Первые христианские храмы на Руси

Как только крестились киевляне, великий князь повелел рубить в Киеве церкви и ставить их по местам, где прежде стояли кумиры — мера истинно благоразумная! Язычники, без сомнения, привыкли считать эти  места для себя священными, привыкли собираться на них для поклонения своим истуканам; теперь, приходя  на те же места по прежней привычке, киевляне должны были встречать уже  христианские храмы и естественно  научались, забывая прежних богов, поклоняться Богу истинному. Вслед  за распространением святой веры из Киева  по всей Руси русский равноапостол спешил устроять храмы Божии и  по другим градам и селам. Из числа  этих созданных тогда в нашем  отечестве храмов древнейшие сказания упоминают по имени только о четырех.

Первая церковь, построенная  святым Владимиром тотчас после крещения киевлян, была церковь святого Василия. Она замечательна уже и потому, что построена была самим великим  князем и во имя его ангела; построена  на том самом холме, где прежде во дни своего язычества тот же великий князь поставил Перуна и  других богатых истуканов и куда приходил вместе со своими подданными для совершения идольских треб. Она  находилась близ двора теремного  великокняжеского к востоку и, следовательно, по всей вероятности, служила вначале  церковию придворною, в которой молился  сам русский равноапостол, а может  быть, считалась потому между церквами Киева и главною, или соборною, пока для этой цели не был построен особый храм. Судя по обстоятельствам  времени и образу речи преподобного летописца, можно полагать, что церковь  святого Василия была первоначально  деревянная, но вскоре, как не без  основания догадываются, и едва ли не самим же Владимиром построена  из камня, потому что сохранившиеся  остатки этой последней свидетельствуют, что она и по материалам, и по способу построения своего совершенно сходна с другими каменными церквами, воздвигнутыми Владимиром и Ярославом. По объему своему церковь святого  Василия была очень невелика (25 аршин  в длину и 16 аршин с 10 вершками в ширину). Ныне на древнем остатке  ее существует церковь Трехсвятительская, в которой кроме основания  и нижней части стен сохранилось  от первоначальной церкви одно только узкое окно к северу в алтарном притворе.

Другую, и уже не деревянную, а каменную и великолепную церковь  воздвиг Владимир во имя Пресвятой  Богородицы. Место для новой церкви он избрал также вблизи своего двора  теремного к юго-западу и именно место, орошенное кровию первых двух христианских мучеников на Руси —  варягов Феодора и Иоанна, вкусивших  смерть во дни Владимирова язычества. Основанная в 989 г. с благословения  митрополита Михаила, церковь эта  строилась в продолжение семи лет мастерами, нарочно вызванными из Греции, которые, вероятно, тогда  же перестроили, по воле великого князя, и церковь Васильевскую. В 996 г., когда  храм Пресвятой Богородицы был окончен  и освящен, царственный храмоздатель торжественно вознес в нем, подобно  Соломону (3 Цар. 8. 22 и след.), молитву  к Богу, сказав: «Господи Боже! Призри с небеси и виждь, и посети виноград свой, и утверди то, что насадила десница Твоя, — этих новых людей, которых сердца обратил Ты к познанию Тебя, Бога истиннаго. Призри и на церковь  Твою сию, которую создал я, недостойный  раб Твой, во имя родшия Тя Матери, Приснодевы Богородицы, и, если кто  помолится в церкви сей, услышь молитву  его, молитвы ради Пречистой Богородицы». Вслед за тем Владимир в присутствии  митрополита Леонтия, епископов  греческих и всех русских, в присутствии  бояр и бесчисленного народа изрек: «Даю церкви сей святой Богородицы от именья моего и от град моих десятую  часть» — и, написав клятву, положил  свое завещание в самой церкви, которая и начала называться Десятинною — по десятине, определенной на содержание ее. Для служения в церкви, сделавшейся  соборною в Киеве и как бы кафедральною для митрополита, приставил князь знатнейшее тогда духовенство — корсунское, а смотрение за самою церковию и за десятиною поручил Анастасу Корсунянину, подчинив его митрополиту. В тот же достопамятный день — день освящения Десятинного храма — Владимир сотворил великий праздник для митрополита с епископами, бояр и старцев людских и раздал много имения убогим. Этот великолепный храм — красноречивый памятник веры и благочестия нашего равноапостола, доселе сохранившийся в своих развалинах, далеко превосходил по величине и богатству церковь святого Василия. Длина храма простиралась до 24 сажен, а ширина была в 16 сажен. Его своды и полати, или хоры, по местам поддерживались толстыми мраморными колоннами, как можно заключать из остатков самих колонн, баз и капителей. Пол в церкви был выстлан красным шифером в виде больших осьмиугольников, в которых помещались квадраты; пред алтарем и в алтаре вокруг престола пол был мозаический, расположенный четвероугольниками изящной работы из разноцветных мраморов, яшм и стекол; в боковых притворах алтаря — жертвеннике и диаконнике, или ризничей палате, пол состоял из плит муравленых наподобие кафеля. Престол был, вероятно, один. Место престола было устлано тесаными плитами. Стены храма были расписаны, как догадываются, стенною живописью по сырой штукатуре (ал-фреско), а в алтаре украшены мозаическими изображениями. Кроме того, эту церковь святой Богородицы великий князь Владимир, по выражению древнего жития его, удивил, или украсил, серебром и золотом. В память светлого торжества, бывшего по случаю освящения Десятинного храма, установлено тогда церковною властию, конечно по желанию великого князя, праздновать этот день ежегодно 11 или 12 мая, подобно тому как праздновались дни освящения знаменитейших храмов в Греции, и это был, сколько известно, первый праздник собственно в Русской Церкви.

Третий храм, построенный  Владимиром, замечателен только по случаю самого построения. Вскоре после  того, как великий князь отпраздновал освящение Десятинной церкви, он услышал  о внезапном набеге печенегов  на город Василев, находившийся неподалеку от Киева, и поспешил с малою дружиною для защиты города. Но при столкновении со врагами не в силах был устоять  против них и, спасаясь бегством, едва укрылся от преследовавших под мостом. Среди такой опасности Владимир дал Богу обет, если опасность минует, создать в Василеве церковь. Молитва  благочестивого князя была услышана, и он в чувствах радости и признательности  к Господу тогда же исполнил свой обет, поставил в Василеве церковь  во имя Преображения Господня, так  как в тот самый праздник и  произошла неудачная сеча с печенегами и избавление от них. Эта церковь  представляет собою первый опыт построения церквей так называемых обыденных, умножившихся у нас впоследствии: она несомненно воздвигнута была в один день или в самое короткое время, потому что по сооружении ее, говорит летописец, князь праздновал в Василеве восемь дней со своими боярами, посадниками, старейшинами из всех окрестных  городов и множеством народа, раздав и убогим 300 гривен, а на день Успения  возвратился уже в Киев, где  также сотворил великий праздник для бесчисленного множества  народа. Но с Преображения до Успения, т. е. с 6-го по 15-е августа, всего девять дней. Если так, то церковь, построенная  Владимиром в Василеве, была первоначально  деревянная и весьма небольшая. Потом  на месте этой деревянной церкви, воздвигнутой по обстоятельствам наскоро, Владимир мог в память столь близкого для  него события соорудить и каменный храм Преображения Господня, как свидетельствуют  позднейшие сказания.

Наконец, преподобный Нестор и мних Иаков, повествуя о мученической кончине двух братьев — страстотерпцев Бориса и Глеба, мимоходом говорят, что тела их были первоначально (1015–1019) погребены в Вышгороде у церкви святого Василия. Эта церковь, по преданию, подобно киевской Васильевской была поставлена самим равноапостольным князем во имя его ангела и около 1020 г. сгорела.

Писатели последующего времени  упоминают и о некоторых других храмах, воздвигнутых или самим Владимиром, или, по крайней мере, при Владимире. Так, самому Владимиру усвояют: церковь  святого Георгия Победоносца  в Киеве, построенную вслед за Васильевской и в том же году, и называют эту Георгиевскую церковь  первою, без сомнения в отличие  от второй церкви святого Георгия, сооруженной  Ярославом;

церковь во имя Преображения Господня, каменную, в селе Берестове, любимом местопребывании Владимира, которая действительно, судя по остаткам ее, и по материалу, и по способу  сооружения, совершенно сходна с церквами Васильевскою и Десятинною; от Спасской берестовской церкви, разрушенной во время нашествия татарского и  возобновленной около 1638 г., сохранилась  доныне, как полагают, середина во всю  ширину с приделами; расположение ее крестообразное, величина в длину  без паперти — 6 сажен 2 аршина;

церковь во имя Преображения Господня в Белгороде, другом любимом  месте Владимира;

церковь во имя Рождества  Пресвятой Богородицы в Суздале.

В тот же период времени  митрополит Иоанн воздвиг (1008) две  каменные церкви: одну в Киеве —  во имя святых апостолов Петра  и Павла на Берестове, а другую — в Переяславле, где имели  тогда местопребывание наши митрополиты, во имя Воздвижения Честного Креста Господня. Первый Новгородский епископ  Иоаким построил также две церкви в Новгороде (989): деревянную дубовую  во имя святой Софии, имевшую 13 верхов, или глав (сгорела в 1045 г.), и каменную во имя Богоотец Иоакима и Анны, служившую долгое время кафедральною для местных архипастырей. Первый Ростовский епископ Феодор соорудил деревянную дубовую церковь в  Ростове — соборную, во имя Успения  Пресвятой Богородицы (992 или 995), простоявшую  около 165 лет (до 1160 г.), — церковь  дивную и великую, о которой говорили, что и прежде не было такой церкви, и после не будет. Не можем пройти молчанием вопроса о церкви, которая  поставлена была на самом месте крещения киевлян, по мнению некоторых, будто  бы еще во дни Владимира. Показания  об имени этой церкви различны, но они  не исключают одно другого и в  точности не определяют времени ее построения. В Степенной книге  читаем: «На месте же, идеже снидостася киевстии людие креститися, и ту поставлена бысть церковь во имя  св. мученика Турова, и оттоле наречеся место оно святое место». Но когда  и кем поставлена, вдруг ли после  крещения киевлян или впоследствии, ясно не сказано. Впрочем, касательно действительности и древности этой церкви, хотя имени  святого мученика Турова мы не знаем, нет причины сомневаться, потому что и древнейшая летопись, еще  под 1146 г., случайно упоминает в Киеве  о Туровой божнице, или церкви. А если справедливо предположение, что она так названа в просторечии  по имени истукана Тура, стоявшего  прежде на том самом месте, где  она построена, то очень вероятным  представляется сооружение ее еще во дни святого Владимира вдруг  же, как только этот истукан был  ниспровергнут, хотя нельзя отвергать, что церковь могла быть названа  Туровою или по урочищу Тур, как  действительно иногда назывались у  нас урочища, или по мирскому имени  строителя своего, какого-нибудь Тура, также употреблявшемуся у нас  в то время. Другое показание находится  в рукописном Прологе XIV в., в житии  святого Владимира, следующее: «И оттоле наречеся место то (где крестились киевляне) святое, идеже и ныне церквы Петрова». Но словом «и ныне», очевидно, выражается только, какая церковь  стояла на означенном месте во дни составителя или списателя жития (в XIV в.), и прямо даже предполагается, что на святом месте существовала церковь и прежде. Наконец, в печатном Прологе, где с небольшими изменениями помещено то же житие Владимирове, говорится: «И оттоле наречеся место то свято, идеже ныне церковь есть св. мучеников Бориса и Глеба». Ныне, т. е. когда или переписан был с древнего список жития, напечатанный в Прологе, или печатался самый Пролог. А этим также не отвергается существование на означенном месте церквей прежних.

Как бы то ни было, впрочем, хотя мы не имеем возможности определить с точностию и поименовать  храмов, построенных во дни благоверного князя Владимира, но то несомненно, что их построено тогда у нас  весьма много. Иларион говорит о  равноапостоле, что он «по всей этой (Русской) земле воздвиг церкви Христу и поставил Ему служителей». Мних Иаков также пишет: «Всю землю  Русскую и грады вся украси святыми церквами». А современник  Владимиров Дитмар, писавший, впрочем, о Руси только по рассказам других, свидетельствует, что тогда в  одном Киеве существовало уже  более четырехсот храмов, — известие, конечно, или преувеличенное, подобно  известиям о том же польского  историка Меховиты, возводящего число  церквей до трехсот с лишком, и  нашей Никоновой летописи, простирающей это число до семисот, или искаженное переписчиками. Чтобы понять возможность  такого множества церквей в Киеве (положим даже вместо 400 только 40), надобно  помнить, что Киев, по свидетельству  Дитмара, был тогда весьма велик  и имел восемь торговых площадей, что  эти церкви большею частию), если не все, были деревянные и весьма небольшие, может быть подобные той, какую в  один день поставил Владимир в Василеве, что тогда не возбранялось и частным  знатнейшим лицам иметь свои, т. е. домовые, церкви, как видно из примера  курского властелина, наконец, что обычай к построению и умножению церквей  был тогда господствующим на всем Востоке.

Примеру благоверного князя  Владимира старались подражать  и его дети. Это, по крайней мере, известно о двух из них: Мстиславе  и особенно Ярославе. Первый, когда  был еще князем в Тмутаракани, пошел однажды (ок. 1022 г.) войною на соседственных  касогов, или нынешних черкесов. Услышав  о том, касожский князь Редедя выступил против него со своими воинами  и велел сказать Мстиславу: «Зачем губить нам дружину? Лучше порешим  дело единоборством. Если ты одолеешь, возьми мое имение, мою жену и  детей и мою землю, а если одолею я, возьму все твое». Мстислав согласился. И началась между ними борьба упорная  и продолжительная; Мстислав стал ослабевать, потому что Редедя был велик и  силен. Тогда набожный русский князь  мысленно воззвал к Пресвятой  Деве: «О Пречистая Богородице! Помоги мне. Если я одолею, то созижду церковь  в Твое имя». Сказав это, он сильно ударил Редедю о землю, вонзил в него нож  и лишил его жизни, затем вступил  в его землю, взял все имение его, жену и детей и наложил дань на касогов. По возвращении в Тмутаракань  торжествующий князь спешил исполнить  свой обет, заложил и соорудил во имя Пресвятой Богородицы каменный храм, который стоял еще во дни  преподобного летописца.

Чрез несколько лет  Мстислав, будучи уже князем черниговским (с 1026 г.), заложил каменную же церковь  в новой своей столице во имя  Преображения Господня. Но этой церкви он не успел окончить сам, скончавшись  в 1036 г. и едва возведши ее до двух, если не менее, сажен: она достроена уже племянником его, и сыном Ярослава Владимировича Святославом I, князем черниговским. Несмотря на разорение от татар (в 1240 г.), на запустение в продолжение четырех с лишком веков (до 1675 г.), на страшный пожар (в 1750 г.), когда обрушились самые верхи ее, на неоднократные исправления и поновления (в 1770 и 1790–1798 гг.), церковь эта сохранилась доселе и сохранила немало от своего первоначального вида. Стены ее состоят из дикого кремнистого камня, смазанного в швах своих крепким цементом красноватого вида. К западной стороне ее, также к северной и южной, непосредственно от западной до половины церкви устроены были хоры, или полати, опиравшиеся на осьми серого мрамора колоннах, стоявших вдоль церкви, а на хорах находились другие мраморные же колонны четырехгранные, подпиравшие свод церкви до среднего купола. Сколько было в ней первоначально престолов — с точностию неизвестно, но с вероятностию полагают, что один. Куполов на церкви было, как и ныне устроено, пять. Высота ее от пола до главного купола 15 сажен. Замечательно, что и эта церковь, сделавшаяся с самого начала своего соборною в Чернигове, поставлена была на том самом месте, где прежде стояли языческие кумиры: так свято исполнялось повеление святого Владимира!

Другой достойный сын  его, Ярослав, ознаменовал свое многолетнее  царствование сооружением многих храмов. Важнейший из них — храм Киево-Софийский. В 1036 г., когда великий князь находился  в Новгороде, он получил известие, что печенеги обступили Киев. Собрав многих воинов из варягов и новгородцев, Ярослав поспешил в свою столицу  и здесь, присоединив к ним  еще дружину киевскую, выступил против врагов, которых было несметное число. Злая сеча продолжалась целый день, и едва к вечеру Ярослав одолел. Преследуемые печенеги побежали в разные стороны, и одни из них потонули в  реках, другие рассеялись, так что  с того времени уже не беспокоили Россию. В память столько важной и благодетельной для отечества  победы Ярослав и заложил великолепный каменный храм во имя святой Софии, или Ипостасной Премудрости Божией Господа Иисуса, на том самом поле, где происходила битва, решившись  распространить Киев гораздо далее  прежней его черты. Этот храм, заложенный в 1037 г., но неизвестно когда оконченный и освященный, был построен по образцу  знаменитого храма Софийского в  Константинополе, только в гораздо  меньшем размере и с некоторыми другими значительными отличиями. Внутри Киево-Софийская церковь  была точно так же крестообразная, как и константинопольская, с  галереями с трех сторон: западной, северной и южной, только в константинопольской  верхние галереи были в два  яруса, а у нас — в один. Восточная  сторона нашего храма имела пять полукружий, а константинопольского — одно большое. Своды нашего храма  и полати, или хоры, поддерживались колоннами, большею частик) сложенными из кирпича и только двумя мраморными при западном входе, тогда как  в константинопольской церкви колонны  все были мраморные. Наш собор  имел, кажется, два боковых придела  и, следовательно, три престола, а  константинопольский — только один. Куполов на нашем соборе было тринадцать, тогда как на константинопольском  — один купол дивной величины. При  нашем соборе, как и константинопольском, находились крещальня и колокольня. Будучи, таким образом, подобием константинопольского Софийского храма по самому своему устройству, Киево-Софийская церковь  подражала ему и в украшениях.

Алтарь весь сверху донизу одет был мозаическими по золотому полю картинами и изображениями, из которых верхняя часть до половины сохранилась доселе. В самой церкви как купол, так и все дуги и  столпы под куполом были покрыты  точно такими же изображениями. Все  стены храма не только внизу, но и  на хорах и даже в двух галереях, ведущих на хоры, все четвероугольные  колонны храма и куполы самих  портиков, окружающих его, были украшены греческими фресками. Пол церкви устлан был плитами из белого мрамора  и красного лещедника, как можно догадываться по сохранившимся остаткам. На церковных полатях уцелели небольшие мраморные колонны и перила из гранита и лещедника с вырезанными на них обронною работою орлами и другими изображениями. Киево-Софийский храм, как только был окончен, сделался митрополичьею кафедральною церковию и иерархическим собором. При нем построен был митрополичий дом, в котором первосвятители русские начали иметь постоянное свое местопребывание. Достопамятны слова об этом соборе пресвитера Илариона, который сам видел его в первые годы его существования и, обращаясь с похвалою к равноапостольному Владимиру, так свидетельствовал об Ярославе: «Он неконченное тобою окончил, как Соломон предприятия Давидовы, создал дом Божий, великий и святой, в честь Его Премудрости на освящение твоему граду и украсил его всякими украшениями: золотом, серебром, драгоценными камнями, дорогими сосудами, так что церковь сия заслужила удивление и славу у всех окружных народов и не найдется подобной ей во всей полунощной стране от востока до запада». Достоверно, что и день освящения Клево-Софийского собора как главнейшего во всей России по желанию князя-храмоздателя установлено было праздновать у нас ежегодно, так как день этот значился в древних Прологах под 4-м числом ноября. Вслед за Софийским собором Ярослав воздвиг каменную церковь на Золотых воротах, находившихся на западе от собора в земляном валу, которым в том же 1037 г. начал князь ограждать свою расширенную столицу. Эта церковь, поставленная на главных городских воротах, посвящена была Благовещению Пресвятой Богородицы с тою мыслию, как замечает летописец, да «радость всегда будет граду тому святым Благовещением Господним и молитвами святой Богородицы и архангела Гавриила». Или, как изображает это Иларион в том же самом обращении к святому Владимиру, говоря об Ярославе: «Он и славный город твой Киев обложил величием, как венцем, и предал народ твой и город святой всеславной скорой Помощнице христиан Богородице, Которой создал и церковь на великих вратах в честь первого праздника Господня — святого Благовещения, так что приветствие архангела Деве можно приложить и к сему городу. Деве сказано было: Радуйся, благодатная. Господь с Тобою. А граду можно сказать: «Радуйся, благоверный граде, Господь с тобою».