Вклад Платона в развитие психологии

  Платон считает тело чуждым человеку (ведь истинный человек, во всяком случае, по Платону, — это душа). Душа может познавать лишь себя (об этом будет ещё подробный разговор), а тело через ощущения может сообщать ей что-либо незнакомое, опять же чужое ей. Тело как бы принуждает душу верить во внешнее и заботиться о внешнем. Душа должна верить лишь себе, не опираясь на чувственный материал. Тело же, являясь связующим звеном между человеком и внешним миром, постоянно ставит душу перед фактами: огонь горячий, камень твердый и т.д. Душа вынуждена считаться с этими фактами, задумываться над ними, тогда как, по Платону, душа должна задумываться лишь над вечным и неизменным, а через ощущения мы узнаём (“узнаём” сказано условно) о противоположном — меняющемся и временном. 

4.2. Душа и её страсти 

  Платон, сравнивая душу с крылатой колесницей, тем самым показывает нам душу страстную, душу отягощённую земным.

  Итак, в диалоге “Федр” философ уподобляет душу крылатой колеснице,  управляемой возничим — умом (который и является душой самой по себе), с двумя конями. И один из коней является тем, что мешает душе созерцать “занебесную область”: “…но ей не дают покоя кони, и она с трудом созерцает бытие”. Эти кони и есть ничто иное как страсти души, то, что приходит в душу от тела.

  Что же Платон подразумевает под страстями? На этот вопрос ответить просто: это всё то в душе, что опускает её вниз, на землю, т. е. всё то в ней, что не возвышает её к истинному бытию. Человек хочет спать, человек хочет есть — эти  желания не относятся к жажде истины и, стало быть, они являются страстями. Это вовсе не значит, что человеку не следует есть и спать; а дело в том, что если душа человека хочет того или этого не связанного с истиной, то она в данный момент и не является настоящей душой. Ещё в “Федоне” Платон говорит, что философ (ни кто иной как философ претендует на обладание настоящей душой) должен как можно сильнее ограничить свою связь с телом (только убивать себя не дозволено), т. е. освободить себя от мирских желаний, и быть наедине с собой. Платон призывает к умеренности во всём, к безмятежности. Мир сей не должен затрагивать человека, ничто внешнее (т. е. чужое человеку, чужое его душе) не должно вызывать в нём отклика. Душа должна жить лишь Истиной, ничем иным кроме Истины. 

  Платон говорит о трёх началах души — “разумное”, “яростное” и “вожделеющее” начала. “Яростное” и “вожделеющее” относятся к страстям. Задача человека состоит в том, чтобы подчинить эти два начала началу разумному. “Душа неразумная подчиняется телесным аффектам, ей свойственен неразумный пыл и раздражительность; душа разумная благодаря разуму не обращает внимания на тело и борется с неразумием”, — пишет Саллюстий философ. Т. е. душе  одолевать страсти помогает сама душа. Чем более душа предаётся своим истинным занятиям, тем менее её обременяет земное. [7, c.39]

  В земной жизни страсти так или иначе одолевают каждого человека, и отвлекают его от истины. С самого рождения человек привыкает к своему телу, привыкает к тому, что эмпирическое необходимо, без него не обойтись, душу загрязняют земные желания, страсти. Однако, удовлетворяя эти желания, человек, его душа не остаётся удовлетворённой, ей чего-то не хватает. Душа, замутнённая страстями, не погибает и человек не превращается в животное. Душа движется вперёд, ею движет любовь. 

 
5. Любовь как движущая сила души 

  Эрот, бог любви, пребывает, по словам Платона, между богами и людьми, и, благодаря ему, “Вселенная связана внутренней связью”. Эрот связывает Небо и землю, являясь “посредником между богами и людьми”. Благодаря ему всё земное тянется к небесному. Любовь — это то, что связывает низшее и высшее. Обитая в самой мягкой области на свете, в душе, любовь тянет душу с земли на Небо. Причём любовь бывает только к прекрасному, любовь к безобразному — не любовь. Любовью называется стремление к чистому бытию, истинной родине души. Поэтому-то Эрот так важен для Платона: без стремления к истине истины не найти. Любовь — это путь к миру идей, к этой обители чистой истины. Эрот является той стрелочкой, которая указывает на прекрасное, доброе, истинное, указывает, ведёт к ним. 

  Душа, обитая на земле, “довольствуется мнимым пропитанием”, однако, не остаётся спокойной. Душа хочет чего-то настоящего, а не мнимого, душа хочет прекрасного. Наслаждаясь внешним, чувственным, земным, человек оставляет незаполненной пустоту в своей душе, душа чахнет, болеет, душа ищет. Именно сила любви не даёт ей быть безмятежной и довольной.  
Человек, добившись всего желаемого в  этом мире, может считать себя счастливым. Но беспокойство остаётся, и любовь, живущая в душе каждого, напоминает ему, что что-то не так, напоминает ему о том, что есть свет, что есть настоящее счастье. Не видя прекрасного душа страдает, а созерцая истину, созерцая прекрасное, душа радуется, раны её начинают затягиваться.  
Душа окружена чужим ей, и в ней самой поселяется чужое ей (страсти). Платон рассказывает нам о людях-андрогинах, которых насильно разрубили напополам, и теперь каждый человек ищет свою половину. Человек хочет изначального, он хочет найти своё, родное себе. Любовь и является желанием родного. Прекрасное и истинное ближе всего душе и составляют её содержание. Душа, любя, ищет саму себя. “У Платона душа — и причина, и цель духовного развития”, — пишет Фомин.[14, c.198]

  Что имеет в виду Платон, когда пишет, что любовь является стремлением родить в прекрасном? Родить в прекрасном означает стать прекрасным. Душа хочет родить истину, хочет стать истинной. И именно любовь к истине движет ею. Выражаясь образно, можно сказать, что сначала душа имеет в себе лишь смутное представление об истине, и мир ей предстаёт неясным отражением истины. И любовь, любовь к прекрасному самому по себе подсказывает ей, что в ней нет ещё самой истины, а лишь предчувствие её. И, движимая Эротом, душа стремиться выйти за свои пределы, хочет преодолеть эту смутность и неясность. И чем сильнее её любовь к Небу, тем ближе она к Небу. 

  И важно понять то, что любовь не является чем-то извне пришедшим в душу. Любовь всегда есть в душе каждого. И, направляемая любовью, душа  движется самою собою. Любовь к прекрасному рождается в душе, потому, что в ней уже есть прекрасное. И, говоря о том, что душу поднимает к Небу любовь к нему, я выражалась не совсем точно, впрочем, следуя за Платоном. Душою движет само Небо, которое всегда живёт в ней. Виктор Фомин высказывает очень интересную мысль: Платон, по его убеждению, описывая государство в одноимённом диалоге, хочет описать душу. “В воспитании души, как и государства, согласно Платону, должна быть некая направляющая духовная сила. Когда Платон обозначает её "крупными буквами", соразмерными масштабу "государства", возникает образ мудрого "попечителя" — "правителя"”, — считает Фомин. Этим “правителем” и является прекрасное само по себе. По большому счёту душа, истина и любовь к истине совпадают.

6. Душа и знание 

6.1. Душа как инструмент нашего познания 

  Платон не признаёт тела в качестве главного помощника в нашем познании. В диалоге “Теэтет” философ доказывает, что чувственное восприятие не является знанием. Ведь истинным знанием, согласно Платону, является знание не свойств вещи, а знание вещи самой по себе. В ощущении вещь даётся не по сущности, а в отношении к чему-либо. В чувственном восприятии вещь  является нам как объект рождения, становления и возникновения, тогда как, чтобы понять данную вещь мы должны понять её вечную и неизменную идею. Ощущая что-либо, мы не знаем того, что ощущаем. Душа является тем, что делает наше познание возможным. Мир, который предстаёт перед нами в ощущении слишком многообразен — ощущение не даёт нам уловить общего в этом многообразии. Если мир является лишь становлением, лишь многим без чего-либо единого, огромным количеством явлений, происходящих случайно, без всякой закономерности, то тогда ощущение может являться знанием. Но, подумав, мы поймём, что при таком варианте знание вообще невозможно, и ощущение всегда остаётся лишь ощущением и никогда не становится познанием. Но поскольку человек всё же может что-то знать, поскольку познание возможно, постольку должен существовать иной инструмент познания помимо ощущения. Таковым и является наша душа. Именно она сводит материал, получаемый в ощущении воедино. Например, уши являются не тем, чем мы слышим, а тем, посредством чего мы слышим. А тем, чем мы слышим является душа, которая сводит к общей идее наши ощущения: “…душа сама по себе, как мне кажется, наблюдает общее во всех вещах”. Душа лишь способна действительно познать вещь, несмотря на то, что познание эмпирических вещей необходимо начинается с ощущения, лишь душа может видеть вещь саму по себе. 

  В каждой вещи присутствуют бытие и небытие,  и только душа может отличить истинное в вещи от ложного в ней. Как я уже говорила, мир предстаёт нам в ощущении беспорядочным хаосом, душа же упорядочивает этот мир, открывает законы. Поэтому перед нашим духовным взором предстаёт не хаос, а космос. Лишь душа способна уловить идею или сущность вещи. Вот что говорит Чужеземец в диалоге “Софист”: “…к становлению мы приобщаемся с помощью ощущения, душою же с помощью размышления приобщаемся к подлинному бытию, о котором вы утверждаете, что оно всегда само себе тождественно, становление же всегда иное”.

6.2. Душа уже знает всё 

  Под словом “всё” подразумевается не каждая отдельная эмпирическая вещь, а подлинное бытие, подлинное в каждой вещи. Внешнее лишь помогает душе “припомнить”, то о чём она уже знает. Например, откуда душа может знать о том, что две какие-либо вещи в чём-то схожи, а в чём-то нет? — из самой себя, поскольку в ней уже содержится понятие о подобном и неподобном. И не следует путать причину со следствием: понятие о равном самом по себе возникает в душе отнюдь не оттого, что она узрела две равные вещи, оно не приходит в душу извне, просто вид двух равных вещей “пробуждает” в ней понятие о подобном самом по себе, которое всегда в ней было. 

  Можно сказать, выражаясь не совсем точно, что именно душа “создаёт” вечную и неизменную природу  каждой вещи, созерцая её идею, улавливая её сущность. Тогда как тело, наоборот, “разрушает”  эту неизменность, поскольку, как уже было сказано, в ощущении вещи предстают нам постоянно меняющимися, становящимися. Душа наделяет мир смыслом, своим смыслом, который совпадает с его истинным смыслом. Душа — единственное, не относящееся к миру с точки зрения пользы, душа — единственное, “понимающее” мир, единственное действительно знающее мир. 

  Говоря о том, что душа уже знает всё, Платон имел ввиду не только понятия о белом самом по себе, горячем самом по себе, равным самом по себе и т. д., но и понятие о прекрасном самом по себе, о благе самом по себе, о добродетели самой по себе (что, в принципе, одно и тоже), а точнее об истине. Это действительно замечательная и верная мысль: душа всегда знала истину. Человек, родившись в теле временно “забыл” её, но не потерял этого знания. И с помощью любви, любви к истине, человек отыскивает её. Но, пожалуй, это всего лишь образные выражения. А суть вот в чём: просто душа и истина являются одним и тем же. Знать истину значит, по Платону, обладать истиной. А обладать истиной,  следовательно быть истинным.  
  А истиной, согласно Платону, является мышление. “…После внедрения души в тело, то, что раньше называлось мышлением теперь лучше назвать природным понятием, т. е. некой мыслью, заложенной в душе. Это природное понятие Платон называет также крыльями души, а иногда — памятью”, — пишет Алкиной.[1, c.111] Небо всегда живёт в душе, и именно оно управляет душой, оно выводит душу на свет. Душа поднимается вверх и становится истинной, благодаря истине, которая ведёт её. 

  Согласно Платону, человек, родившись, не обладает истиной, душа его ещё не является истинной душой, и одновременно человек уже имеет в себе истину, душа его уже обладает истиной, но ещё как бы не “воплотившейся” истиной. Человек должен открыть в себе Небо и должен научиться жить им, он должен сделать свою душу истинной. Фомин в  главе “Апология Платона” устами Платона произносит: “Вглядитесь пристально в Небо — и вы не увидите ничего кроме Божественной природы своей души. Вглядитесь в светлую часть души вашей и вы не найдёте там ничего кроме Неба. Это и есть величайшая мистерия Божественной жизни, доступной смертным”. [14, c.281] Нужно всего лишь вглядеться в себя, нужно всего лишь вглядеться в Небо. И лишь приняв в себя Небо, душа становится собой. А значит и бессмертной.  
  Залогом бессмертия души является именно то, что она и истина, она и Небо — одно и то же. А истина на то и истина, чтобы быть вечной. Истина не может уничтожиться, иначе бы она не была истиной. Небо — это то, что необходимо, то, без чего не может быть жизни, без чего ничего не может быть. А самое главное состоит в том, что истина не может не существовать, она является родительницей жизни, она и есть жизнь.  
И поэтому насколько душа наша является душой истинной, настолько в ней есть бессмертия. 

6.3. “Познай самого себя”  

  “Согласно разумной вере, безусловное Добро есть само по себе, но обладание им не дано человеку безусловно, а требует необходимых условий. Цель впереди и нужен процесс её достижения”,— пишет В. С. Соловьёв. [12, c.596] Истина всегда есть в человеке, в душе человека, но он ещё не обладает ею, ибо ещё не знает её. Истина находится в душе каждого, но она  может существовать в потенции, существовать нераскрытой. Чтобы открыть Небо в себе нужно познать его, тем самым открыв и свою сущность, открыв истинную природу своей души. 

  Познать самого себя означает в устах Платона стать собой, стать настоящим, “воплотить” свой дух. И “припоминание” есть ни что иное как познание себя, становление собой: “Но воспоминание (Erinnerung) имеет ещё другой смысл, который указывает нам этимология этого слова, а именно смысл овнутрения себя (inneres — внутреннее), ухождения в себя. В этом смысле можно сказать, что познание всеобщего есть ни что иное как воспоминание, ухождение в себя”.[6, c.142] Путь, который должна проделать душа к истине есть путь познания. Причём познания не чего-то чуждого ей, а познания родного, принадлежащего ей по сути, того, чем она по сути и является. “…Он [дух] уже был раньше тем, чем он становится для себя; это — движение, в котором он не выходит из себя”. [6, c.141] Поэтому ошибочно думать, что платоновское утверждение о потребности познания является утверждением о познании внешнего душе. Познать мир, познать объективную истину (сказано условно — ведь истина одна) означает познать субъективную истину. Платон констатирует, что истина в моей душе есть истина сама по себе, истина для меня во мне есть истина внутри себя для себя.