Автор работы: Пользователь скрыл имя, 13 Июня 2013 в 06:09, контрольная работа
ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА – старейшая и одна из богатейших литератур Европы. На протяжении всего своего развития отличалась тесной взаимосвязью с обществом и историческим процессом. Многие французские писатели были также историками (Вольтер, Мишле, Ренан) и политическими мыслителями (Монтескьё, Руссо, Токвилль). Кроме того, французская литература была всегда близка к философии: от Декарта и Паскаля до Сартра и Камю. По сравнению с другими европейскими литературами очевидно глубокое взаимопроникновение с другими искусствами.
Совершенно независимо от классической поэтики продолжает развиваться в XVII и XVIII вв. роман. Вместе с пастушеской поэзией, сонетом и мадригалом роман был в большом ходу среди посетителей «голубого салона». Пастушеские романы после «Сумасбродного пастуха» Сореля (1599 — 1674) более не появлялись; зато любовные романы, наполненные самыми необыкновенными, трогательными и ужасными приключениями, остались надолго излюбленным чтением. Серию их начинают «Паломба» и другие благочестивые романы Жан-Пьера Камю (1582 — 1653), друга Оноре д’Юрфе, и «Ариана» (1632) одного из постоянных гостей дворца Рамбулье и сподвижника кардинала Ришелье, Демаре де Сен-Сорлена. Ла Кальпренед (1609 — 1663) в своих романах в десять и двенадцать томов — «Кассандра» (1642-45) и «Клеопатра» (1647) — старался выставить тот же возвышенный тип героя, что и Корнель в трагедиях.
Чисто светский характер носят романы Мадлены де Скюдери (1607 — 1701) «Ибрагим, или Великий Паша» (1641) «Артамен, или Великий Кир» (1649—1663) и «Клелия» (1654-60). В этих, также многотомных, произведениях преобладают разговоры салонного характера, несмотря на то, что действие происходит то при дворе древневосточных царей, то среди римлян. В последнем романе г-же де Скюдери вспомнился и аллегоризм исхода средних веков. К нему приложена карта страны нежности, где стоят замки любви по склонности, любви из уважения и любви из благодарности.
В духе подобных произведений начал свою писательскую карьеру и Лафонтен («Адонис» и «Сон в Во»). Новая волна светских любовных романов начинается с книг «Заида» (1670) и «Принцесса Клевская» (1678) г-жи де Лафайет, изданных от имени Сегрэ. Целый ряд светских дам подражает г-же Лафайет: графиня Олнуа (1650 — 1705), г-жа де ла Форс (1650 — 1724), графиня Мюра (1670 — 1716). На рубеже XVIII в. Шарль Перро (1623 — 1703) выпустил свои «Сказки матушки Гусыни» (1697). За год перед тем вышел и другой сборник народных сказок, «Contes de Nourrice» (1696) г-жи Л’Еритье.
Поль Скаррон.
Народная сказка в изящном изложении проникла таким образом в салоны. Она имела огромный успех: те же графиня Олнуа, графиня Мюра и г-жа де ла Форс наперерыв стали пересказывать для своих читателей сказки. На салонном романе отразились и моральные запросы времени. Ярче всего это сказалось в знаменитом «Телемаке» (1699) Фенелона. Комический роман изображает далеко не возвышенные похождения самых низких слоёв общества. Совершенства достигает этот род романов в Скарроновском «Комическом романе» (1651-57). Уже в романах Камю сказывается потребность воспроизводить современную действительность. В комических романах нарождается реализм в современном его понимании. Основанный не только на верном изображении душевных движений, как в театре того времени, реализм комических романов не брезгует никакими чертами каждодневной жизни. Так расширилось поле явлений, допускаемых в художественной литературе. Лучшее реалистическое описание нравов того времени — «Les Grands jours» Флешье (1632—1710). Комический роман допускал, однако, и фантасмагории, как, например, «Histoire comique des Etats de la lune et du soleil» (1659 и 1662) Сирано де Бержерака (1619—1655). Вольтер в своих философских романах (1748-67) воскресил живой «галльский дух» и вдумчивость Рабле. Когда испанское влияние сменилось английским, и вместе с тем возникло сентиментальное отношение к человеку, наступило время современного романа. В него вводят «Манон Леско» аббата Прево, «Жизнь Марианны» Мариво и «Новая Элоиза» Руссо; затем идут романы г-жи Риккобони (1713—1792), г-жи де Шарриер (1740—1805), графини де Жанлис (1746—1830), Себастьена Мерсье, Ретифа де ла Бретон (1734—1806) и, наконец, Бернардена де Сен-Пьера. Параллельно с независимым от установленной поэтики романом живёт на всем протяжении XVII и XVIII вв. и песня. Песни слагали Лафонтен, маркиз де Куланж (1631—1716), Карпантье де Мариньи († в 1670 г.), де Шольё (1639—1720), де ла Фар (1644—1712). Это по преимуществу песни весёлого разгула. Позднее обновляется и любовная лирика, с Пироном, Берни (1715—1790), Бертэном (1752—1790) и Парни (1752—1814).
Основная статья: Спор о древних и новых
Классическая литература Франции, таким образом, далеко не ограничилась подражанием античной поэзии; на почве подражания создалось своё собственное и своеобразное. Естественно, поэтому, что не раз ставился вопрос о том, обязательно ли преклонение перед древностью. Так возникла известная «ссора» — querelle des anciens et des modernes («Спор о древних и новых»). На сторону последних стал Шарль Перро с братьями. В своих «Siècle de Louis le Grand» и «Parallèles des anciens et des modernes» (1688—1697) они нападали на поэзию греков и римлян. Им отвечал Буало. Уличить их в невежестве было нетрудно, но можно ли было унижать современную поэзию после появления Корнеля, Расина, Мольера, Лафонтена? Через двадцать лет Ла-Мотт возобновил тезисы братьев Перро; он решился даже переделать «Энеиду» сообразно современным требованиям.
Это был уже псевдоклассицизм. И действительно, в начале XVIII в. знания по классической древности сильно понизились; корифеи своего собственного классицизма заслонили её. Только к концу века граф де Кайлюс и аббат Бартелеми («Путешествие молодого Анахархиса», 1788) вновь обновили восторг перед красотой античного искусства. Он сказался, правда, скорее в изобразительном искусстве, чем в поэзии. В этой последней одиноко заканчивает и почти увенчивает французский классицизм Андре Шенье. Вольтер хотел, чтобы новые мысли были выражены «античным стихом»: эти слова в высшей степени характерны для классицизма XVIII в.
Вольтер.
Продолжая традицию века Людовика XIV, век Просвещения был его полной противоположностью. «Дух законов» Монтескьё часто сравнивали с «Опытами» Монтеня; но предвестник морально-психологических запросов XVII в. интересуется исключительно внутренней духовной жизнью личности, а великий социолог XVIII века целиком поглощён широкими проблемами общественности. Все размышления Монтескьё сконцентрированы около вопроса о выработке конституции, основанной на уравновешении законодательной, судебной и исполнительной властей. Гельвеций вовсе отрицает психологию и мораль; воспитание, по его мнению, определяет все душевные склонности человека.
Католицизм в XVII в. казался незыблемо установленным, и неуважение к нему считалось таким неприличием, какое может себе позволить лишь крайне неблаговоспитанный человек; в XVIII в. «философы» царят во всех литературных и светских гостиных Парижа — у маркизы де Ламбер и у мадам Тансен, у г-жи Жоффрен и позднее у г-жи де Неккер. Публицистические сочинения Вольтера, Дидро, д’Аламбера и Гольбаха воспитывают общество в свободомыслии. Оно сказывается и в поэзии: таков посвящённый папе «Магомет» Вольтера, таковы же его «Философские повести и рассказы». Цензуру парламентов презирают; её научились обходить.
Радикальное различие обоих веков классического периода французской литературы, однако, скорее кажущееся, чем действительное; между ними существует глубокая связь даже с точки зрения господствующих в том и другом идей. Свободомыслие и стремление к политическим реформам, проходящее красной нитью через всю литературу XVIII в., зиждется на том же рационализме, какой мы видели у мыслителей века Людовика XIV. Религиозное сознание французского общества окончательно расшаталось под влиянием долгих споров янсенистов и иезуитов. К материализму вёл не только сенсуализм Локка: к его усвоению в значительной степени подготовил почву «Исторический и критический словарь» (1697) Бейля (1647 — 1706). Неверие тлело уже в XVII веке. Сожжение Ванини, процесс Теофиля, эпикуреизм Гассенди, кружки так называемых «libertins» — наглядные признаки постепенного скрытого роста свободомыслия. «История оракулов» (1687) Фонтенелля давала рационалистическую оценку всему сверхъестественному.
Если расстройство финансов королевского правительства, его беспомощность и завистливое отношение ко всему живучему и дееспособному были прямым последствием наружного блеска единодержавия Людовика XIV, то и симпатии к английской конституции слышатся гораздо раньше, чем начинается влияние английской литературы. Ещё Фенелон мечтал о правительстве, в котором король «был бы всемогущим на добро и бессильным на зло». Английские порядки особенно восхвалялись протестантами. Письмам об Англии Вольтера предшествовали «Lettres sur les Anglais, et les Français» швейцарского пиетиста Мюра. С 1724 года они были распространены и во Франции. Их упоминает Руссо в «Новой Элоизе».
Жан-Жак Руссо.
Когда материалистический рационализм нашёл себе почти поэтическое выражение в огромном научном предприятии Бюффона, когда Дидро удалось-таки довести до конца «Энциклопедию», полную победу торжествовали идеи, расцвет которых подготовлялся издавна. Даже вера в прогресс человечества, впервые выраженная в «Эскизе исторической картины прогресса человеческого разума» Кондорсе, уже проходит, как основная мысль, через весь спор «древних с новейшими».
Новую жизнь во французский рационализм влил с первых же шагов своей писательской деятельности Жан-Жак Руссо. Вместе с Мабли он может быть назван пророком и создателем основных общественных запросов XIX века. Всесильная к концу XVIII в. буржуазия осуществила свои политические вожделения, но вслед за этим возник социальный вопрос, в наши дни стоящий во Франции на очереди. Уважение к человеку простому, стоящему ближе к природе, и преклонение перед природой, как основным источником всей эстетической деятельности человечества, были результатом влияния того же Руссо. С самого начала XIX в. они составляют точку отправления всех художественных исканий и вдохновений. Сообразно им изменяется и литературная теория. Пророческими оказались слова Дидро: «Когда народятся поэты? После времени погромов и великих несчастий, когда ошеломлённые народы начнут дышать. Тогда воображения, потрясённые ужасными событиями, изобразят вещи, неизвестные ещё тем, кто не был свидетелем этих зрелищ».
Франсуа-Рене де Шатобриан.
В 1800 году вышел трактат г-жи де Сталь «О литературе, рассмотренной в связи с общественными установлениями», в 1801 — «Атала, или Любовь двух дикарей в пустыне» Шатобриана, в 1802 г. — «Дельфина» мадам де Сталь и «Гений христианства» Шатобриана. Эти произведения, с одной стороны, воплотили в себе новые идеи, возникшие во Франции в конце века Просвещения, а с другой, положили художественную основу французскому романтизму. Г-жа де Сталь стоит ещё как бы на рубеже двух литературных поколений; Шатобриан, по словам Теофиля Готье, может быть признан предком романтизма во Франции. У обоих этих писателей сказывается та широта эстетических воззрений и интересов, которой был ознаменован период бури и натиска в немецкой литературе. Шатобриан освоился с английской поэзией в годы своего изгнанничества; г-жа Сталь в своей книге о Германии (1810-13) заканчивает процесс проникновения во Францию произведений корифеев немецкой современной поэзии.
В 1823 г. предисловие к «Muse française» объявляет, что будет знакомить читателей и с иностранной словесностью, так как «узкий патриотизм в литературе есть остаток варварства». Под напором новых художественных впечатлений начинает колебаться мнение критиков: Жоффруа не понимает Шекспира, но отрицательно относится к Вольтеру; Фонтан поощряет Шатобриана; Бональд приветствует журнал братьев Гюго «Le Conservateur littéraire».
Интерес к Средневековью возникает сначала в виде genre troubadour, в трагедии Ренуара «Les templiers» (1801), Крезе де Лессера в «Les chevaliers de la Table Ronde» (1812), «Amadis de Gaule» (1813) и «Roland» (1814), y Мильвуа. Романтический характер он носит у Виктора Гюго в «Соборе Парижской Богоматери» (1831) и позднее в драме «Бургграфы» (1843) и «Легенде веков» (1859).
Возникает и более вдумчивое, уже
не заслонённое
Вера романтиков была чувством тревожным, ищущим. Она исходила из общего поворота в сторону всего сверхчувственного как в духовной жизни человека, так и в окружающем его мире. Отсюда та неопределённая грусть и мечтательность, та особая страстность, уже не ограниченная более, как у Руссо, рассудительностью, которая составляет главное содержание «Атала» и «René». От Шатобриана романическая грусть переходит к Ламартину, а у Мюссе и у Альфреда де Виньи, обновившись байронизмом, принимает характер мировой скорби. При подобном направлении мыслей естественно возродился лиризм. В период господства рационализма выражению заветного личного чувства не могло быть отведено достаточно простора; теперь субъективизм вступает в свои права.
Отсюда небывалый во Франции расцвет лирической поэзии. В первой половине XIX в. Франция насчитывает целую плеяду поэтов. Кроме названных корифеев, выдаются Антони Дешан (1800 — 1869), автор «Derniè res paroles» (1835) и «Résignation» (1839), Жозеф Делорм (Сент-Бёв), написавший «Consolations» (1839), Теофиль Готье, Жерар де Нерваль (1808 — 1855), Огюст Барбье (1805 — 1882), лучшей вещью которого остаются «Ямбы» (1830).
Романтизм проникает и в провинцию; здесь слышатся свежие стихотворения бретонца Огюста Бризе (1803 — 1858), вдумчивая лирика Виктора де Лапрада (1812 — 1883) и Эжезипа Моро (1810 — 1838). Г-жа Аккерман по своим философским воззрениям принадлежит уже к следующему поколению. Поэты, группировавшиеся около Виктора Гюго, любили сравнивать себя с Плеядой. Им нравился более свободный, ещё не обедневший в силу теорий Малерба язык Возрождения. Критик романтического направления, Сент-Бёв, описал в этом смысле XVI в. во Франции (1828).
Субъективно-лирический характер носит и роман того времени. За «Коринной» (1807) г-жи де Сталь и «Obermann» Сенанкура (1770 — 1846) идут «Адольф» (1816) Бенжамена Констана, «Пустынник» (1821) Д'Арленкура, «Исповедь сына века» (1836) Мюссе и, наконец, серия романов Жорж Санд, начинающаяся с «Индианы» (1831). Субъективизм романтиков не надо, однако, смешивать с индивидуализмом. Выливая либо в форме рассказа, либо в форме чисто лирических образов ощущения и думы, выношенные в сокровенных тайниках своего «я», романтики были выразителями всех разнообразных запросов своего времени. Виктор Гюго писал в предисловии к своим «Contemplations» (1856): «Иногда слышатся жалобы против писателей, говорящих: я. Говорите нам о нас! — требуют от них. — Увы, когда я говорю вам о себе, я, в сущности, говорю о вас».
Виктор Гюго.
И действительно, литература первой половины XIX в. была литературой общественной. Ни строгий наполеоновский режим, ни цензура Реставрации не могли остановить общественных запросов времени. Развившаяся во время революции повременная печать и её душа, публицистика, начинают стоять в самом центре всей умственной жизни.
Вопросы общественности проникают и в поэзию. В этом отношении даже песни Беранже, хотя он вовсе не принадлежал к романтикам, оказываются отвечающими взглядам трактата «О литературе» г-жи де Сталь. Виктора Гюго часто называют поэтом-публицистом; такой характер носят его «Оды» (1823), «Лучи и тени» (1840), «Возмездие» (1853) и др. Только позднее, с проникновением во Францию немецкой эстетики, поэзия романтиков обособляется от жизни, становится строго артистической. Этому способствует философия Кузена. Только тогда входит в литературную жизнь теория искусства для искусства.
Одним из основателей этой артистической и замкнутой поэзии был Теофиль Готье. За ним идут Теодор де Банвиль, Леконт де Лиль и Бодлер. Это уже последние романтики; после них начинается упадок поэзии. Она становится холодно описательной; особое внимание обращается на отделку внешней формы. Новая группа поэтов издаёт сборники под заглавием «Le Parnasse contemporain» (1866, 1869 и 1876). Её ядро составили многие из ещё живых поэтов: Гередиа, Мёнар, Франсуа Коппе, Огюст Вакри, Катюль Мендес, Леон Дьеркс, Сюлли-Прюдом, Анатоль Франс и др. К поэтам-парнасцам принадлежали в молодости Верлен, Малларме и Вилье де Лиль-Адан, впоследствии основавшие новейшую символическую поэзию.