Исторические формы демократии

   По глубокому убеждению  А.Лиджфарта на практике  демократии  и демократические традиции, существующие  в мире, гораздо ближе к консенсуальной  модели, чем к мажоритарной.

   Французский политолог Бертран  Бади, исследуя демократию с точки  зрения культурологического подхода, заявляет, что постулирование универсального  триумфа демократии подразумевает  приписывание абсолютной ценности  культуре, «порождающей демократию», дающей ей превосходство над  другими культурами. Большинство  сравнительных исследований усматривают  родство между демократией и  культурой западного христианства. Такой вывод позволяют исследователям  сделать такие характерные особенности  западного христианства, как упор  на действие, концепция легитимности, созидание индивидуальности, использование  делегирования, представления о  плюрализме. В то же время авторитарные  и диктаторские режимы были  и остаются характерными и  для западной цивилизации, что  дает возможным французскому  политологу сделать вывод о  том, что никакая культура и  никакая религия не несут в  себе изначально семена демократии.

   Болгарский социолог Николай  Генов процессы демократизации  конца ХХ века предлагает рассматривать  «как всестороннюю адаптацию  к качественно новым местным и международным условиям, то есть как попытку повысить общий уровень социальной рациональности с тем, чтобы достичь всесторонней (максимальной) социальной рационализации». Поэтому процесс демократизации состоит из этапов, представляющих собой переход от познания к практике. В свою очередь, каждый практический шаг вперед должен быть отражен в теоретических выводах, в непредвзятом теоретическим анализе, что будет стимулировать, с точки зрения болгарского исследователя, дальнейшие программы практических перемен.

   Процессы глобализации, затрагивающие  все аспекты жизни, оказывают  непосредственное воздействие и  на политическую сферу. Влияние  глобализации является системным  и опосредуется происходящими  процессами и взаимодействиями. По многим параметрам движущая  сила данного процесса является  экономической, за которой скрыты  множество решений, принимаемых  политическими властями с целью  обеспечить открытый рыночный  обмен путем устранения имеющихся  препятствий. Повседневные проявления  глобализации являются таким  образом продуктом принимаемых  политических решений на уровне  как правительств, так и законодательных  органов власти разных государств. Эти процессы свидетельствуют  о безусловном влиянии демократии  на вызовы глобализации, что позволило  Ф.Шмиттеру говорить об установлении  «глобальной или космополитической  демократии». «Если масштабы всего  на свете неумолимо и безвозвратно  возрастают, если все измерения  коллективного существования —  производство, воспроизводство, коммуникации, тождество и власть — сами  собой движутся в сторону планетарного  слияния, почему бы нам не поднять  на тот же уровень (конечно, постепенно) и демократические институты? –  задается вопросом американский  политолог. - Попытки противостоять  этой динамике на национальном  или… региональном уровне обречены  на поражение, так что тот, кто  первым примет эту динамику  и заранее подготовится к ней, установив у себя соответствующие  глобальные нормы и институты, окажется во главе наступающего  тысячелетия».

   Снижение роли суверенных  государств в глобализационном  процессе не сопровождается возникновением  соответствующих легитимных, подотчетных  гражданам, органов власти на  глобальном уровне, что свидетельствует  о неоднозначности происходящих  процессов. Существует опасность, что  создание глобальной демократии  будет всего лишь отражением  гегемонии незначительного числа  международных субъектов. Тем не  менее, глобализационные процессы  решительным образом влияют на  политическую жизнь, отражая реальные  или создавая новые тенденции  в экономической, социальной, культурной  и других сферах. Повседневные  проявления глобализации кажутся  нам такими естественными и  неизбежными, что мы нередко забываем, что они являются результатом  политической деятельности правительств, как демократических, так и авторитарных. Степень демократичности глобализации  зависит от возможности граждан  оказывать влияние на те процессы, которые связаны с ее проявлением. Создание соответствующих политических институтов и механизмов взаимодействия между ними и гражданами являются основой для функционирования глобальной демократии.

Ф.Шмиттер дает следующую дефиницию: «Современная политическая демократия — это такая система управления, при которой правящие несут ответственность перед гражданами за свои действия в публичной сфере и воздействуют на граждан косвенным путем, через конкуренцию и сотрудничество, осуществляемое избранными представителями граждан».

   Сопоставляя демократию  и автократию, Дж.Сартори определяет  демократию как политическую  систему, характеризующуюся отсутствием  какой-либо личной власти, основывающуюся  на следующем принципе: «никто  не может провозгласить самого  себя главой власти, никто не  может удерживать власть по  своему собственному произволу».         Если при демократии власть  распространена, ограничена, контролируема  и сменяема, то при автократии  власть сконцентрирована, неконтролируема, неопределенна и неограниченна».

   Р.Дарендорф рассматривает  два различных значения демократии. Одно из них «конституционное, где речь идет об устройстве, дающем возможность смещать правительства  без революции, посредством выборов, парламентов и т.п. Другое значение  демократии гораздо более фундаментально…  Демократия должна подлинной, управление  должно быть передано народу, равенство должно стать реальным».  Однако, английский мыслитель сам  признает, что фундаментальная демократия  – это ошибка, и притом дорогостоящая.

   Следуя традициям Й.Шумпетера, С.Хантингтон использует процедурное  определение демократии: «…политическая  система какого-либо государст­ва  в XX в. определяется как демократическая  в той мере, в какой лица, наделенные  высшей властью принимать коллективные  решения, отбираются путем честных, бес­пристрастных, периодических выборов, в ходе которых кандидаты свободно  соревнуются за голоса избирате­лей, а голосовать имеет право практически  все взрос­лое население».

При этом С.Хантингтон считает необходимым учитывать ряд моментов:

   Во-первых, определение на  основе критерия выборов является  минимальным.

   Во-вторых, при демократическом  правлении выборные лица, принимающие  решения, не обладают тотальной  властью, так как разделяют власть  с другими группами в обществе. Но если такие демократически  избранные руководители, принимающие  решения, становятся просто фасадом, за которым гораздо большую  власть приобретает не избранная  демократически группа, то данная  политическая система является  недемократической.

   В-третьих, созданные демократические  системы могут быть не долговечными  по причине низкой жизнеспособности, связанной с отсутствием стабильности, которая является ее ключевой  характеристикой.

   В-четвертых, демократию целесообразнее  рассматривать как дихотомичную  величину, признавая при этом  возможность существования неких  промежуточных случаев, которые  могут быть названы «полудемократиями».

   В-пятых, при недемократических  режимах нет избирательного соревнования  и широкого участия в голосовании.

   Российский философ И.А.Ильин  также вторит Й.Шумпетеру: «Демократия  заслуживает  признания и поддержки  лишь постольку, поскольку она  осуществляет подлинную аристократию (т. е. выделяет кверху лучших людей); а аристократия не вырождается  и не вредит государству именно  постольку, поскольку в ее состав  вступают подлинно лучшие силы  народа. Демократия, не умеющая выделить  лучших, не оправдывает себя; она  губит народ и государство  и должна пасть».Американские  же исследователи Т.Дай и Л.Зиглер  видят противоречивость в том, что демократия – правление  народа, а сохранение ее возложено  на плечи элит. В этом, по их  мнению, заключается «ирония демократии: элиты должны мудро править, чтобы  правление народа выжило».

   Другую интерпретацию демократии  приводит английский политолог  Джон Кин. По его мнению «демократия  предстает как трудный и расширяющийся  процесс распределения подотчетной  власти между многочисленными  публичными сферами, которые существуют  внутри институционально различных  областей гражданского общества  и государства и в области  их взаимодействия».Он рассматривает  демократию как особый тип  политической системы, в которой  институты гражданского общества  и государства имеют тенденцию  функционировать как два необходимых  элемента, как отдельные и вместе  с тем взаимозависимые внутренние  сочленения в системе, где власть, независимо от того, где она  осуществляется, всегда может стать  предметом публичного обсуждения, компромисса и соглашения. Британский  мыслитель убежден в том, что  предпочтительнее навязывать мировоззрение  не с помощью дубинок, а путем  установления демократии как  институционально закрепленного  обязательства ставить под сомнение  призывы следовать неким утопичным  идеалам и отстаивать плюрализм, делая упор на подотчетность  обществу и создавая  барьеры  на пути опасной концентрации  власти.

Данкварт Растоу видит суть демократии в привычке к постоянным спорам и примирениям по постоянно меняющемуся кругу вопросов и при постоянно меняющейся расстановке сил. «Это тоталитарные правители, - считает американский политолог, - должны навязать единодушие по вопросам принципов и процедур, прежде чем браться за другие дела. Демократия же — та форма организации власти, которая черпает сама свои силы из несогласия до половины управляемых». По мнению ученого, в качестве основы демократии выступает не максимальный консенсус, а тонкая грань между навя­занным единообразием, которая ведет к какой-либо тирании, и непримиримой враж­дой, разрушающей сообщество посредством гражданской войны или сецессии. Чтобы эта грань не разрушалась необходимо чувство «сообщности», которое воспринималось бы как нечто само собой разумеющееся, а также сознательное принятие демократических процедур, что приведет к тому, что демократия будет успешно преодолевать очередной пункт из длинного списка стоящих перед ней проблем, расширяя зону консенсуса.

2. Основные исторические  формы демократии.

   Два с половиной тысячелетия известно миру явление под названием «демократия». За этот достаточно продолжительный для человеческой истории период времени люди могли сравнить различные формы правления и государственного устройства, методы осуществления власти, взаимоотношения власти и общества. Такое сравнение все в большей степени приводило к мнению о том, что демократия является наиболее предпочтительной для комфортного проживания людей формой организации власти.

   О демократии в политологическом значении, на мой взгляд, имеет смысл говорить лишь в том случае, если речь идет не просто о взаимоотношениях людей, а об отношении организованной власти и общества. То есть демократия появляется тогда, когда возникают государства, на этапе перехода от первобытнообщинного, племенного к рабовладельческому  строю. Некоторые, условно говоря, демократические проявления во взаимоотношениях людей в догосударственный период (общинная демократия, военно-племенная демократия) не могут претендовать на такое определение. Со времен Аристотеля демократия рассматривается, прежде всего, как форма правления, режим, при котором утверждается суверенность народа и при котором управляют от его имени.

   Импульс к демократическому способу правления исходит, по выражению Р.Даля, из «логики равенства», когда члены сообщества стремятся вырабатывать решения совместно. Такие условия стали складываться примерно около 500 г. до н.э. в Древней Греции и Древнем Риме. На территории Греции располагались города-государства, самым известным из которых были Афины. В 507 г. до н.э. здесь существовала система «народных правительств», характерной особенностью которой являлось назначение граждан для исполнения общественных обязанностей по жребию. Несколько главных должностных лиц избиралось собранием, в работе которого должны были принимать участие все граждане. Таким образом, в Древней Греции имела место прямая демократия.  В то же самое время в Древнем Риме возникла республика с ее системой консулов, сенатом и народными трибунами. Для римского гражданина доступным для него демократическим институтом были народные собрания, созываемые в Риме для принятия законов и избрания  магистратов. Так как все большее число граждан проживало за пределами столицы, собрания практически были постепенно преобразованы в представительные учреждения, где представительство сильно искажалось в пользу тех, кто мог регулярно присутствовать на собраниях.

   В Афинах прямая демократия функционировала около двух столетий до завоевания ее Македонией, а затем римлянами, в то время как Римская республика просуществовала примерно до I в. до н.э., после чего войны, гражданские распри, коррупция подорвали демократические устои, которые окончательно утратили свое значение с установлением диктатуры Юлия Цезаря.

   После падения древних демократий народовластие вновь стало появляться в Северной Европе. В Скандинавских странах (примерно в 600-1000 гг.) были распространены местные собрания, в которых принимали участие свободные граждане, принимавшие законы и даже избиравшие или утверждавшие короля. В другой части Европы – в Альпах, на территории современной Швейцарии с 800 г. существовали особые отношения, которые привели к созданию Ретийской республики, а впоследствии  - Швейцарской конфедерации.

   Аналогичные процессы проходили также в городах Северной Италии (Венеция, Флоренция и др.), где около 1100 г. возникли города-республики, в которых в работе органов власти принимали участие сначала высшие слои общества - знать, а затем и представители средних слоев – так называемый «средний класс». С формированием национальных государств города-республики были обречены на слияние с более крупными и сильными образованьями, что привело к потере ими самостоятельности и ликвидации демократических органов власти.

   В дальнейшем на основе местных собраний стали появляться национальные собрания (например, в Исландии национальный парламент возник в 930 г. и просуществовал три столетия). Такие региональные, а затем национальные собрания образовались в Норвегии, Дании, Швеции. Этот процесс затронул также некоторые другие страны и регионы Европы – Англию, Нидерланды, Бельгию. Но, в первую очередь, именно в Англии представительная власть стала обретать тот облик и формы, которые впоследствии несколько столетий спустя оказали определяющее влияние на практику представительного правления.

   Проявления демократического правления были и на Руси. Демократические собрания – вече – действовали  в различных  городах домонгольской Руси: Киеве, Владимире, Смоленске, Пскове и некоторых других. Но только в Новгороде возникла  особая форма правления - республика.  Сложившиеся там выборные органы власти и управления просуществовали с XII до XV столетия.

   В конце XVII - начале XVIII века в Европе возникли политические идеи и процедуры, которые стали важнейшими элементами современных политических институтов и демократических теорий. Прежде всего, это идея о том, что правительства нуждаются в согласии и поддержке людей, которыми они правят. Необходимость выработки согласованных решений потребовала создание системы представительства в законодательном органе, отличавшейся от древнегреческой и древнеримской тем, что формировалась на основе выборов. Такие выборные органы власти сформировались как на местном, так и на национальном уровне.