Тема Кавказа в творчестве Лермонтова и Пушкина

        А вот отрывок  из письма М.Ю. Лермонтова к  другу, Святославу Раевскому: "Как  перевалился через хребет в  Грузию, так бросил тележку и  стал ездить верхом; лазил на  снеговую гору (Крестовая) на самый  верх, что не совсем легко; оттуда  видна половина Грузии как  на блюдечке, и, право, я не берусь  объяснить или описать этого удивительного чувства: для меня горный воздух - бальзам; хандра к черту, сердце бьется, грудь высоко дышит - ничего не надо в эту минуту; так сидел бы да смотрел целую жизнь" (письмо датируется приблизительно - концом ноября или началом декабря 1837 года).[5,c.77]

           За  время путешествия (вместе с Александром  Одоевским) из Ставрополя в Тифлис  в 1837 году М.Ю. Лермонтов создал  множество карандашных зарисовок  горных пейзажей; рисовал и позже - русских офицеров, казаков и  горцев, сцены сражений, перестрелок, скачек… Карандашные зарисовки  превращал затем в акварели  и картины маслом. Друг Михаила  Юрьевича, профессиональный художник, ученик К.П. Брюллова, князь Григорий Гагарин высоко ценил точность и динамизм лермонтовских рисунков; в 1840-1841 годах они не раз становились соавторами акварелей, воспроизводящих сцены из военной жизни.

            Возвращаться из первой ссылки  в северные края М.Ю. Лермонтову  очень не хотелось. После холодного  и чопорного Петербурга стали  особенно близки сердцу и роскошная  южная природа, и "экзотический" Тифлис, гармонично вписанный в  этот природный горный край, и  воины-кавказцы - как русские казаки, офицеры, солдаты, так и грузины, армяне, азербайджанцы ("кавказские  татары", на языке того времени). Может быть, уже в первую ссылку  Лермонтов испытал то чувство  единства рода человеческого  и бессмыслицы, нелепости войн, о  котором скажет в 1840 году в "Валерике":

…Небо ясно,

Под небом места много всем,

Но беспрестанно и напрасно

Один враждует он [человек] - зачем?

         Думается, определенную роль в формировании  масштабной личности М.Ю. Лермонтова, в ощущении им себя и патриотом  России, и гражданином планеты  Земля, родственным представителю  любого ее народа, сыграла родословная  поэта, в которой сплелись три  ветви: русских дворян Столыпиных - по бабушке с материнской  стороны; татарских князей Челебеев - по деду с материнской стороны; шотландских танов (баронов) Лермонтов - по отцу. Литературоведы и журналисты  больше всего говорят обычно  о шотландской ветви, а меньше  всего - о татарской, хотя татарская родословной поэта тесно связана с Кавказом. [4, с.224]

           Предок  М.Ю. Лермонтова по татарской линии - Аслан-мурза (т.е. князь) Челебей. В 1389 году Аслан-мурза вместе со  своей дружиной перешел из  Золотой Орды, раздираемой враждой  ее правителей, к великому князю  Димитрию Донскому. В Москве Аслан-мурза  женился на дочери одного из  приближённых великого князя - Марии  Житовой. Старший сын этой супружеской  четы, Арсений, стал основателем  рода российских дворян Арсеньевых. К этому роду принадлежал дед  Лермонтова по материнской линии  Михаил Васильевич Арсеньев, супруг  бабушки М.Ю. Лермонтова, Елизаветы  Алексеевны Столыпиной. Она говорила, что внук Мишенька - точная копия  деда и по внешности, и по  характеру: так же горяч и настойчив  в отстаивании справедливости; так  же легко увлекается красотой - и в жизни, и в искусстве; так  же великодушен и щедр с  друзьями. Да и имя Михаил внук  получил в честь деда.

          М.Ю.Лермонтов всегда восхищался кавказскими женщинами: в его южных поэмах бриллиантами сверкают строки о грузинках, черкешенках, лезгинках… В доме Чавчавадзе Михаил Юрьевич познакомился с самыми очаровательными представительницами тифлисского высшего общества - с Ниной Грибоедовой-Чавчавадзе и ее сестрой Екатериной, с племянницами княгини Саломэ - Маико и Еленой Орбелиани, с Варварой Туманишвили, Меланией и Дарией Эристави и другими красавицами, которым посвящали стихи и грузинские, и русские поэты, в том числе служившие на Кавказе русские офицеры. Случались там и бурные романы, и счастливые браки. Свидетельств о тифлисских увлечениях поэта не осталось; мы знаем только его стихотворение о кинжале, подаренном одною из южных красавиц:

…Лилейная рука тебя мне поднесла

В знак памяти, в минуту расставанья,

И первый раз не кровь вдоль по тебе текла,

Но светлая слеза - жемчужина страданья…

           Согласно  грузинским источникам, это был  подарок Нины Александровны Грибоедовой-Чавчавадзе, из фамильной княжеской коллекции. [4, с.157]

Есть предположение, что три стихотворения Лермонтова, датируемые 1837-1838 годами, посвящены не петербургской, а тифлисской красавице: "Слышу ли голос твой…", "Как небеса, твой взор блистает…", "Она поет - и звуки тают…". Но это всего лишь предположение: даже инициалов адресата в виде посвящения (как было с "Н.Ф.И. ") М.Ю. Лермонтов не поставил.

        Вершина восхищения поэта грузинскими красавицами - строфа из "Демона":

Клянусь полночною звездой,

Лучом заката и востока:

Властитель Персии златой

И ни единый царь земной

Не целовал такого ока;

Гарема брызжущий фонтан

Ни разу жаркою порою

Своей жемчужною росою

Не омывал подобный стан!.

           Вернемся  к родственным связям М.Ю. Лермонтова  с кавказцами. Его троюродный  брат Аким Шан-Гирей жил вместе  с Мишелем в доме бабушки  с семилетнего возраста - в Тарханах, Москве, Петербурге. Как и Лермонтов, Аким окончил военное училище; служить стал в Лейб-гвардии  артиллерийском полку, в Петербурге. Но рутинной службой тяготился - его романтическая душа жаждала  новых впечатлений и приключений. В мае 1841 года Лермонтов писал  бабушке из Ставрополя: "Скажите  Екиму Шан-Гирею, что я ему не  советую ехать в Америку, как  он располагал, а уж лучше сюда, на Кавказ. Оно и ближе, и гораздо веселее". [3, с.174]

            Еще одна дружеская связь М.Ю. Лермонтова с кавказцами - сближение  в период пребывания в Тифлисе  в 1837 году с азербайджанским ученым  и писателем Мирзой Фатали  Ахундовым. Сведения об "ученом  Али" в свое время собрал  и опубликовал Ираклий Луарсабович  Андроников, и я напомню только, что результатом этого сближения  стала лермонтовская запись старинной  кавказской легенды "Ашик-Кериб". Тема Кавказа проходит через  все творчество М.Ю. Лермонтова. Его  роман "Герой нашего времени", кавказские стихотворения и поэмы поражают широтой мировоззрения, истинным гуманизмом, признанием "прав и свобод" (как говорим мы теперь) за каждым народом и каждым человеком. У поэта болит сердце и за казака, пораженного пулей черкеса, и за черкеса, сраженного саблей казака, - для него дороги, интересны, близки все люди Земли. Прислушаемся к звучанию простейшей на первый взгляд фразы из "Валерика" - стихотворения, написанного в 1840 году после кровопролитнейшего сражения:

Вот разговор о старине

В палатке ближней слышен мне:

Как при Ермолове ходили

В Чечню, в Аварию, к горам;

Как там дрались, как мы их били,

Как доставалося и нам…

         Нет в  этой фразе ни единой ноты  осуждения "врага" или чванливого превосходства над ним, как нет и предательства "своих": это героический эпос, равнозначный для всех участников исторических событий. А затем идут строки, еще более поразительные в устах русского поэта-воина, участника жесточайших сражений со сторонниками Шамиля:

И вижу я: неподалёку,

У речки, следуя Пророку,

Мирной татарин свой намаз

Творит, не подымая глаз;

А вот кружком сидят другие.

Люблю я цвет их желтых лиц,

Подобный цвету ноговиц,

Их шапки, рукава худые,

Их темный и лукавый взор

И их гортанный разговор…

         Ощущение  родства по крови? Да нет, М.Ю. Лермонтов  ведь не знал о своих татарских  корнях: это было установлено  одним из представителей рода  Арсеньевых гораздо позже. Родство  здесь - со всеми людьми планеты  Земля, имеющими право жить счастливо  и мирно. Все люди - братья, и ничто  не могло заставить поэта отказаться  от этого убеждения. В том же  стихотворении есть строки, выражающие  эту мысль как глубоко продуманную  и горькую:

…А там вдали грядой нестройной,

Но вечно гордой и спокойной,

Тянулись горы - и Казбек

Сверкал главой остроконечной.

И с грустью тайной и сердечной

Я думал: жалкий человек!

Чего он хочет? Небо ясно,

Под небом места много всем,

Но беспрестанно и напрасно

Один враждует он - зачем?

 

 

И все же общие идеи, лежащие в основе поэзии Лермонтова, поддаются определению и объяснению. Это — идеи личности и свободы, которые утверждает поэт как самые высокие ценности и критерии. Лермонтов нашел в этих идеях, существовавших и до него, особый аспект и воплотил их со страстью, своеобразием и полнотой, неизвестными его предшественникам в русской поэзии. Творчество Лермонтова, несущее эти идеи, способствовало обострению критического сознания его современников и было целиком направлено против бесчеловечности.  И в наши дни творчество Лермонтова сохраняет свое великое значение, все еще тревожит и беспокоит. Поэзия Лермонтова противостоит всяческой регламентации мышления и попиранию человеческой личности. В борьбе за человека, за его достоинство, за его свободу, за его право на гордую и бесстрашную мысль, в борьбе с бездумным благодушием и духовной неподвижностью беспокойная и мятежная поэзия Лермонтова помогает нам и теперь, как она помогала своим читателям в прошлом.

Наследие Лермонтова не только исторический документ, а летопись отошедшей в прошлое эпохи. Для нас творчество великого поэта - живой родник, неисчерпаемое богатство. Поэт вышел за пределы своего времени. Его слово «звучит как колокол на башне вечевой во дни торжеств и бед народных…».

Лермонтов как бы вобрал в свое творчество типичные романтические настроения эпохи, проникся ими, но подчинил эти настроения личной, глубоко индивидуальной жизненной позиции.

Все романтики того времени противопоставляли личность враждебной действительности, но только Лермонтов занял позицию решительного и активного протеста.

Лермонтов близок и понятен новым поколениям. К его вечно живой поэзии, к его удивительной поэме «Аул Бастунджи» будут обращаться все новые и новые поколения читателей.

Вместе с тем, Лермонтов откликается на самые животрепещущие для своего времени темы, среди которых – Кавказ, отношения с горцами, значение Кавказа для России. Лермонтов в своих произведениях как в поэтических, так и в живописных показывает красоту природы Кавказа, восхищается свободолюбием, отвагой, гордостью, воинственностью горцев, проникает в культуру кавказских народов. Сегодня, когда кавказская тема звучит не менее актуально, чем во времена Лермонтова, так как Кавказская проблема не решена в современном обществе, поэтому необходимо постоянное обращение к творчеству Лермонтова, которое может дать ответ на многие стоящие перед нами вопросы.

Творчество Лермонтова принадлежит к числу все еще недостаточно объясненных явлений в истории литературы. Нет единства взглядов по некоторым вопросам его эволюции, в трактовке отдельных произведений. Все это свидетельствует о том, что художественное наследие великого поэта и сегодня стимулирует исследовательскую мысль, заставляя ученых постоянно обращаться к замечательным произведениям Лермонтова при решении многих важных вопросов как истории, так и теории литературы. Это проявляется, в частности, в спорах о соотношении в лермонтовском творчестве реализма и романтизма. Высказываются различные точки зрения. Одни литературоведы считают Лермонтова только романтиком, другие говорят о движении поэта от романтизма к реализму. Но характер эволюции Лермонтова не вполне укладывается в эту формулу. В самых общих чертах развитие русской литературы первой половины XIX в. действительно шло по такому пути. Однако творчество Лермонтова, учитывающее генеральную тенденцию историко-литературного процесса, обладало чертами глубокого своеобразия. В основном Лермонтов оставался романтиком до конца своей жизни. Романтизм был наиболее близким для Лермонтова литературным направлением. Особенности романтического искусства помогали ему поэтически выразить центральную идею его творчества — идею свободы личности. В зрелый период художественная система Лермонтова включает в себя и элементы реалистического видения мира. При этом реализм и романтизм у позднего Лермонтова не просто существуют параллельно, противоборствуют или создают динамическое равновесие, но взаимодействуют и образуют в конечном счете некое единство, придающее лермонтовскому творчеству оригинальный и неповторимый характер.