Символика, мотивы, герои и принцип айсберга в повести Эрнеста Хемингуэя «Старик и море»

Важно, что он — старик, то есть это история — о возрасте. Ему помогает мальчик, у которого, кстати, тоже есть имя, но в мальчике важно, что он — мальчик. Ребенок.

Мальчик Манолин, желающий помогать всегда и во всём старику, перенять опыт рыболова, понять и постичь все тонкости и искусство рыбной ловли, воодушевляет своей искренностью и желанием быть повсюду возле старика, не может не вызывать благородного уважения.

Они, старик и мальчик, — старый и малый. В старости люди приближаются к детству, они так же беспомощны, как дети, они смиряются и становятся детьми Бога, то есть они и раньше были ими, но забывали каждый день надеяться только на Его милость. Мальчик в тексте — ученик старика. Сказки нужны старикам и детям. Старики рассказывают сказки, дети узнают законы мира в обобщенной сказочной форме. Старики уже знают эти законы, они их прожили, поэтому понимают сказки. Им уже не нужно знать что-то конкретное, а какое-то конкретное мастерство, — им нужно уже жить не для общества, а для Бога.

Имя старика — Сантьяго. Его имя тоже символично, хотя, с другой стороны, оно и делает его реальным, менее обобщенным “стариком”. Сантьяго: сант - святой, яго - эго (шекспировский Яго как суперэгоист). Сантьяго — святой человек. Произведение “Старик и море” — о том, как Сантьяго приближается к пути, который ведет к “святости”.

Только старики могут просить у моря, про себя называя его “la mar”, женского рода, ждать чуда и не удивляться неудачам. Море — это символ жизни, сама жизнь.

Он постоянно думал о море как о женщине, которая дарит великие милостыни или отказывает в них, а если и позволяет себе необдуманные или недобрые поступки, - что поделаешь, такова уж её природа.

Старик уже не может сам бороться с морем, как те, которые считают море мужчиной и врагом. У него уже нет сил. Поэтому он считает море матерью (богиня-мать, рождающая и убивающая), женщиной, и просит у нее. Гордость старика не позволяет просить у мальчика, а только у нее, у матери, у женщины. И тот факт, что он просит, означает, что к нему уже начало приходить смирение.

Но гордость еще осталась в его душе — гордость своей силой, волей, выдержкой. Его лески висят прямее, чем у других, он не брезгует пить рыбий жир, он стесняется показать мальчику свою бедность, он пытается быть великим, как Ди Маджио.

Обращение к великому бейсболисту Ди Маджио служит и для старика, и для мальчика эталоном настоящего мужчины. Сантьяго соотносит себя с ним, когда хочет доказать «на что способен человек и что он может вынести».

А еще он обрел веру. Вера — это ключевое понятие в произведении “Старик и море”

Хотя он и не прочитал сто раз “Отче наш” в пределах повествования, но он приобрел ту беспомощность, которая необходима для веры. Он понял, что надо верить не в себя (ему было важно, что мальчик в него верит, именно в него). Что нужно не “покупать” счастье у языческого моря, у языческой золотой рыбки, а другое.

Именно веру приобрел старик, а вместе с верой — смирение.

Хемингуэевская притча о старике и море — также о смирении и  о силе духа.

Слово “смирение” не раз встречается в тексте. Там сказано, что старик не помнит, когда к нему пришло смирение. В процессе борьбы смирение только начало к нему приходить. Смысл текста — описание того, как к старику пришло смирение. Эта притча — о смирении старости.

Сочувственно описано старания старика нести каждый раз после выхода в море на плече мачту и мальчик, несущий деревянный ящик с мотками туго сплетенной коричневой лесы, багор и гарпун с рукояткой.

Всё повествование пронизано заботой о дне завтрашнем, вряд ли кто вздумал бы обокрасть старика, но лучше было отнести парус и тяжелые снасти домой, чтобы они не отсырели от росы.

И хотя старик был уверен, что никто из местных жителей не позарится на его добро, он все-таки предпочитал убирать от греха багор, да и гарпун тоже.

Старик сам назвал себя “необыкновенным стариком”. Если бы так о старике сказал мальчик, мы бы ему поверили. Но необыкновенные старики не говорят так о себе. Потом, в течение повествования, мы понимаем, что старик имел в виду: он хотел сказать, что он был всегда очень сильным человеком. У него было прозвище — чемпион. Была очень сильная воля, и он был физически очень сильным, — значит, он никогда не болел и никогда не мог почувствовать себя слабым и зависящим от кого-то. Может быть, поэтому старик и не верил сознательно в Бога (бессознательно он в Него верил). Сильный человек Сантьяго Чемпион считал, что он не верит в Бога. И эта прежняя сила старика — тоже символ, старик — символ сильного человека в старости. Старик именно поэтому так исключительно силен, потому что если бы он не был так силен, он был бы более реальным и менее абстрактным. Его преувеличенная сила нужна, чтобы подчеркнуть его истинную слабость.

Он ведь понимает, что его счастье обернулось несчастьем потому, что он слишком далеко ушел в море — гораздо дальше, чем другие. Поэтому он чуть не умер, поэтому за него волновался мальчик. Он чуть не умер из-за своей гордости. Из-за того, что ему надо было поддерживать амплуа «необыкновенного старика» и мечтал поймать большую рыбу. Его предназначение было поймать именно большую рыбу, а не маленькую, каких люди много лет ловили раньше.

И эта пойманная большая рыба оказалась даже больше, чем он о ней думал, — он думал о себе, что к нему уже пришло смирение, — с тех пор, как он стал называть себя стариком и просить у моря. Море очень доброе. Все желания сбываются. Но они искажаются нашими пороками, поэтому сбываются часто не целиком, в искаженном виде. Бог не мог не помочь старику. Но Он помог ему не так, как старик думал, что для него будет лучше всего. Старик привез кости рыбы в город, — потому что ему была важнее его гордость, доказать себе, что он еще может, а не накормить людей. Он показал всем, что он может: люди увидели хребет рыбы. Но он не хотел на самом деле накормить и именно поэтому не смог накормить. Главное — он выжил и обрел смирение.

Акулы съели рыбу, потому что дело не в везении: иногда счастье дорого стоит. А потому что все на самом деле не в руках старика. Потому что на самом деле не надо просить то, что не твое. Старик раскаялся в том, что он убил рыбу. Он убил рыбу, потому что возгордился, думал, что это его гордое предназначение. «…А на самом деле надо любить то, что тебе дают. Ведь Бог добрый, Он дает то, что у него просят. (Если ты попросишь рыбу, разве Он даст змею?)…» Но не все человек может взять.

Старик называет рыбу своим другом и братом. Он думал, что его гордое предназначение — бороться с другом и братом. А оказалось, что нет.

В повествовании, он и не нашел свое предназначение. Старик нашел смирение. Он понял, что не надо бороться, убивать и что он не замечательный старик.

Мальчик и старик, как символика слабости, детскости, зависимости, смирения. Мальчик плачет о старике, и правда, старика жалко, и плакать хочется. Но все же кажется, что потом все будет хорошо, спокойно. Спокойное счастье.

Оттенки смысла — в мелочах. Старику у Хемингуэя снились львы. Почему?

Во-первых, лев — символ счастья. Это гармоничное сильное животное. Во-вторых, лев — символ силы. В-третьих, лев — одно из четырех животных-символов в Апокалипсисе.

Основным мотивом, который проходит через всё произведение, есть упорная вера в завтрашний день, вера в удачный улов, не смотря на предыдущие восемьдесят четыре дня безуспешных выходов на рыбную ловлю.

На этом фоне хижина, кровать, одежда – всё могло подождать завтрашний день, ведь завтра обязательно должно повезти, и большая рыба будет обязательно поймана. А там и снасти и еда – всё будет.

Спокойные, красочные сны о африканских золотистых и белых берегах, львах их великолепии показывают силу духа, желание идти вперёд, верить и согревать себя этой уверенностью в обязательном хорошем рыбном лове. Сны об Африке служат развитию лирического сюжета, помогают проникнуть во внутренний мир героя.

Старик обращается к Богу в моменты высшего напряжения, он делает это интуитивно, а не потому, что привык молиться, что свидетельствует о глубоких внутренних переживаниях.

Вера мальчика в старика, как в самого лучшего рыбака на свете показывает насколько глубоко уважение Манолина к Сантьяго. С желанием мальчуган старается быть исправным помощником старику, то принесёт немного еды, то сардины для наживки и обязательно помогает загрузить снасти в лодку.

Старик Сантьяго пропитан жизненной энергией и любовью ко всему, что его окружает, ведь во всём есть свой смысл. Птиц он жалел, особенно маленьких и хрупких, которые вечно летают в поисках пищи и почти никогда её не находят. Питает нежную привязанность к летучим рыбам – «ведь они его лучшие друзья».

Тема «старик и мальчик» не так развита в повести, как основная тема «старик и море», но по-своему знаменательна. «В ней выражена живая связь поколений, преемственность мужества и борьбы, та цепкая сила жизни, которая присутствует и в образе самого Сантьяго и в целом, как реальный мотив, противостоит фаталической и пессимистической струе в творчестве Хемингуэя» (8).

Раскрывая взаимосвязь, можно с уверенность сказать, что старик и море – две стихии, дающие жизнь одна другой. Душа, сила и уверенность в удачной охоте дают желание жить старому рыбаку. Море и рыба, которая в нём живёт как зеркальное отражение старика и его души.

Сам сюжет «Старика и моря» развёрнут по другим законам. Действие здесь не имеет завершающего итога: оно совершается по кругу. Слова ученика Сантьяго, мальчика: “Теперь я опять могу пойти с тобой в море” — почти дословно, только с другой интонацией, повторены в конце повести: “Теперь мы опять будем рыбачить вместе”. В море старик ощущает не только окружающие вещи и явления, но и даже части собственного тела — олицетворёнными, одушевлёнными (“Для такого ничтожества, как ты, ты вела себя неплохо, — сказал он левой руке”). Человек и стихия представляются ему связанными родственными или любовными узами (“сёстры мои, звёзды”, морские свиньи “нам родня”, большая рыба “дороже брата”). Его размышления о вечной борьбе человека со стихией: “Представь себе: человек что ни день пытается убить луну! А луна от него убегает. Ну, а если человеку пришлось бы каждый день охотиться за солнцем? Нет, что ни говори, нам ещё повезло”. В решающий момент схватки Сантьяго теряет различия между “я” и “не-я”, собой и рыбой. “Мне уже всё равно, кто кого убьёт, — говорит он себе — … Постарайся переносить страдания, как человек… Или как рыба”.

Важными элементами произведения являются загадочные лейтмотивы. Вглядимся в текст «Старика и моря»: какие мотивы постоянно повторяются, какие темы проходят красной нитью через всё повествование? Это хижина старика. Её стены украшены картинками с изображениями Христа и Богоматери, а под кроватью лежит газета с результатами бейсбольных матчей. Их и обсуждают старик с мальчиком:

“— «Янки» не могут проиграть.

— Как бы их не побили кливлендские «Индейцы»!

— Не бойся, сынок. Вспомни о великом Ди Маджио”.

В подтексте «Старика и моря» более чем далёкие понятия — “вера” и “бейсбол” — оказываются сопоставленными и противопоставленными. Даже у рыбы, в представлении старика, глаза похожи на “лики святых во время крестного хода”, а меч вместо носа — на бейсбольную биту. Три раза молитва — разговор с Богом — сменяется разговором с Ди Маджио. В душе старика борются, с одной стороны, смиренное желание попросить Бога о помощи, а с другой стороны — горделивая потребность сверить свои поступки с высоким образом Ди Маджио.

Когда рыба выныривает из глубины, молитва и обращение к великому бейсболисту звучат с одинаковой силой. Старик сначала начинает читать «Отче наш», а потом думает: “…Я должен верить в свои силы и быть достойным великого Ди Маджио…” Когда приближается развязка в его поединке с рыбой, старый рыбак обещает прочесть сто раз «Отче наш» и сто раз «Богородицу», но, убив рыбу, уже не молится, не благодарит Бога, зато с торжеством заключает: “…Я думаю, что великий Ди Маджио мог бы сегодня мной гордиться”. Наконец, когда акулы начинают отрывать от рыбы кусок за куском, старик отказывается от религиозных вопросов (“пусть грехами занимаются те, кому за это платят”) и прямо ставит рядом рыбака святого Петра и сына рыбака Ди Маджио.

Что это значит? Здесь мы видим борьбу лейтмотивов. Старик лишён веры и предан миру спорта: между неверием и любовью к спорту в мире Хемингуэя существует неожиданная, но несомненная связь.

Cтарик, говорит сам с собой и вспоминает «Отче наш», но не с надеждой, а с предельным отчаяньем: “Всё — ничто, да и сам человек — ничто. Вот в чём дело, и ничего, кроме света, не надо, да ещё чистоты и порядка. Некоторые живут и никогда этого не чувствуют, а он-то знает, что всё это nada y pues nada [ничто и только ничто]. Отче ничто, да святится ничто твоё, да приидет ничто твоё, да будет ничто твоё, яко в ничто и в ничто”.