Конфликт альтруистов и эгоистов: эволюционные перспективы

1.3. Эмпатия, как источник настоящего альтруизма.

Верно ли утверждение, что единственная цель, имеющаяся у  героев, спасателей, безызвестных доноров и волонтеров Корпуса мира это абсолютно бескорыстная забота о других?! Или все же они всегда стремятся лишь к одному, это удовлетворить свои собственные потребности в той или иной форме: получить вознаграждение, избежать чувства вины, наказания, или же избавить самих себя от внутреннего душевного дискомфорта?
Картиной этой философской проблемы является эпизод из жизни А. Линкольна. Во время своей поездки он обсуждал дела со своим попутчиком. Но не успел Линкольн произнести, что все благие дела свершаются только благодаря эгоизму, как заметил истошно визжащую свинью. Оказалось, что ее поросята тонули, свалившись в пруд. Он попросил остановиться, Линкольн вышел из кареты и бросился к пруду, чтобы вытащить поросят на сушу. Когда же он вновь сел в карету, попутчик сказал ему: «Какое же отношение эгоизм имеет к тому, что сейчас произошло?» - «Самое прямое! Я бы целый день не мог найти места себе , если бы оставил на произвол судьбы это несчастное создание! Ты не понимаешь, что это я сделал только для того, чтобы совесть меня не мучила?»[5]

Еще недавно психологи были абсолютно согласны  с Линкольном.
Дэниел Бэйтсон (психолог) предполагает, что желание оказывать помощь другим – это следствие двух причин: из своих альтруистических соображений и заботы о своих интересах [6](рис. 1) .

Рис. 1. Механизмы, котороые основаны на альтруизме и на эгоизме при оказание помощи.

Зрелище чужого трагедии и несчастья может вызвать в человеке смешанные эмоции - сочувствие (эмпатию) к тому человеку, который страдает, а так же сосредоточенность на собственном душевном дискомфорте. Исследователи соглашаются с тем, что внутренний душевный дискомфорт активизирует механизм, основанный на различных эгоистических мотивах. Вопрос о том, сможет ли эмпатия активизировать механизм подлинного, настоящего альтруизма, по прежнему остается дискуссионным.

Душевный дискомфорт, который рождается в нас, когда мы наблюдаем за мучениями постороннего человека, может побуждать нас избавиться от него. Это можно сделать, либо просто пройдя мимо данной неприятной ситуации, либо оказав действенную помощь. По мнению Бейтсона, мы способны испытывать эмпатию особенно сильно, если бедует близкий для нас человек. Любящие родители радуются и страдают вместе со своими детьми. Тем, кто жестко обращается с детьми, а так же склонен к проявлениям жесткости, то эмпатия им неведома. Также мы испытываем эмпатию к тем людям, в ком видим свое собственное отражение. В сентябре 1997 г. о принцессе Диане скорбили миллионы людей, которые ранее даже не видели ее, но несмотря на это воспринимали ее как близкого им человека, благодаря множеству газетных статей. Однако те же люди остались абсолютно равнодушными к судьбе огромного количества безымянных руандийцев, умерших или уничтоженных после 1996 г. в лагерях для беженцев.

Так, когда мы испытываем сострадание, мы думаем не столько о себе, сколько о том, кто страдает. Сочувствие и искренняя симпатия подталкивают нас помочь человеку ради него самого. Это чувство у нас возникает абсолютно естественно. Немало случаев описаны Франс де Ваалом, когда во время драки одна  обезьяна приходила на помощь другой, выражала свою эмоциональную поддержку или обнимала ее, или еще какими-то другими действиями. Так и младенцы, которым от роду всего несколько дней, плачут гораздо больше, если слышат рядом с собой плач других детей . Как только заплачет один в родильном доме, к нему тут же начинает присоединяется хор плачущих младенческих голосов. Способность к сопереживанию является врожденным качеством человека, даже, когда он еще не в состояние осознать.

Часто реакции на критические ситуации, становятся результатом совместных действий эмпатии и душевного дискомфорта. В 1983 г. по телевидению люди наблюдали за тем, как пожар в лесу уничтожает множество жилых домов рядом с Мельбурном (Австралия). Когда Пол Амато позднее заинтересовался имущественными и финансовыми пожертвованиями, выяснилось, что те, кто был безразличен или рассержен, оказались намного менее щедрыми, нежели те, кто испытывал внутренний душевный дискомфорт, или же эмпатию (сострадание к людям, оставшимся без жилья). Великодушие детей также зависит от их предрасположенности к душевному дискомфорту или способности сопереживать. Дж. Найт вместе с его коллегами из Университета штата Аризона выявили, что некоторые дети  от 5 до 10 лет более склонны сопереживать тем, кого дразнят, и тем, кто грустит . Эти  дети оказались также самыми великодушными (когда сначала им, показали видеозапись обгоревшей девочки, а после предоставили возможность принести пожертвование пострадавшим детям от пожара часть денег, полученных за их участие в данном эксперименте). Чтобы разделить эгоистическое стремление к снижению внутреннего душевного дискомфорта от эмпатии (альтруистической), Бейтсон вместе с группой исследователей провели эксперименты, в следствие которых испытуемые люди предварительно оказывались в таких ситуациях, вызывающих у них внутреннее чувство эмпатии. Потом исследователи смотрели, как же будут действовать люди, для того, чтобы  снова успокоиться – пройдут ли мимо нуждающегося в помощи или же решаться помочь ему. Предположения исследователей подтвердили результаты: люди, у которых чувство эмпатии было предварительно разбужено различными действиями экспериментаторов, как правило, с легкостью шли на помощь, а так же старались оказать всяческую моральную поддержку.[7]

В одном из таких экспериментов испытуемые (студенты Университета штата Канзас) наблюдали за «страданиями» женщины, когда та как бы получала разряд электрическим током. «Жертва», во время паузы, растолковала экспериментатору о зарождение своей сверх чувствительности к электротоку: оказалось, что в детстве она случайно упала на забор, который  находился под напряжением. Проявив сочувствие к ней , экспериментатор предложил следующий выход из этого положения: для того, чтобы довести до конца опыт, спросить у наблюдательницы (роль которой исполнялась настоящей испытуемой), могла бы она поменяться местами с ней , а также принять оставшиеся удары на себя. Предварительно часть испытуемых людей убедили в том, что жертвой является человек близкий по духу, разделяющий их интересы и нравственные ценности , вызвав таким образом их эмпатию. Группе №2 испытуемых сказали, что им не нужно будет больше наблюдать и что участие их в этом эксперименте закончилось ,несмотря на то, что мучения жертвы будут дальше продлены. Но тем не менее почти все участники эксперимента, эмпатию которых заранее «пробудили» исследователи, добровольно согласились поменяться местами с «жертвой».

«Каким бы эгоистичным ни был, по нашему мнению, человек, очевидно, что в его природе есть нечто такое, что делает его заинтересованным в благополучии окружающих и в их счастье, хотя сам он от этого ничего не получает, кроме удовольствия, которое приносит ему их созерцание».[8]
Можно ли назвать это настоящим, подлинным альтруизмом? Роберт Чалдини и Марк Шаллер в этом сомневаются. Они считают, что у каждого человека, который сочувствует страдальцу, настроение начинает портится. Им так же удалось убедить участников эксперимента в том, что настроение их способно улучшить более оптимистичное впечатление, к примеру прослушивание веселой аудиозаписи. В таких условиях люди, которые испытывают эмпатию, не стремились к оказанию своей помощи. Отсюда следует вывод, к которому пришли Чалдини и Шаллер, он заключается в следующем: не смотря на то, что мы  испытываем эмпатию к жертве, мы вовсе не спешим ей на помощь, если знаем, что есть другой способ поднять настроение.[9]

Но результаты иных исследований позволяют нам предположить, что настоящий, подлинный альтруизм все же существует и встречается:
1) Эмпатия вынуждает помогать даже членам других групп (соперников), но в том случае, если сам помогающий не сомневается в том, что помощь будет принята.

2) Те, в ком проснулось сострадание, придут вам на помощь, даже если об этом никто не узнает. И их усилия будут продолжаться ровно до тех пор, пока нуждающийся в этой помощи не получит ее . И если, вдруг, их старания окажутся безрезультативными не по их вине, они все равно не останутся равнодушными и будут переживать.

3) В некоторых случаях люди  упорно пытаются оказать помощь страдающему человеку даже тогда, когда они думают, что их плохое настроение всего лишь временный результат.

4) Если же человек сочувствует страдальцу, то он, чтобы оказать ему помощь, нарушает собственные правила и представления о  справедливости и порядочности. Парадокс заключается в том, что альтруизм, который основан на эмпатии, «может представлять большую угрозу для общественной морали, ибо он заставляет меня в первую очередь заботиться о том, кого я люблю более других, о нуждающемся друге, и делает невосприимчивым к страданиям истекающей кровью толпы». Не удивительно , что наше милосердие часто получается ограниченным стенами наших собственных домов, в которых мы проживаем.

В некоторых случаях оказание помощи является либо завуалированным эгоизмом ( когда помощь оказывается для того, чтобы внутри был душевный комфорт), либо откровенным эгоизмом ( когда помощь оказывается для того, чтобы получить вознаграждение или избежать наказания). А существует ли другой третий побуждающий мотив, где альтруизм, единственная цель которого это благополучие другого человека, а побочным продуктом является счастье того, кто помогает? Так можно ли назвать оказание помощи, основанное лишь на эмпатии, источником такого альтруизма? Чалдини и его коллеги Джим Фультц и Марк Шаллер сомневаются в этом и отмечают, что ни один из проводимых экспериментов вовсе не исключает всех возможных эгоистических объяснений оказания помощи.

Проведя около 25 экспериментов, в которых изучалась эгоистическая и альтруистическая эмпатия, как альтернативные мотивы оказания помощи, Бейтсон и другие убедились, что иногда люди способны сосредоточиться не на своем собственном благополучии, а на благополучии других людей. в молодости Бейтсон, изучавший философию и теологию, приступил к изучению данной проблемы, испытывая восторг от одной лишь мысли, что если бы удалось получить доказательства того, что оказание помощи – это проявление искренности, а совсем не завуалированного эгоизма. Тогда мы совершенно по-новому могли бы взглянуть на основополагающий аспект человеческой природы. И спустя 20 лет он положил, что нашел ответ на свой вопрос. Искренний, «побуждаемый эмпатией альтруизм является частью человеческой природы» . И это вселяет надежду, так как результаты исследований показывают ее обоснованность на то, что благодаря эмпатии можно сильно улучшить отношение к тем, кто на сегодняшний день находится на положении отверженных: бездомным, к ВИЧ-инфицированным заключенным или же представителям иных меньшинств.
Во время войны (во Вьетнаме) 64 солдата получили свои награды за то, что собственными телами прикрыли товарищей во время нескольких взрывов . Многие из них входили в состав боевых подразделений, члены которых были связаны узами крепкой дружбы. Многие из этих солдат накрыли собственными телами еще неразорвавшиеся гранаты. 60 человек погибли. В отличие от иных альтруистов, и от тех «неиудейских праведников», которые спасли от нацистов около 200 000 евреев, у этих же солдат совсем не было времени для размышлений ни о том, что трусость это постыдное качество, ни о пожизненной благодарности за свое самопожертвование. Но тем не менее что-то заставило поступить их так, как они поступили.

Социальные нормы

Часто мы оказываем помощь другим не потому, что, сознательно заранее просчитываем последствия от этого поступка и  приходим к выводу, что это в наших интересах, а потому, что что-то внутри подсказывает нам, что мы обязаны так поступить. Мы должны вернуть потерянный кем-то бумажник. Мы должны оберегать своих друзей на поле боя. Нормы – это некие социальные ожидания, которые предписывают правила поведения и оговаривают то, что мы должны сделать. Исследователи выделили две социальные нормы, мотивирующие альтруизм.

Норма взаимности

Э. Гоулднер говорил, что так называемая норма взаимности является единственным универсальным кодексом чести: «тем, кто нам помогает, мы обязаны помогать, а не причинять им зло». [10]Так же он считал ,что эта норма такая же универсальная, как например, табу на инцест. Получается, что «Инвестируя» в других людей, мы можем претендовать на получение дивидендов от них. Люди, отправляющие анкеты (если общественный опрос  проводится по электронной почте) или же те отправители писем, которые с настоятельно просят ответить часто прикрепляют к почтовым отправлениям различные варианты поощрений (небольшие денежные суммы или могут отправить их в персональных конвертах в надежде что на данное письмо дадут ответ). Политики четко знают о том, что оказавший услугу, имеет право в будущем рассчитывать на ответную услугу. Даже в браке «работает» норма взаимности. Иногда один из супругов может давать другому гораздо больше, чем получать взамен. Но все же рано или поздно наступает равновесие и все приобретает сбалансированное состояние. В таких подобных случаях ограничиваться только получением – означает нарушать норму.

Наиболее эффективна норма взаимности является в том случае, если люди могут публично отреагировать на сделанное ранее для них. Как в повседневной жизни, так и в различных лабораторных экспериментах, случайные, не обязывающие ни к чему знакомства в большей степени располагают к эгоизму, нежели стабильные взаимоотношения. Действуя анонимно, люди все равно совершают добрые поступки и отплачивают добром за  добро, которое сделали им.

Марк Уотли, в одном из своих экспериментов и его коллеги выяснили, что студенты университета, которых они испытывали с большей готовностью соглашались оказать  услугу тем, кто до этого угостил их конфетами (рис. 2)

Рис. 2. приватный и публичный обмен услугами.

С большей готовностью испытуемые жертвовали свои денежные средства помощнику экспериментатора, если он перед этим  оказал им какую-то незначительную помощь или услугу, и в особенности, если об этом он узнавал.

Если  люди не в состояние оказать в ответ помощь или услугу, то им может быть неудобно принимать эту помощь, или они могут бояться это делать. Поэтому люди с хорошо развитым чувством собственного достоинства, которые считают себя гордыми, часто не спешат обращаться за помощью. Когда человек вынужден принять услугу, на которую он не сможет равно ответить, страдает его самооценка. Результаты многих исследований свидетельствуют, что такое часто происходит с теми людьми, которые пользуется благами программы позитивных действий, особенно если этот человек не может рассчитывать на профессиональный успех и некомпетентен в будущем.

Норма социальной ответственности

В отношение тех, кто не может ответить взаимностью и сильно зависит (дети, немощные, инвалиды и те люди, которые воспринимается нами как неспособные участвовать с нами вместе в равноценном обмене), работает другая норма, которая является стимулятором  нашей помощи. Называется она нормой социальной ответственности, согласно этой норме, нуждающимся в этой помощи, мы должны стараться помочь и вовсе без оглядки на какую-то возможную компенсацию в будущем. Именно эта норма подталкивает многих людей поднять что-то, что случайно уронил человек , идущий на костылях.

В Индии, в стране, в которой весьма относительна коллективистская культура, люди являются более привержеными норме социальной ответственности, чем, к примеру, на индивидуалистическом Западе. Там принято помогать и публично брать на себя различные обязательства даже тогда, когда речь вовсе и не идет об угрозе чужой жизни или если нуждающийся в помощи, к примеру больной, которому нужна донорская пересадка органа, не относится к числу твоих близких родственников.
Результаты экспериментов показывают, что люди оказывают помощь нуждающимся, даже в тогда, когда сами могут оставаться анонимными и не имеют всяческих надежд на вознаграждение. Все же они, как правило, действуют достаточно избирательно и подходят с позиций нормы социальной ответственности только к тем, чье плачевное положение не является следствием их халатности. В первую очередь это относится к людям с политическими консервативными взглядами, которые действуют, исходя из иной нормы –  дать людям то, чего они действительно заслужили. Если речь идет о жертвах обстоятельств, например стихийных бедствий, проявите максимальное великодушие. А если же люди сами являются первостепенным источником своих проблем, т.е. сотворили их собственными руками, потому что аморальны, ленивы, и не способны предугадать последствия своих поступков, то они должны получить заслугам. Другими словами, наша реакция напрямую зависит от атрибуции. И когда мы объясняем чьи-то нужды неконтролируемыми обстоятельствами, то мы  идем на помощь.