Политическая власть в России: проблема легитимности

Особенностью кризиса  легитимности государственной власти в России, является также утрата национально-государственной идеи, или с тем, что эта идея переставала выполнять присущие ей функции: быть социально-интегрирующим фактором; служить оправданием существующего политического режима и социального порядка; формулировать консолидирующие цели общества.

В целом же урегулирование кризисов легитимности должно строиться с учетом конкретных причин снижения поддержки политического режима в целом или его конкретного института, а также типа и источника поддержки. В качестве основных путей и средств выхода из кризисных ситуаций можно назвать следующие: эффективная политическая коммуникация власти и общества; усиление роли правовых методов достижения целей; уравновешенность ветвей власти; организация контроля со стороны гражданского общества за политической властью; укрепление демократических ценностей в обществе.

2.3. Легитимность  политической власти в СССР

Легитимность политической власти в СССР определялась рядом  факторов, которые сплачивали советский  народ и оправдывали действия власти. По мнению Ж.-Л.Кермонна, легитимность советского типа носила «онтологический» характер, т.е. предполагала соответствие принципов власти «объективному  порядку вещей», как он мыслился большинством граждан.^[7] Таким образом, легитимность выводилась из-под контроля общества и становилась трансцендентальной (не доступной познанию), что способствовало тому, что власть становилась тотальной и абсолютной.

Важнейшим фактором легитимации  советской власти являлась национально-государственная  идея, которая носила сакральный характер по причине веры в то, что социализм  является необходимой и неизбежной стадией развития человеческого общества, и эта истина уже доказана марксистско-ленинской наукой и исторической практикой.

Высшим принципом провозглашалось  служение народу, а священным долгом — защита социалистического Отечества. Используя весь свой пропагандистский аппарат, всю мощь тоталитарной, а затем авторитарной власти, партократическое государство в СССР последовательно внедряло в массовое сознание постулаты этой национально-государственной идеи. Эти постулаты, налагаясь на культурные архетипы и социалистическую ментальность советских людей, на традиционную веру в возможность построения общества справедливости и достатка, представленную в идее коммунизма, преобразовывались в солидарность общества с «партией-государством».

Длительное время многими  советскими людьми воспринимались как  вполне нормальное явление культ  вождя, а также руководство Коммунистической партией всеми сторонами жизни  социалистического общества. Это  объяснялось тем, что культ вождя  и партии позволял персонифицировать общественные достижения и чаяния, связывать их непосредственно с мудрым руководством «направляющей» силы общества. Советским людям в социоцентристском социалистическом обществе это доставляло определенный социальный и моральный комфорт, что соответствовало легитимации власти.

Мощная пропаганда и конформизм значительной части советских людей, с одной стороны, создавали иллюзию  непосредственной сопричастности «великим свершениям». Это позволяло простому человеку идентифицировать себя с «партией-государством», возбуждало у него чувство солидарности с ней. И это чувство усиливалось благодаря тому, что «партийно-государственная власть» в СССР всегда стремилась декларировать популярные и понятные для людей цели. С другой стороны, советский человек, попадая в сферу государственного патернализма, «с чувством глубокого удовлетворения» вручал свою судьбу социалистическому государству, а вместе с этим перекладывал на него и всю ответственность за происходящее в стране. В советскую эпоху это служило мощным фактором легитимации партийно-государственной власти.

Ассоциация власти с национальными символами, признание ее вначале «рабоче-крестьянской», а затем «народной», убеждение большинства советских людей в том, что именно эта власть наилучшим способом учитывает их интересы и чаяния способствовало ее легитимации. Любой власти, особенно если она социально неэффективна и к тому же репрессивна, важно заручиться «одобрением» со стороны народа на осуществление конкретной внутренней и внешней политики. Легче всего добиться согласия народа с властью тогда, когда люди ощущают угрозу обществу со стороны «внутренних» или «внешних» сил.

Поэтому широкое распространение  получили идеологические клише о «враждебном империалистическом окружении», о неизбежности новой войны, похода объединенного Запада против первого в мире социалистического государства. Идеологема «осажденной крепости» в массовом сознании вполне оправдывала и репрессии против «врагов народа», и помощь коммунистам Запада, и «сговор» с фашистской Германией.

Процессу легитимации  помогало выдвижение мессианских целей, заключающихся в выполнении советским государством всемирно-исторической миссии - приведении человечества к светлому будущему. Для легитимации через будущее неважно, эффективна ли власть в обеспечении достойного уровня жизни народа. Главное заключается в том, насколько ее деятельность соответствует целям этой миссии, как далеко она продвинулась в их достижении. При этом именно власть определяла критерии «успешного» продвижения к цели, благодаря чему она располагала мощным символическим капиталом, способным обеспечить максимальное согласие народа с властью, а значит и ее легитимацию.

В качестве аргументов легитимации  широко также широко использовалось акцентирование внимания на успехах социалистического строительства как доказательстве эффективности партийно-государственной власти и способности ее к руководству. Такой способ легитимации был достаточно эффективен в условиях временной самоизоляции советского государства и фальсификации дореволюционной истории. По мере того как советские люди получали все большие возможности для расширения контактов с Западом, а советские историки - для более объективного освещения прошлого, легитимация через успех превращалась в фактор делегитимации партийно-государственной власти.

С наступлением перестройки  легитимность партийно-государственной  власти в СССР усилилась, благодаря ожиданиям советского народа перемен «сверху». Поэтому решимость нового генсека М. Горбачева приступить к обновлению страны встретила поддержку со стороны населения.

Советским людям такое  обновление было предложено в виде концепции перестройки как завершения дела революции, начатого Великим Октябрем, путем ускорения социально-экономического развития советского общества на основе использования новейших достижений научно-технического прогресса, приобщения его к общечеловеческим ценностям, перехода к демократическому «социализму с человеческим лицом».

Однако после того, как  результаты преобразований оказались  не соответствующими ожиданиям советских  людей, начался кризис легитимации  курса перестройки. Апофеозом этого процесса стали августовские события 1991 г., которые изменили страну: ушла в прошлое перестройка как «революция сверху» в рамках социалистического выбора; перестала существовать КПСС как правящая государственная структура власти; распался Советский Союз; в России был объявлен переход к рыночной экономике, демократическому обществу и правовому государству на путях проведения либеральных реформ.

2.4. Легитимность  политической власти в современной  России

За последние двадцать лет произошел переход системы  власти в России от советского состояния  «мыслить от имени народа и для  народа» к состоянию «мыслить от себя и в пределах своей юрисдикции».^[8] Т.е. власть становится самостоятельным актором, а народ перестает быть единым социальным субъектом и преобразуется в гражданское общество.

Однако, переход к такой  ситуации произошел не сразу. У российской власти 1990-х гг. было достаточно много  проблем с легитимностью, несмотря на появившиеся перспективы у  населения обрести долгожданную свободу и повысить свой жизненный  уровень.

Важным фактором легитимности явилось признание «мировым сообществом», «цивилизованными странами» того порядка, который создавался в постсоветской  России. Этот порядок отличался распространением либеральных ценностей и рыночной экономики. Поддержка западными  странами такого курса воспринималось большинством населения как необходимое  условие дальнейшего успешного  развития.

Путь шоковой терапии, выбранный властью, большинством населения  был принят как неприятный, но необходимый  шаг. Легитимность политической власти и, прежде всего, Президента Б.Ельцина был достаточно высок, что позволяло власти проводить «болезненные» реформы. Согласно опросам общественного мнения осенью 1991 г. около половины россиян готовы были ради будущего процветания страны и изобилия потребительских товаров терпеть на начальном этапе преобразований и рост цен, и безработицу, и «временное» снижение уровня жизни. Лишь пятая часть опрошенных была настроена решительно против реформ правительства Е.Гайдара.

Приступая к перестройке  социальных отношений, политическая власть пыталось учесть патерналистский настрой  населения, желавшего сохранить  широкий круг социальных гарантий, и при этом удержаться в рамках либеральной традиции. Государство, по крайней мере на уровне деклараций, стремилось быть одновременно и либеральным  государством, и социальным с гигантской патронажной системой советского типа.

Однако, финансовых ресурсов у государства не хватало. Более  того, по мере стремительного роста  цен, проведения жесткой бюджетной  и денежно-кредитной политики и сворачивания социальных программ, приватизации, «обвального» сокращения производства, роста безработицы, резкого падения жизненного уровня значительной части населения легитимность политической власти падала, а к середине 1993 г. ее охватил системный кризис.

Кризис легитимности политической власти в современной России вызван несколькими факторами: использованием реформаторами такой модели модернизации, которая ориентируется на положительные примеры других стран, без выяснения того, какие ценностные ориентации, духовные интенции людей скрываются за их достижениями;  проведением реформ на основе нормативистского, программно-целевого подхода в управлении, слабо учитывающего социокультурные возможности управляемой системы;  иллюзией о всесильности власти.

В начале 1996 г. рейтинг Президента Российской Федерации, ассоциированный  в сознании россиян с выбранным  политическим и социально-экономическим курсом, достиг критически низкой отметки, что свидетельствовало о кризисе легитимности государственной власти в стране. Однако, выбор социальных приоритетов экономического развития, «заверения» в верности курсу демократических реформ, кадровые перестановки в верхних эшелонах государственной власти, осуществленные в ходе предвыборной президентской кампании 1996 г., и в значительной степени антикоммунистический настрой значительной части российского электората позволил реформаторам совместно с центристами-государственниками удержаться у власти.

Кризис легитимности политической власти в России с цивилизационной  точки зрения был вызван кризисом этатизма и патернализма,как основных принципов нормативно-ценностного  порядка, сливающегося в российской цивилизации с государственностью.

В социальном плане кризис легитимности политической власти в  России обусловлен, с одной стороны, скептицизмом и недовольством значительной части населения деятельностью  государственной власти, а также политических партий, представляющих конкретные группы интересов; с другой стороны, слабостью самой власти, ее неспособностью эффективно решать актуальные проблемы современной российской действительности.

Как отмечает А.В.Лубский^[9], в России сложилась ситуация, описанная в теориях «государственной перегрузки» (Бриттэн и Нордхауз), «узаконения кризиса» (Хабермас). Эти теории объясняют падение легитимности политической власти двумя обстоятельствами: во-первых, тем, что государственная власть берет на себя гораздо больше обязательств, чем способна выполнить; а во-вторых, тем, что правительство и партии, особенно в ходе предвыборных кампаний, дают гораздо больше обещаний, чем могут выполнить. Безответственность правительства, партий, политических лидеров ведет к разочарованию и скептицизму в массовом сознании, а следовательно, и к утрате политической властью легитимности.

Политическая власть в  России, чтобы быть легитимной, должна соответствовать в той или иной мере разным культурным типам: архаическому - древнерусскому народному типу; традиционалистскому - православно-славянскому и общественно-социалистическому; современному - либерально-западному типу культуры.

В современной России существует потребность в нравственной политике. В стране складывается ситуация, когда  в общественном мнении начинает преобладать представление о том, что все трудности, переживаемые страной, напрямую связаны с нечестностью, обманом, коррупцией и воровством на всех этажах социально-политической иерархии, что подтверждается коррупционными скандалами во властных структурах. На волне массового нравственного негодования рождается мысль, что стоит положить конец разворовыванию страны и грабежу народа, как все наладится и все проблемы разрешатся сами собой.

Ряд обстоятельств побуждает людей рассматривать политическую власть сквозь призму нравственных ценностей: низкий жизненный уровень значительной части населения, вызывающий дискомфорт, раздражение и озлобленность; уверенность в том, что политическая власть утрачивает способность что-либо изменить «сверху»; убежденность общества в непричастности к «бедам» и «неурядицам» в стране; наличие в обществе демагогических политических сил и деятелей, обличающих безнравственность политиков, находящихся у власти. Значительная часть населения в нашей стране начинает поворачиваться к идее «честности» власти как единственно возможному средству наладить жизнь и навести порядок в стране.

Представляется, что основной причиной неспособности власти выполнять  свои общественные функции, является разрыв между властью и народом. Но этот разрыв происходит не только по причине  власти, что является свидетельством одностороннего подхода. Власть становится такой, какой ее делает человек, исходя из своих потребностей, понимания  сущности власти и соответствующих  ожиданий от нее.