Обоснование либеральной налоговой реформы («кривая Лаффера», эффект Лаффера)

Следует также учитывать и благоприятное  воздействие налоговой реформы  на государственный бюджет. Снижение налогов создает стимул для увеличения объема производства и расширения занятости. Ускоренное экономическое развитие означает снижение безработицы и  повышение доходов населения, что  в свою очередь ведет к экономии расходов на пособия по безработице  и другие программы социальной защиты.

Основные  проблемы теории Лаффера

1. Налоги и налоговая политика  во всех странах являются важнейшими  инструментами развития экономики.  Причем если в прошлом главным  инструментом в самой налоговой  политике были налоговые ставки, то в последние полвека в  дополнение к ним важное значение приобрели различного рода налоговые льготы.

К таким налоговым льготам следует  отнести ускоренную амортизацию, инвестиционный налоговый кредит, частичное вычитание  из облагаемой прибыли затрат на инвестиции и по расходам на НИОКР и др. Как  показывает экономическая практика многих стран, налоговые льготы оказались гораздо более действенным и эффективным инструментом стимулирования инвестиционной деятельности по сравнению с налоговыми ставками [3,c.152].

Однако, несмотря на явное превосходство  первых над вторыми, многие страны все  еще продолжают отдавать приоритет  налоговым ставкам, считая их наиболее гибким инструментом налогового регулирования.

Проведение такой политики имеет  под собой теоретическое обоснование, выдвинутое А. Лаффером.

По теории Лаффера налоговые ставки могут возрастать до тех пор, пока относительная величина чистой прибыли (прибыль после выплаты всех налогов) превышает норму среднего депозитного процента. В противном случае становится невыгодным вложение капитала в развитие производства и инвестирования. Капитал начинает перетекать в банковскую сферу, рост экономики замедляется и в результате происходит уменьшение налогооблагаемой базы. Экономика попадает в так называемую налоговую ловушку.

Насколько справедлив изложенный постулат и работает ли он в современной  экономике? Представляется, что это  чисто умозрительный вывод. Возможно, он и был отчасти справедлив в  первые послевоенные годы прошлого столетия, однако в дальнейшем, в том числе  в 70-е гг., инвестиционная активность и налоговые сборы в развитых странах стали зависеть совсем от других факторов.

Так, в результате использования  ускоренной амортизации и налоговых  льгот целевого назначения во многих развитых странах чистая прибыль  перестала выполнять роль главного инвестиционного ресурса. Преобладающая ее часть теперь тратится не на инвестиции, а на дивиденды. У производителей нет особой необходимости финансировать инвестиции за счет чистой прибыли, поскольку государство, идя навстречу предпринимателям, стремится обеспечить их инвестиционными ресурсами посредством амортизационных отчислений и других налоговых льгот.

Надо сказать, что снижение налоговых  ставок с целью стимулирования инвестиционной активности при отсутствии возможностей по использованию методов ускоренной амортизации и целевых налоговых  льгот ведет не столько к усилению этой активности, сколько к обогащению за счет бюджета государства наиболее состоятельных его граждан. Кроме  того, такое бездумное снижение налоговых  ставок, при прочих равных условиях, приводит к снижению налоговых поступлений.

2. В дополнение к выявленной  несостоятельности кривой Лаффера, рассмотрим ее недостатки и под другим углом. А можно ли вообще с помощью упомянутой «кривой» обнаружить какие-либо эластичные зависимости между налоговыми ставками, инвестиционной активностью и налоговыми поступлениями, и если такое возможно, то насколько эти зависимости будут справедливыми?

Кривая Лаффера, если ее построить лишь на основе одной налоговой ставки, будь то налог на прибыль, НДС или подоходный налог, не в состоянии выявить их влияние на инвестиционную активность и тяжесть налогообложения. В силу этого в «кривую» приходится закладывать сразу все налоги или их группу. Однако простое арифметическое сложение налоговых ставок – бессмысленное занятие, и приверженцы кривой Лаффера, чтобы преодолеть это затруднение, начинают оперировать не ставками налогов, а налоговой нагрузкой путем суммирования стоимостной оценки налогов, необоснованно называя ее «совокупной ставкой налогообложения»

Но когда вместо налоговых ставок мы начинаем оперировать обобщенной налоговой нагрузкой, то нахождение зависимости между ставками, инвестициями и налоговыми поступлениями становится весьма проблематичной задачей. Дело в  том, что налоговая нагрузка складывается не только под влиянием налоговых  ставок. Сильнейшее влияние на нее  оказывает и целый ряд других факторов: доля заработной платы в  издержках производства, размер амортизационных отчислений, использование целевых налоговых льгот, рентабельность производства, оборачиваемость оборотных средств и т.д.

Следовательно, налоговые ставки являются лишь одним из многочисленных факторов, влияющих на налоговую нагрузку, поэтому  делать выводы по ее оптимальности  или недостаточности на основании  одного фактора по меньшей мере некорректно. И чем более укрупненный показатель налоговой нагрузки мы будем использовать при построении кривой Лаффера, тем больше возникает дополнительных факторов, влияющих на ее уровень, и тем больше будет погрешностей в выводах о ее снижении или повышении.

3. При анализе налоговой нагрузки в целом по всей экономике по доле налогов в ВВП надо обязательно учитывать еще и структуру поступления налогов по юридическим и физическим лицам.

Анализ показал, что высокая  доля налогов в ВВП в целом  ряде промышленно развитых стран  вовсе не является доказательством  высокой налоговой нагрузки на экономику, она, скорее, свидетельствует о высоком  уровне душевых доходов, что позволяет  этим странам основную массу налогов  собирать не с юридических, а с  физических лиц. Причем в динамике доля налогов в ВВП растет, а налоговая  нагрузка по обеим группам налогоплательщиков, наоборот, снижается [4,c.126].

В тех же странах, где имеется  относительно низкая доля налогов в  ВВП, обычно наблюдается и относительно низкий уровень душевых доходов (не выше 10 тыс. долл.). Именно по этой причине основная масса налогов в них собирается не с физических, а с юридических лиц и тяжесть налоговой нагрузки на последние намного выше, чем в первой группе стран.

И когда исследователи начинают судить о налоговой нагрузке в  стране по доле налогов в ВВП и  закладывать данный показатель в  кривую Лаффера, не учитывая структуру налоговых поступлений, то они всегда приходят к превратным выводам.

Например, многие экономисты, ориентируясь на долю налогов в ВВП России в 32 – 33%, делают вывод о низкой налоговой нагрузке в экономике страны, забывая о том, что преобладающая часть налогов собирается с юридических лиц и налоговая нагрузка на них является не просто высокой, а запредельной.

Можно ли говорить о повышении доли налогов в ВВП до 40%, когда подавляющая масса налогов в России собирается с юридических лиц? Это значит оставить производителей вообще без всякой прибыли и продолжать и дальше разрушать экономику страны.

Серьезная значимость структуры налоговых  поступлений в бюджет той или  иной страны свидетельствует о том, что сегодня налоговую нагрузку надо анализировать не только по всему  народному хозяйству, но и обязательно  в дополнение к этому в разрезе  юридических и физических лиц.

Анализ налоговой нагрузки отдельно по каждому из названных блоков налогоплательщиков показывает, что налоговые ставки в каждом из них формируются по совершенно различным критериям  и принципам.

По юридическим лицам оптимальность  налоговой ставки по налогу на прибыль  теперь состоит не в том, чтобы  оставить достаточно свободных средств  в виде чистой прибыли для осуществления  инвестиционной деятельности, а в  том, чтобы ставка выступала стимулом («кнутом») к использованию тех возможностей для осуществления инвестиционной деятельности, которые сегодня может предоставить государство за счет бюджетных средств в виде ускоренной амортизации и целевых налоговых льют.

По физическим лицам налоговые  ставки, как правило, имеют прогрессивный  характер. Их назначение преимущественно  обусловлено не побуждением налогоплательщиков к инвестиционной активности, а наполнением  бюджета. А уже потом за счет бюджета  государство само начинает влиять на инвестиционную деятельность по двум направлениям: первое связано непосредственно  с государственными инвестициями, а  второе – с выделением средств на их стимулирование через ускоренную амортизацию и целевые налоговые льготы.

Необходимо отметить, что разное назначение налоговых ставок по юридическим  и физическим лицам обусловило и  разные принципы их формирования. Если по юридическим лицам на первый план вышло развитие экономики через  принуждение к инвестиционной деятельности, то по физическим лицам главной функцией налоговых ставок по-прежнему выступает  фискальная их роль на основе справедливого  налогообложения.

Справедливость в налогообложении  физических лиц в большинстве  стран все больше оценивается  не по тому, кто сколько платит по налогам, а по тому, сколько средств у налогоплательщика остается после их выплаты. То есть с повышением доходов физических лиц налогообложение строится так, что после выплаты налогов у налогоплательщика с более высокими доходами доля в них расходов на удовлетворение основных нужд (питание, одежда, жилье) должна сокращаться, а доля свободных средств увеличиваться. Ориентиром при установлении данных долей является соотношение доходов между 10% самых богатых и 10% самых бедных. Этот ориентир сегодня задают скандинавские страны – он составляет здесь 6–9-кратную величину.

Теория Лаффера имеет как своих сторонников, так и противников. Обе дискутирующих группы находят в практике налогообложения как подтверждения, так и опровержения постулатам Лаффера, причем иногда даже основанным на одних и тех же событиях. Ниже мы приводим доводы обеих «противоборствующих» групп.

Положительный опыт применения теории Лаффера

За последние 100 лет в США были предприняты четыре крупномасштабные реформы по снижению налоговых ставок с целью стимулирования экономики, и все четыре увенчались полным успехом  практически по всем показателям.

В 1913 году в США был впервые  введен прогрессивный подоходный налог. Его высшая ставка была установлена  на уровне всего 7%, но Америка вскоре вступила в Первую мировую войну, государству позарез нужны были деньги, и налоги начали быстро расти. К 1918 году высшая налоговая ставка уже составляла 77%.

В 1925 году президент Кальвин Кулидж приступил к осуществлению запланированной его предшественником Уорреном Хардингом серии сокращений налогов, в результате которых предельная ставка была срезана до 25%. Экономика страны воспряла, словно спрыснутая сказочной живой водой. За четыре года объем производства удвоился, резко упала безработица[4,c.78]..

Более того, вопреки горестным воплям социалистов о том, что снижение налогов – это подарок богатым, доля налогов, уплачиваемых лицами с годовым доходом свыше 100 000 долларов возросла с 29,9% в 1920 году до 62,2% в 1929 году. То есть налоговое бремя беднейших категорий населения реально снизилось в два с лишним раза.

Великий экономический кризис 30-х годов и Вторая мировая война обратили вспять реформу Хардинга-Кулиджа и потребовали нового скачка налоговых ставок, наивысшая из которых к 1945 году достигла запредельного уровня – 94%. К тому времени, когда президент Кеннеди решил последовать примеру Хардинга и Кулиджа, ставки подоходного налога чуть снизились – до 91%.

Объявляя налоговую реформу, Кеннеди  провозгласил: «Снижение налогов запустит процесс, сулящий выгоды всем без исключения благодаря мобилизации ресурсов, которые в противном случае будут невостребованы, – рабочих, сидящих без работы, а также ферм и заводов, не имеющих рынков сбыта. Однако некоторые налогоплательщики, по всей видимости, полны решимости лишить нацию плодов налоговой реформы, ибо снижение налогов в условиях дефицита федерального бюджета представляется им финансовым абсурдом… Но я убежден, что в сегодняшней экономике финансовое благоразумие требует именно снижения налогов как наиболее эффективное средство увеличения государственных доходов»[4,c.168].

Реформа Кеннеди, принятая Конгрессом в 1964 году, уже после гибели президента, предусматривала снижение высшей налоговой  ставки до 70% и параллельно сокращение налогов для наименее обеспеченных категорий налогоплательщиков. Эффект был разительным: в течение четырех лет после реформы налоговые поступления в федеральную казну ежегодно росли на 8,6%.

Спустя 17 лет президент Рейган взял налоговую реформу Кеннеди за образец. В августе 1981 года он подписал Закон о снижении налогов в целях стимулирования экономики, в рамках которого в течение трех лет все налоговые ставки были сокращены на 25%. Высшая налоговая ставка была поэтапно снижена с 70% до 28%, а ставка налога на доход от прироста капитала была одномоментно срезана с 28% до 20%.

Рональд Рейган унаследовал от своего предшественника Джимми Картера  экономику, которая задыхалась под  грузом гиперинфляции, непомерных ставок ссудного процента и высокой безработицы. Экономика фактически топталась  на месте – темпы ее роста составляли всего 0,9%.

Налоговая реформы Рейгана поставила экономику на ноги. Показатель безработицы, который в 1982 году составлял 9,7%, к январю 1989 года, когда архитектор реформы оставил свой пост, снизился до 5,3%. Налоговые поступления в федеральную казну начали расти на 3,5% в год, а темпы экономического роста в период с 1983 по 1986 гг. подскочили до 4,8%. При этом вновь заметно возросла доля налогового бремени наиболее состоятельной части населения[4,c.207].