Значение Чикагской школы социологии

Исследование «естественных районов», по Берджессу, должно вестись по двум основным направлениям:

1) определение пространственного  образа района, его топографии, размещения местного сообщества, физической организации не только ландшафта, но и созданных человеком структур (жилища, рабочие места, места отдыха и т.п.);

2) изучение его «культурной жизни»: образа жизни, обычаев, стереотипов.

Ключевым процессом, стимулирующим городской рост, Берджесс считал миграцию, или мобильность: мобильность семей, индивидов, институтов. Пространственная мобильность зачастую является показателем и ускорителем социальной мобильности. Внутригородская миграция, мобильность и подвижность границ (как пространственных, так и социальных) городской структуры словом, динамика городских процессов является содержанием концепции концентрических зон. При этом развитие этой динамики в направлении от центра к периферии с последовательным наложением и вытеснением носит, по Берджессу, циклический, как бы волновой, характер. И в целом объяснение этой цикличности у Бёрджесса (организация, в данном случае города,-дезорганизация - реорганизация) вполне соответствует социально-экологическому циклу Парка[5].

В изучении этой циклической закономерности экологической аспект (пространственная мобильность социальных институтов) пронизывает собой и обусловливает все остальные аспекты: какие-либо находки или открытия в социологических исследованиях города будут зависеть от того, «в какой степени осмыслена экологически концептуальная система и выявлены реально существующие районы города...».

Особое внимание Берджесса в исследованиях городской среды было направлено на процессы социальной и личностной дезорганизации, поскольку она изменяет темп жизни города... социальную дезорганизацию следует рассматривать не столько с точки зрения социальной патологии, сколько в контексте взаимодействия и приспособления. что ведет фактически к социальной реорганизации

Таким образом, можно сделать вывод, что теоритические исследования Р. Парка и Э. Берджесса внесли огромный вклад в становление Чикагской школы и американской социологии в целом. Их теоритические труды стали классикой мировой социологии.

В целом по главе можно сделать вывод, о том, что первые два этапа развития чикагской социологической школы являются основополагающими в истории её становления. В этот период были заложены все методологические и теоретические основы, на которых базировались дальнейшие исследования ученых данной школы социологии[6].

3. Третий период деятельности  чикагской школы

Третье поколение Чикагской школы (середина 30-х - начало 50-х годов) связывают с руководством департаментом У. Огборна (1886-1959). Он был деканом с 1936 по 1951 годы, а в университете начал работать в 1927 году. В 1929 году он избирался президентом Американского социологического общества, с 1937 по 1939 гг. руководил Исследовательским советом социальных наук.

Главная его работа «Социальные изменения» (1922) была написана им, когда он еще был профессором Колумбийского университета, где он и защитил докторскую диссертацию.

Большой резонанс в США получил подготовленный под его руководством доклад «Новейшие тенденции в США» (1933). Он занимал различные посты в правительственных ведомствах. Его главной заслугой является выведение американской социологии с местного на общенациональный уровень. Ведущие правительственные ведомства стали заказывать социологам целевые разработки. Именно при нем сформировались, работая по заданию Федерального правительства, такие исследователи, как Г. Лассуэлл[2].

В своей теории социальных изменений Огборн проводит мысль о том, что материальная культура развивается в целом относительно быстрее, нежели нематериальная или адаптивная культура. Причины этого он объяснял малым количеством изобретений в адаптивной культуре, наличием серьезных препятствий адаптивным изменениям, значительным сопротивлением адаптации, которые являются следствием оценок и ориентации группы - субъекта социальных действий. В целом эта теория положила начало формированию концепции технологического детерминизма в социологии.

Огборн был последовательным сторонником широкого использования статистических методов в социологии, и при нем получило значительное развитие математическое обеспечение проводимых чикагскими учеными социологических исследований.

Третье поколение, помимо Огборна, представлено также именами Эверетта Хьюза, Самуэла Стауффера, Луиса Вирта. Уже после второй мировой войны серьезно заявили о себе Франклин Фразье, Пол Кресси, Эдвард Шилз, Говард Бейкер[3].

Так, Луис Вирт (1897-1952) родился в еврейской семье в Германии и в четырнадцатилетнем возрасте вместе с родителями прибыл в США. Образование он получил в Чикаго, где в 1926 году защитил докторскую диссертацию. Широкую известность принесла ему работа «Гетто» (1928), посвященная судьбам еврейских иммигрантов, прибывших в Чикаго из Европы. В 1947-1948 гг. он был президентом Американской социологической ассоциации, а в 1949 году избирается первым президентом Международной социологической ассоциации на ее учредительном конгрессе.

В своей урбанистической концепции Вирт доказывает, что городской образ жизни характерен ослаблением первичных межличностных связей, становящихся фрагментарными и поверхностными, в нем уменьшается социальная роль семьи и соседской общины, преобладают вторичные формально-ролевые отношения, нарастает его социальное и культурное разнообразие, уменьшается роль традиций и ослабляется социальная солидарность, усиливается анонимность общения.

Но наиболее важным ученым, внесшим большой вклад стоит считать Герберта Блумера[5].

Герберт Блумер - один из наиболее ярких представителей символического интеракционизма, в 30-х гг. он впервые использовал этот термин. Блумер сам признается, что данный неологизм не слишком удачен, но он уже закрепился и давно не вызывает никаких возражений. Иначе обстоит дело с идейным течением. Обсуждается вопрос о правомерности говорить о символическом интеракционизме как о достаточно гомогенном направлении. Некоторые авторы усматривают различные и весьма различные, в некотором смысле даже исключающие друг друга варианты символического интеракционизма. Во всех случаях, версия, созданная Блумером, является одной из самых оригинальных и значимых в качестве социологической перспективы.

Возникновение и формирование символического интеракционизма Блумер связывает с творчеством различных мыслителей, обладающих, однако, большим сходством в том, что касается самой общей ориентации при изучении человеческих групп. Речь идет об авторах типа

• Джорджа Герберта Мида
• Джона Дьюи
• Уильяма Джемса
• Уильяма И. Томаса
• Роберта Е. Парка
• Чарльза Хортона
• Кули
• Флориана Знанецкого
• Джеймса Марка Болдуина
• Роберта Редфилда
• Льюиса Вирта

          Среди этих мыслителей первостепенное значение он отводит творчеству Мида. Особенно ценными он считает ряд имплицитных идей, и одну из главных своих задач усматривает в их раскрытии, систематизации и развитии[6].

Он формулирует основные теоретико-методологические предпосылки символического интеракционизма:

1) люди действуют в отношении  вещей на основе смыслов (meanings), которыми располагают о них. Например, белый лист на столе является чем-то, на чем человек может записать свои мысли, яблоко-чем-то, что можно съесть и т. д. Каждое человеческое действие отличается учетом специфического смысла соответствующих вещей;

2) смысл любой вещи, попадающей  в поле зрения человека, вытекает или возникает из социологических взаимодействий, в которые человек вступает с другим человеком. Смысл не присущ вещам самим по себе и не является неким чисто индивидуальнопсихическим феноменом, полностью приписываемым субъектом внешним вещам. Он возникает во взаимодействии и вписывается в него, вот почему по своей природе является социальным феноменом[2].

Хорошо известно, что Герберт Блумер-один из непримиримых противников структурного функционализма. Принципиальным преимуществом символистско - интеракционистской социологической модели он считает рассмотрение творческой природы социальной реальности, способность охватить богатство человеческих объединений. Общество как символистская интеракция включает как кооперацию, так и конфликт, разногласие, как тесно сросшуюся идентификацию, так и безразличное отношение деятелей друг к другу, эксплуатацию и т. д. Какими бы ни были разновидности отношений между деятелями, они, по Блумеру, принимают участие в их конституировании. Таким образом, символистский интеракционизм контрастирует с теми социологическими моделями, которые создают общую модель человеческого взаимодействия и соответственно аналогичную модель общества на основе отдельного типа человеческих отношений, а тем, самым они неизбежно впадают в односторонность и искусственные теоретические построения. Таким Блумеру является случай с Парсонсом, считающим первоначальной, коренной формой социального взаимодействия актеров[1].

Аналогичным образом обстоит дело и в социологии, считающей базисным понятие конфликта, социологической модели, принимающей в качестве базисного понятие «консенсус» и т. д. Ограниченность этих и подобных моделей заключается, по Блумеру, в их связи с отдельным типом взаимодействий . Пафос Блумера понятен, и его острые .критические атаки имеют основания. Как структурный функционализм и конкретный образ общества в социологии Парсонса, так и «социология конфликта», или «конфликтная социология», страдают серьезной односторонностью и ограниченными объяснительными возможностями. Несмотря на все это, они приходят к более развитым и консистентным теоретическим построениям по сравнению с символистско-интеракционистской социологией в том виде, в каком она развита и представлена Блумером.

Другой центральной социологической категорией, по Блумеру, является коллективное (совместное) действие. Такового рода социальными действиями являются семейный ужин, свадебная церемония, игра, судебный процесс и т. д. Взгляд Мида дает возможность охватить в качестве коллективных действий как обыкновенное сотрудничество между двумя людьми, так и широкомасштабные совместные действия в рамках крупных организаций и институтов. Блумер подчеркивает, что коллективное действие фактически является фундаментальной, основной частью общества^. В перспективе символического взаимодействия деятелей находят общее поле действия, к которому причастен каждый отдельный индивид, вносящий вклад в конституирование коллективного действия. Последнее нельзя рассматривать в качестве суммы действий участвующих деятелей или надындивидуальной реальности, как, например, в концепции Э. Дюркгейма. Коллективное действие, в понимании Блумера, должно подтвердить процессуальный характер общества в противовес его представлению в качестве застывшей структуры. Таким образом, общество как процесс связывается с учетом способа связи многообразия индивидуальных и коллективных (совместных) действий.

В целом можно сделать вывод, что ученые третьего периода внесли весомый вклад в развитие ислледований чикагской школы и развили многие их теории[3].

4. Теория урбанизма: исследования деятелей Чикагской школы

Урбанизация в XX веке – глобальный процесс, в который всё больше втягиваются и развивающиеся страны. До 1900-х годов практически весь рост городов приходился на Запад: в последующие годы наблюдалось некоторое расширение городов в развивающихся странах, но основной период роста пришёлся примерно на последние полвека. Между 1960 и 1992 годами число городских жителей увеличилось на 1,4 млрд чел. В течение следующих двадцати лет оно ещё увеличилось на 2 млрд.

Урбанистическая экология. Экология – термин, взятый из естественных наук: изучение адаптации растительных и животных организмов к окружающей их среде. В природе организмы обычно распределяются в определённом пространстве по некой системе таким образом, что достигается определённый баланс, или равновесие, между различными видами. Представители Чикагской школы считали, что расположение крупных городских поселений и распределение различных типов районов внутри них можно понимать в терминах сходных принципов. Города растут не произвольно, а в соответствии с благоприятными свойствами окружающей среды. Например, обширные зоны городской застройки в современных обществах обычно развиваются по берегам рек, на плодородных равнинах либо на пересечении торговых путей или железных дорог[2].

По словам Р.Парка, “будучи основанным, большой город, по-видимому является отличным механизмом, который… в целом, безошибочно выбирает из всего населения страны тех, кто наиболее подходит для жизни в том или ином регионе или той или иной среде ”. Большие города вписались на “естественные пространства” через процессы соревнования, вторжения и закрепления – все эти процессы имеют место и в экологии биологической. Если мы посмотрим на экологию озера в естественной среде, то обнаружим, что соревнование между различными видами рыб, насекомых и других организмов происходит для достижения сравнительно стабильного их распределения. Этот баланс нарушается, если “вторгаются” новые виды, пытаясь сделать озеро своим местом обитания. Некоторые доселе процветавшие организмы из центральной части озера выживаются со своих мест, что обрекает последних на более нестабильное и худшее существование близ берегов. Завоеватели становятся их преемниками на центральной территории[1].

В отличие от своих предшественников, концентрировавших своё внимание на соревновании за скудные ресурсы, Холи подчёркивал взаимозависимость различных районов города. Дифференциация – специализация групп и профессиональных ролей – основной путь адаптации людей к окружающей их среде. Те группы, от которых зависят многие другие, будут господствующими, что часто выражается в их центральном географическом расположении.