Твоорчество Шекспира

К ранним хроникам относятся: «Генрих VI» — часть 2 (1590), часть 3 (1591), часть 1 (1591); «Ричард III» (1592); «Ричард II» (1595); «Король Джон» (1596). К более поздним: «Генрих IV» — часть 1 (1597), часть 2 (1598); «Генрих V» (1598). Самая поздняя хроника — «Генрих VIII» (1613). Из ранних хроник наибольший интерес представляют хроники, посвященные драматическим событиям периода войны Алой и Белой Розы, потрясавшей Англию в 1455–1485 гг. Это, пожалуй, наиболее трагический период в истории Англии. Два знатных рода Йорков и Плантагенетов, в гербах которых красовались изображения Алой и Белой Розы, вступили в смертельную схватку, борясь за власть в королевстве. События этой междоусобной войны, отмеченные кровавыми преступлениями, и составляют содержание трех частей «Генриха VI» и «Ричарда III». Не всегда Шекспир исторически точен, нередко он позволяет себе достаточно свободное обращение с фактами и хронологией. При всем том его хроникам нельзя отказать в грандиозности драматического размаха, в умении воспроизвести дух той сумрачной напряженной эпохи.

В хрониках множество  эпизодов и действующих лиц, одно событие накатывается на другое. Подчас границы основного действа заметно  раздвигаются, уделяя место событиям, имеющим самостоятельное значение. Так, в первой части «Генриха VI» значительное место уделено Жанне д'Арк и ее драматической судьбе. Автор пьесы относится к героине французского народа без всякой симпатии. Она изображена колдуньей и обманщицей, способной отречься от собственного отца. Но ведь Жанна д'Арк являлась опасным врагом англичан, и это имело значение для ее характеристики в хронике.

Во второй части  «Генриха VI» изображено народное восстание под руководством Джека Кеда, вспыхнувшее в середине XV в. Драматург представляет Кеда сторонником герцога Йоркского, добивающегося английской короны, его тайным агентом. Йорк готов на все, чтобы добиться намеченной цели. Находясь с войском в Ирландии, он готовит у себя на родине гражданскую войну.

Драматург не проявляет  симпатий к Кеду, во-первых, потому, что он является орудием честолюбивого феодала; во-вторых, потому, что наряду с другими писателями-гуманистами Шекспир не верил в созидательные способности восставших масс. Народный мятеж для него мало чем отличался от мятежа феодального, расшатывавшего основы государства. В соответствии с этим народ в пьесе изображен изменчивым, лишенным твердых убеждений, бросающимся то туда, то сюда.

Но мятеж Джона Кеда — всего лишь кратковременный эпизод в исторической драме того времени. Зрителям ясно, что раздувают вражду, губящую тысячи людей, именно своекорыстные феодалы, рвущиеся к трону. К числу выразительных портретов этого рода принадлежит портрет Элеоноры, герцогини Глостер, в той же второй части «Генриха VI». Во многом она предвещает леди Макбет из будущей трагедии Шекспира. Ее муж герцог Глостер связан с королем Генрихом VI узами кровного родства. Он его дядя. Но Элеоноре мало того, что она жена протектора, а, следовательно, вторая дама в государстве. Она хочет быть королевой. Ради высшей власти она вступает в сделку с заклинателями и магами, и в конце концов погибает. Тем временем (часть III) плетет свои интриги герцог Йоркский, считающий себя законным властителем Англии.

В это трагическое время английский престол занимает Генрих VI. Его именем Шекспир и называет свою драматическую трилогию. При этом Генрих VI (1422–1461, ум. в 1471) — своего рода антипод миру жестокого себялюбия. Враги его все время твердят, что он негодный государь, не способный управлять государством. В известной мере это верно. Он человек иного склада. Во второй части он показан как миротворец, стремящийся заглушить рознь среди власть имущих. Он верит в человеческую честность и благородство, но не имеет сил противостоять злу царедворцев. Он прежде всего человек, и в этом его трагическая уязвимость.

В заключительной третьей  части хроники мы видим Генриха VI на лоне природы. Он сидит на холме  в стороне от жестокого боя. Он еще король, но его тяготит бремя  власти. И ему представляется, что куда лучше быть бедным пастухом, оберегающим мирные стада, чем королем, сидящим под пышным балдахином, но опасающимся недоверия и измен. Став неожиданным свидетелем того, как алчный отец становится убийцей собственного сына, Генрих видит на лице убитого две розы — алую и белую, цвет крови и белизну покойника, — мрачный символ междоусобной войны, опустошающей Англию. Пройдет немного времени, и сам Генрих VI станет жертвой этой безумной войны. Кинжал Ричарда Глостера, будущего Ричарда III, лишит его жизни.

Историческая хроника, приближающаяся к трагедии, «Ричард III» завершает цикл пьес, посвященных войне Алой и Белой Розы. В Ричарде III как бы воплощается мрачный дух братоубийственной розни. Он — прямая противоположность доброму, миролюбивому, искреннему Генриху VI. Чтобы стать королем, он обрекает на смерть своего брата герцога Кларенса, а затем и малолетних детей умершего брата — Эдуарда IV.

При этом Ричард не просто злодей. Он злодей выдающийся, наделенный разнообразными талантами. Ведь он бесспорно умен, проницателен, смел, он великолепный демагог и лицедей, он побеждает там, где, казалось бы, победа невозможна. В этом отношении примечательна знаменитая сцена встречи Ричарда с леди Анной, вдовой Эдуарда Уэлльского, сына Генриха VI. Он только что убил ее мужа и свекра. Притворяясь влюбленным, у гроба отца обольщает он молодую женщину, которая с негодованием называла его проклятым дьяволом и молила небо, чтобы оно испепелило злодея. Только вот что достойно внимания, Ричарду Глостеру удалось обмануть знатную даму, но не удалось сломить народ. Заинтересованный в том, чтобы королем его провозгласили горожане, Ричард послал к ним своего сообщника Бекингема, но все усилия Бекингема были тщетны. Горожане молчали, будто камни или истуканы.

В свое время европейские гуманисты верили в неограниченные возможности человека. И сами они подчас бывали титанами и мечтали о людях, наделенных титаническими силами. Но шло время, и развитие общественных отношений внесло суровый корректив в благородные идеалы мыслителей эпохи Возрождения. Человеческий эгоизм вторгался в царство духовной свободы. Изображая Ричарда III, Шекспир придает ему черты, характерные для титана эпохи Возрождения. Только титанизм Ричарда не обновляет жизнь, не утверждает красоту мира, но уродует его, опустошает, приносит людские жизни на алтарь мрачного себялюбия. Призраки убитых нарушают сон Ричарда, готовящегося к решающему сражению. Это сражение привело его к гибели. Окончилась опустошительная междоусобная война. Англия вступила в новую эру своего существования.

В ином ключе написаны Шекспиром исторические хроники  «Генрих IV» и «Генрих V», относящиеся к концу 90-х XVI в. События, изображаемые в названных хрониках, предшествуют событиям, изображенным в хрониках более ранних. Король Генрих IV, свергнувший с престола Ричарда II (этому посвящена хроника Шекспира «Ричард II», 1595), доживает свои дни в тревожной обстановке феодальных мятежей. В то время, когда он был герцогом Харфордским, ему помогли овладеть престолом представители знатного семейства Перси, граф Нортемберленд и др. Однако, став королем, Генрих IV не оправдал их надежд. Он круто повел себя с феодальной элитой, и в стране начали разгораться мятежи, возглавляемые Перси. Самой яркой фигурой среди мятежников, изображенных драматургом, является молодой Генри Перси, прозванный Хотспер. Он смел и пылок, быстр в мыслях и действиях, свою рыцарскую свободу он ставит выше всего. Можно сказать, что Хотспер краса и гордость уходящего средневековья. По-своему он честен и благороден, и в этом отношении он прямая противоположность Ричарду III. Но его слабость в том, что он выступает против велений времени, а следовательно, против блага отчизны. Несомненный исторический смысл заключен в том, что он, будучи превосходным воином, вызывающим всеобщее восхищение, погибает от руки принца Гарри, будущего мудрого короля Генриха V, олицетворяющего разум и величие Англии. Хотсперу жизнь представляется ареной непрекращающихся рыцарских схваток. Об эгоистической природе феодального мятежа напоминает выразительная сцена, изображающая, как Хотспер и другие мятежники, еще не одержав победу над королем, склонившись над картой Англии, уже делят между, собой страну и готовят новую рознь.

«Впрочем, не изображение феодальных мятежей, с которыми мы встречаемся в ряде хроник Шекспира, составляет художественное своеобразие хроники «Генрих IV», но веселые фарсовые эпизоды, приближающие хронику к карнавальному действу. Их главными героями являются молодой принц Гарри, склонный к забавам и, озорству, и его тучный собутыльник сэр Джон Фальстаф. В хмурый мир напряженных политических страстей вносят они искры беззаботного смеха и пестрые узоры хитроумной выдумки. Конечно, легковесные забавы не к лицу наследному принцу. Они смущают короля, уже чувствующего приближение смерти. Но принц Гарри молод, он любит жизнь, любит веселье. Конечно, принц Гарри, охотно проводящий свое время в компании Фальстафа, ясно видит все его недостатки. В фигуре толстого рыцаря соединились различные литературные традиции, восходящие к таким собирательным фигурам средневекового народного театра, как Чревоугодие, Тщеславие и Порок.

Смерть короля решительно преображает принца. Заняв английский престол, он сбрасывает с себя карнавальную личину и становится образцовым властителем. В руке верховного судьи оставляет он меч правосудия, хотя совсем недавно судья взял его под стражу, ибо дерзкий принц посмел оскорбить его.

Непосредственным продолжением «Генриха IV» является хроника «Генрих V», занимающая особое место среди хроник Шекспира. Пьеса эта создается драматургом как своего рода панегирик в честь мудрого короля, объединяющего англичан в едином порыве. Этим идеальным с точки зрения автора королем и является сын Генриха IV — молодой Генрих V, совершающий успешный поход на Францию.

Конечно, исторический Генрих V далеко не совпадал с идеальным образом, нарисованным Шекспиром. Но Шекспир и не выступал здесь в роли историка. Лишая Генриха V феодального чванства, драматург придает ему черты своего рода народного короля. В Англии времен Шекспира это скорее напоминало царство мечты, чем реальную повседневность.

Желая придать пьесе  величавую торжественность, Шекспир  каждый акт предваряет выступлением Хора, который призывает зрителей расширить в своем воображении  узкие пределы театральной сцены. Хор развертывает нить драматических событий, стремясь поднять зрителей на высоту могучего эпоса.

Следует в связи с  этим отметить и еще одну особенность  в «Генриха V». В отличие от трагедии, сосредоточенной на судьбе одного человека, историческая хроника мыслится как звено в длинной исторической цепи, и в этом смысле она является открытым жанром. Ее герой занимает автора не только сам по себе, но и как выразитель духа движущегося времени. Поэтому в «Ричарде II» читатели находят завязку «Генриха IV», а без «Генриха IV» многое будет непонятным в «Генрихе V». И все же «Генрих V» — это не только воспоминания о славном прошлом, но и порыв к идеалу, облеченному в одежды XV в.

Глава 3. Поэзия

Еще до 1592 года Шекспир  стал вхож во дворец графа Саутгэмптона, любителя театральных представлений, которому Шекспир посвятил свои поэмы «Венера и Адонис» и «Лукреция», написанные в начале девяностых годов. В этом дворце, украшенном произведениями искусства Ренессанса, Шекспир мог видеть картины итальянских живописцев и слушать итальянскую музыку. «Напомним, что о любви Шекспира к живописи и в особенности к музыке говорят многие строки его произведений. Уже, вероятно, в те ранние годы своего творчества Шекспир стал писать сонеты (сонет в ту эпоху был широко распространенной формой лирической поэзии). Шекспир писал сонеты «для круга близких друзей», как замечает современник. Кто были эти близкие друзья, нам неизвестно. Они, конечно, не принадлежали к знати. В переписке графа Саутгэмптона не случайно нет упоминаний о Шекспире. Что для этого вельможи значил скромный актер, начинающий поэт и сочинитель пьес! Он терялся в пестрой толпе посетителей дворца»¹⁶.

«Если пьесы, появлявшиеся на сцене общедоступных театров, не признавались законодателями хорошего вкуса за подлинное искусство, то лирическая поэзия, озаренная авторитетом Петрарки, а также эпические поэмы, особенно на античные сюжеты, ставились ими весьма высоко. Шекспир писал и такие произведения, и они попадают в печать раньше, чем его трагедии и комедии. К «Метаморфозам» Овидия восходит поэма «Венера и Адонис» (изд. 1593), к Овидию и Титу Ливию — поэма «Обесчещенная Лукреция» (изд. 1594). В этих произведениях Шекспир отдал дань классическим увлечениям европейского гуманизма. Их ценили современники поэта. <…> И все же не в эпосе нашел себя Шекспир как самобытный и сильный художник. В поэмах, посвященных его знатному покровителю герцогу Саутгемптону, сладкозвучие преобладает над эпической мощью»¹⁷.

Зато как лирический поэт, как автор сонетов, Шекспир  может быть отнесен к числу  самых замечательных европейских  поэтов Возрождения. Его 154 сонета были опубликованы, видимо, без непосредственного участия автора в 1609 г. Что касается до обращения Шекспира к форме сонета, то и в этом он тесно связан с художественным обиходом эпохи Возрождения. У Петрарки было множество последователей в различных европейских странах. Англия не составляла в этом отношении исключения. Достаточно сказать, что с 1592 по 1597 г. там было напечатано около двух с половиной тысяч сонетов.

Сонеты Шекспира, напечатанные в 1609 г., начали создаваться значительно  раньше и были еще на исходе XVI в. хорошо известны в кругу любителей  изящной словесности. Нельзя сказать, что Шекспир был вовсе чужд изысканности, тяготевшей к игре эффектными метафорами, гиперболами и сравнениями. Но он был большим поэтом, который не мог смысл истинной поэзии увидеть в галантной великосветской игре. Дружба была для него подлинной дружбой, а любовь подлинной любовью.

Слишком мало известно про личную жизнь Шекспира, чтобы видеть в его сонетах ее достоверную летопись. Вероятно, сонеты писались в разное время и при различных обстоятельствах. Все же нет оснований сомневаться в том, что правда жизни служила твердой основой его лирики. Может быть, поэтическая правда сонетов и не всегда совпадала с правдой житейских обстоятельств, но с правдой человеческих чувств она, несомненно, совпадала. В отличие от последователей Петрарки Шекспир не порывался в призрачные небесные сферы. Ему дорога была земля, цветущая земная природа, мир земного человека, противоречивый, сложный, подчас даже уродливый, но потенциально прекрасный, утверждающий себя в дружбе, любви и творчестве. И хотя неумолимое время торжествует над всем земным, но творческий порыв человека способен восторжествовать и над ним. Шекспир не раз касается этой величественной темы. Ведь любому человеку дано продлить свое существование в потомстве. А бессмертным потомством поэта являются его творения.

Шекспир смело ломал  устоявшиеся шаблоны ради утверждения жизненной правды. В этом отношении весьма примечателен цикл его сонетов, посвященных «смуглой даме». Комментаторы делают все, чтобы найти реального прототипа этой дамы. Она в сонетах Шекспира заняла место традиционной «Прекрасной Дамы», воспетой еще со времен трубадуров множеством стихотворцев. Устойчивая поэтическая традиция делала героиню любовной лирики не только безукоризненно прекрасной, но и безукоризненно идеальной. Из сонетов Шекспира читатель узнает, что поэт влюблен в смуглую даму и она одно время отвечала ему взаимностью, а затем, увлекшись другом поэта, перестала быть ему верной. Сонеты Шекспира содержат откровенную исповедь лирического героя. При этом вопреки традиции поэт не изображает свою избранницу ни идеальной, ни отменно красивой. Поэт ясно видит все ее пороки.