Специфика интеграционных процессов в Азиатско-Тихоокеанском регионе

Кризис привел восточноазиатские  государства к выводу, что они  нуждаются в большем сотрудничестве и в не зависимой от западных государств региональной структуре. Исследователи, занимающиеся азиатской тематикой, сходятся в том, что, так как Азиатский кризис был связан со счетом операций с капиталом, а не со счетом текущих операций, то виной кризиса являются слабые финансовые институты и неадекватное государственное регулирование.

Причина же такого масштаба распространения заключалась в  том, что инвесторы международного уровня воспринимали Юго-Восточную Азию как единый экономически взаимосвязанный регион, что даже на сегодняшний момент далеко от истины. В то время как страны сильно разнились в своем развитии, после обвала таиландского бата стремительное изъятие банковских вкладов и отток инвестиций распространились по всему региону. Кризис показал, что для противостояния таким вызовам необходимы грамотные решения в рамках всего региона.

Восточную Азию подтолкнуло к регионализации и отсутствие должной поддержки со стороны Международного Валютного Фонда и Соединенных Штатов Америки. В то время как Япония, Австралия, Индонезия, Гонконг, Малайзия, Южная Корея, Сингапур и Бруней организовывали двусторонние пакеты помощи Таиланду, США только обещали оказать поддержку.

Несмотря на все связанные с кризисом предпосылки, региональные финансовые инициативы о создании Азиатского Валютного фонда, исходящие в основном из Японии, встречали сильную оппозицию со стороны МВФ и США. Что важно, негативные отзывы исходили также и со стороны Китая, в то время дипломатически изолированного. Поэтому, когда произошел сдвиг в его политике в сторону большей региональной активности, это значительно ускорило процесс переговоров по вопросам финансового сотрудничества.

Вдобавок к этому, как пишет в своем докладе для G-24 И. Сон, азиатские страны стремились к созданию региональных инициатив и институтов, так как их представительство в глобальных финансовых организациях не соответствует их уровню экономического развития. «Например, квота и права голоса в МВФ восточноазиатских стран не отражают их важности в мировой экономике. В начале 2000-х годов, странам АСЕАН, Китаю, Японии и Южной Корее была отведена квота в размере 13%, хотя это намного меньше, чем их доля в мировом ВВП (24%), ВВП по паритету покупательной способности (25%), торговле (16%), резервах (28%) и населению (33%)»²³.

Таким образом, тихоокеанское  направление не оправдало возложенных  надежд. Страны Восточной Азии окончательно пришли к осознанию мысли, что  именно им, а не «старшим братьям» по АТР, предстоит разбираться с глобальными экономическими и финансовыми проблемами. На первый план выдвинулся механизм АСЕАН+3. Начались активные переговоры по финансовому и валютному сотрудничеству.

Однако встретив ярую оппозицию со стороны Штатов и МВФ, которые видели в этом угрозу выхода из-под своего контроля всей Юго-Восточной Азии, стремление к кооперации нашло свое выражение в Чиангмайских инициативах (ЧМИ), которые оказались привязанными к программам МВФ.

Мнения стран по поводу привязки к МВФ также разделились. Если Малайзия была категорически не согласна, то Китай и Япония указывали на то, что пока структура в рамках ЧМИ развивается, ей необходима поддержка международных организаций, чтобы стать заслуживающей доверия. В результате, привязка к МВФ была принята как временная мера, пока не будут окончательно разработаны региональные механизмы наблюдения.

Помимо своп-соглашений между центральными банками участников АПТ, ЧМИ способствовали созданию групп  мониторинга, а также других проектов, среди наиболее важных, например, инициатива по Азиатскому рынку облигаций.

Финансовое сотрудничество продолжилось и с наступлением нового кризиса, когда в 2008 г. министры финансов стран «тройки» встретились в Фукуоке после саммита АТЭС и подтвердили дальнейшие совместные шаги по улучшению финансовой стабильности. Последовало также любопытное заявление, что восточноазиатские страны готовы быть «центром мирового экономического роста» и играть более весомую роль в предотвращении экономической рецессии.  За словами последовали действия, и «Япония, например, согласилась занять 100 млрд МВФ для поддержки стран, испытывающих финансовые затруднения. Даже Южная Корея, наиболее чувствительная из «тройки», внесла свой вклад, активно участвуя в саммитах «Большой двадцатки»: она даже была выбрана как принимающая саммит сторона в ноябре 2010»²⁴.

Только экспертное сообщество начало обсуждать возвращение восточноазиатских  стран в АТР, как в 2012 году работа над ЧМИ продолжилась, резервный  фонд был увеличен вдвое, а привязка к программам МВФ уменьшилась еще на 10%, таким образом, доступны стали 30%, с договоренностью увеличить эту долю еще на 10% к 2014 году²⁵.

Уже на данном этапе, сравнивая «тихоокеанскую» и «восточноазиатскую» дорожки, можно увидеть, насколько дальше продвинулось сотрудничество по последней. Применимо к АПТ, в отличие от АТЭС и тому подобных площадок, процессы в рамках АСЕАН и АСЕАН+3 действительно можно назвать интеграционными.

АТЭС концентрировался на экономической повестке, которая  была выгодна только «англо-саксонской» части АТР. Восточная Азия же, после финансового кризиса поздних 90-х гг. поняла, что её больше либерализации интересуют вопросы финансовой стабильности, потому что растущие азиатские рынки крайне волатильны. Рассматривая традиционную лестницу интеграции от создания «зоны свободной торговли» до «политического союза», можно сказать, что, в случае Восточной Азии, необходимо поменять ступени «общего рынка» и «общей финансовой политики», потому что последняя играет намного более важную роль.

Можно возразить, что  в рамках ТПП так же присутствует интеграция, так как Партнерство подразумевает создание зоны свободной торговли — первая ступень интеграции. Однако когда речь идет о таких несвязанных экономиках, как Бруней и Чили, речь можно вести только о мультилатерализме,  который лучше термина «интеграция» описывает то, что происходит в рамках Азиатско-Тихоокеанского региона.

Мультилатерализм, согласно определению Бушар и Петерсона  — это когда «три или более акторов вовлечены в добровольное институционализированное международное сотрудничество, регулируемое нормами и принципами, на правилах, которые применяются одинаково ко всем государствам»²⁶. Таким образом, когда Россия планирует создать зону свободной торговли с Новой Зеландией и Вьетнамом, когда «тихоокеанская четверка» заключает Соглашение о стратегическом экономическом партнерстве — это служит примерами международного сотрудничества, а не шагом к интеграции России с Вьетнамом или Брунея с Чили. Это объясняет то, что переговоры по ТПП начали «буксовать», когда к ним подключились более существенные игроки, США и Австралия, потому что открыть рынок для страны, с которой у тебя один процент товарооборота — это не то же самое, что для обширного американского и австралийского экспорта.

Однако есть причины, по которым нельзя сказать, что концепция «сообщества» замкнулась на АПТ. Самая главная из них — это, вне сомнений, Китай. Именно из-за его растущего влияния и экономической мощи, по инициативе Японии был создан формат АСЕАН+6. Несколько позже был создан ВАС.

3.5. АСЕАН+6 . Восточноазиатский саммит.

В первой главе данной работы подробно описывалась история  формирования АСЕАН+6 и Восточноазиатского саммита, поэтому здесь будет  лишь приведена краткая оценка этим площадкам, согласно заявленным целям их создания. Цель их, как уже было сказано, в балансе возрастающего влияния Китая. Если раньше этим была обеспокоена только Япония, то после мирового финансового кризиса, когда один Китай пострадал меньше всех, потерять «место водителя» стала бояться и АСЕАН.

На данный момент, судя по работе Восточноазиатского саммита, можно сказать, что он за короткий промежуток времени успел превратиться в «говорильню». Китай, кажется, в свое время это предвидел, поэтому насчет расширения ВАС в 2010 году никаких особых возражений не высказал, понимая, что перенести достижения в формате АПТ в ВАС не выйдет. Возможно, причина спокойствия Китая насчет форматов ВАС, АТЭС и ТПП кроется в том, что он стал четко осознавать свое не только региональное, но и глобальное значение. Недаром Штаты предложили ему формат  G2.

Именно здесь, анализируя к чему пришли страны Восточной Азии в своем формировании Восточноазиатского сообщества, представляется уместным подвести итог по второй главе, анализируя, какова сейчас геополитическая ситуация в Азиатско-Тихоокеанском регионе, существуют ли в нем интеграционные процессы, и каково их будущее. Поскольку именно на форматах АСЕАН+6 и ВАС пока что завершилась «восточноазиатская» дорожка.

Анализ объединений  и площадок, действующих в АТР, а также анализ внешней политики акторов региона подтверждает, что АТР не существует как взаимосвязанного, целостного, интегрированного региона. «АТР» - это геополитическое «изобретение», которое в разные периоды использовалось то для противостояния «советской угрозе», то для экспансии на азиатские рынки, то в качестве инструмента «баланса сил» с Китаем. Поэтому состав АТР бессмысленно рассматривать в самых широких рамках «Тихоокеанского кольца», а требуется сузить до нескольких центров – это США, Северо-Восточная Азия (Китай, Южная Корея, Япония), страны ЮВА, представленные АСЕАН, Австралия и Новая Зеландия, а также, с недавних пор, Россия.

Что касается Индии и  Латинской Америки, то здесь требуются  разъяснения. Индию, чью карту время  от времени разыгрывает Япония в своих играх с Китаем, пока что сложно охарактеризовать как страну, чья политика обращена в Тихоокеанский регион. Она представляет интерес для Японии и стран АСЕАН, но сама более активна в региональном объединении СААРК (SAARC - South Asian Association for Regional Cooperation), в которое входят, помимо самой Индии, Афганистан, Бангладеш, Бутан, Мальдивы, Непал, Пакистан, Индия и Шри-Ланка. Таким образом, насколько Индия испытывает интерес присоединиться к тихоокеанским державам, пока неизвестно.

Касательно тихоокеанской Латинской Америки ситуация прямо противоположная. Она очень хочет участвовать в «тихоокеанском сообществе», которое пока так и не воплотилось в реальности, но сама  она малопривлекательна как серьезный региональный партнер. Возможно поэтому, особенно в свете замедления переговоров по ТПП, Перу, Чили, Колумбия и Мексика в 2012 году создали Тихоокеанский Альянс, чтобы усилить «субрегиональное» экономическое сотрудничество²⁷.

Возвращаясь к двум дорожкам регионализма в Тихом океане –  «тихоокеанской» и «восточноазиатской», то сейчас, во многом из-за Китая, обе они находятся в тупике, но только с точки зрения формирования регионального «сообщества».

Китай действительно  растет очень быстро, а такой процесс, как регионализация, не может происходить в постоянно меняющейся геополитической расстановке сил. Поэтому говорить о скором формировании «сообщества» в каких-то определенных границах пока преждевременно.

Однако тенденция к интеграции в АТР существует, однозначно, в Восточной Азии в рамках АПТ. Для ее стабильного существования нужна вспомогательная система, где с Китаем легче балансировать – эту роль выполняет для АСЕАН и Японии выполняет «тихоокеанская дорожка» и другие механизмы «расширенного» АСЕАН+3, которые вовлекают Австралию и Новую Зеландию, а также Штаты.

Если Австралию и  Новую Зеландию продолжают вопросы торговли, то Штаты с приходом Обамы всерьез вернулись в Азию в качестве регионального актора. Что более важно, Америка провозгласила свой переход к «мягкой дипломатии», что полностью устраивает страны АСЕАН, которые боялись быть поставленными перед выбором между Штатами и Китаем. Обновленные стратегии Америки и России, не требующие от стран Восточной Азии отказаться от «восточноазиатского» вектора интеграции, позволяют  включить их в ВАС, последнего рассмотренного механизма в этой главе данной работы, являющегося воплощением всей сложности региональных процессов в АТР и Восточной Азии.

4. Экономические связи стран Азиатско-Тихоокеанского региона. 

В третьей главе хотелось бы подойти к тому же вопросу об определении наличия интеграционных процессов в АТР под экономическим углом, а именно, с точки зрения торговли.

Нужно сказать, что статистику по Азиатско-Тихоокеанскому региону украшают, а, вернее, сильно искажают Соединенные Штаты Америки. По этой причине, для того, чтобы судить об экономическом росте и о росте взаимозависимости в АТР, нужно учитывать, что и Штаты, и Канада, при этом так же сильно направлены в Европу и Атлантику. Это обстоятельство делает любую статистику, которая оперирует терминами «доля стран АТР в мировом ВВП» или «рост торгового оборота в АТР», просто бессмысленной. Словом, такие страны нельзя включать в АТР, выключая их из Европы.

Тем не менее, сравнить торговую взаимозависимость представляется необходимым. В первую очередь, это нужно сделать, для того, чтобы определить, насколько можно относить к интеграционным процессам самые слабые экономические «звенья» АТР в его широком понимании – островные государства Океании, тихоокеанскую Латинскую Америку, Канаду, Мексику и Россию. Для этого целесообразно показать их доли в общем экспорте и импорте крупнейших акторов АТР.

В Таблице 1 показаны доли отдельных «субрегионов» АТР  в общем импорте США с 1960 по 2012 гг. Одними из важнейших торговых партнеров Штатов являются две участницы НАФТА, преимущественно, Канада. Однако можно наблюдать растущий объем импорта из Северо-Восточной Азии, где наибольшую долю занимает Китай. Здесь нужно отметить, что, в свою очередь, доля стран СВА в экспорте США составляет лишь 12% в общем экспорте.