошего портного? Однако входят эти  вереницы нарядных стихов в душу легко и свободно, как светские люди в гостиную:

 

Вечер. Взморье, вздохи ветра.

Величавый возглас волн.

Близко буря. В берег  бьется

Чуждый чарам черный челн.

 

Чуждый чистым чарам  счастья,

Челн томленья, челн тревог,

Бросил берег, бьется с  бурей,

Ищет светлых снов чертог.

 

Здесь красивый образ заменен изящным  выражением, оригинальная мысль –  оригинальной фразой. Стихотворение  подкупает внешностью, наружностью, осанкой. Торопливость образов, изменчивость, хаотичность, безумие настроений, иллюзионизм, ослепительность внешности, подделка красоты красивостью, необычайная  женственность, нежность, моложавость, пассивность характерны для стихов Бальмонта.

 

Я не знаю мудрости.

Я не знаю мудрости, годной для других,

Только мимолетности я  влагаю в стих.

В каждой мимолетности вижу я миры,

Полные изменчивой радужной игры.

 

 

Не кляните, мудрые. Что  вам до меня?

Я ведь только облачко, полное огня,

Я ведь только облачко. Видите, плыву.

И зову мечтателей… Вас  я не зову!

 

Брюсов создал мужскую поэзию, Бальмонт – женскую, мелькнув на поэтическом  небосклоне экзотической птицей.

 

3. Федор Сологуб. Разные судьбы бывают у поэтов. Одни, подобно Блоку, вступают в историю бурными юношами и, бросившись в испепеляющее пламя своей эпохи, гибнут вместе с ней. Но есть другая судьба – другие поэты. Они начинают свой путь среди предрассветного сумрака и тишины, идут медленно и осторожно, почти ощутимо, - зато сохранят свои силы до самого вечера жизни, который застанет их все так же спокойно идущими своей дорогой, хотя и со старческим посохом в руке. Судьба дает им горькую усладу. Такую судьбу история даровала некогда Жуковскому, Фету, потом Ф. Сологубу. Звали его колдуном, ведуном, чародеем. На людях он точно отсутствовал, слушал – и не слышал. Был радушным хозяином, но жажда одиночества была в нем сильнее гостеприимства. Он никогда не был молод и не старел. Сологуб писал очень много, быть может – слишком.  Число его стихотворений выражается цифрой во всяком случае четырехзначной.

 

Федор Кузьмич Тетерников (это его  настоящее имя) родился 17 февраля 1863 года в Петербурге в чисто-пролетарской семье: отец его был портным из Полтавской губернии, мать – крестьянка. Отец умер, когда Сологубу было четыре года, мать служила прислугой и  поставила сына на ноги. В доме Агаповых, у которых служила мать поэта, с детских лет он слышал рассказы о старине, музыку, пение знаменитых артистов, читал много книг. Здесь  он полюбил искусство и театр. Поэт много читал, особенно увлекался "Робинзоном" и "Дон-Кихотом", которые знал почти наизусть. Федор  Сологуб сначала учился в уездном  училище, потом в Петербургском  учительском институте, по окончании  которого работал учителем. В 1892 году поэт переехал в Петербург, сблизился  с группой Мережковского и  Гиппиус и вскоре стал одной из видных фигур в группе символистов. Его творения были очень стройными, легкими, лишенными стилистической пестроты или разноголосицы. Стихи  самых разных эпох и отдаленных годов  не только вполне уживались друг с  другом, но и казались написанными  одновременно. Его мастерству не был  сужден закат. Он умер в полноте творческих сил, мастером трудолюбивым и строгим  к себе.

 

Над безумием шумной столицы

В темном небе сияла луна,

И далеких светил вереницы,

Как веденья прекрасного  сна.

 

Но толпа проходила  беспечно,

И на звезды никто не глядел,

И союз их, вещающий вечно,

Безответно и праздно  горел.

 

И один лишь скиталец покорный