Концепция элит Гаетано Моска

Моска проанализировал проблему формирования (рекрутирования) политической элиты и ее специфических качеств. Он считал, что важнейшим критерием формирования политического класса является способность к управлению другими людьми, то есть организаторские способности, а также материальное, моральное и интеллектуальное превосходство. Хотя в целом этот класс наиболее способен к управлению, однако, не всем его представителям присущи передовые, более высокие по отношению к остальной части населения качества.

В своей работе он подвергает анализу концепции государственного устройства, предложенные Аристотелем, Полибием, Монтескье и другими философами, с учетом политической практики различных государств. При этом Моска предпринимает попытки разрушить систему идей, укоренившихся как среди политиков, так и широких слоев населения. Так, он пишет: «Если легко осознать, что индивид не может руководить группой, не найдя в ней поддерживающего его меньшинства, то трудно доказывать как непреложный и очевидный факт, что меньшинство управляет большинством, а не наоборот. <...> В действительности суверенная власть организованного меньшинства над неорганизованным большинством неизбежна. Власть всякого меньшинства непреодолима для любого представителя большинства, который противостоит тотальности организованного меньшинства»3 . Г. Моска делает вывод, над которым необходимо задуматься не только власть имущим, но и оппозиции, стремящейся повлиять на политический курс внутри своей страны: «.чем больше политическое сообщество, тем пропорционально меньше правящее меньшинство по сравнению с управляемым большинством и тем труднее будет для большинства организовать отпор меньшинству». 
В результате сравнительных исследований Моска сделал вывод: политические классы в различные исторические эпохи отличаются друг от друга в зависимости от развитости той или иной цивилизации. Представители правящего меньшинства имеют свойства, которые глубоко почитаются в том обществе, где они живут. Эти свойства могут быть реальными или иллюзорными.  
Рассматривая качества, которые способствуют вхождению в правящий класс, он обращается к военной доблести. По его мнению, в высокоразвитых обществах войны были крайне редки, в то время как в обществах, находящихся на более низком уровне развития, война была обычным явлением. Заметим в связи с этим, что И. Кант утверждал: война - это постоянный спутник человечества. При этом он даже предлагал механизмы для ее искоренения: во-первых, запретить войны с помощью международного права, во-вторых, сделать войну экономически невыгодной. Это можно реализовать только благодаря активной деятельности чиновников (бюрократов). Однако его предложения - очередной миф, как и социально-политические конструкции государственного устройства тех мыслителей, о которых мы говорили выше.  
Факт остается фактом - в войне можно себя проявить, стать национальным героем и войти в правящий (политический) класс. Рассматривая современное государство, можно отчетливо проследить заинтересованность представителей военной элиты в увеличении численности армии и расходов на вооружение. Между правящим классом и военной элитой постоянно идет диалог, вызванный необходимостью нахождения компромиссных решений с целью максимального удовлетворения интересов  каждого из участников.  
По мере развития общества, особенно в период индустриализации, другим качеством, способствующим включению в правящий (политический) класс, является богатство. Г. Моска пишет: «Богатство создает политическую власть, точно так же, как политическая власть создает богатство. В обществе, достигшем определенной степени зрелости, где личная власть сдерживается властью общественной, власть имущие, как правило, богатые, а быть богатым - значит быть могущественным»4 . 
Кроме воинской доблести и богатства Моска называет и другие факторы, которые прямо или косвенно способствуют вхождению в правящий (политический) класс. К ним, в частности, относятся известность, хорошее образование, высокий сан в церковной иерархии и пр. Акцентируем внимание, что «в прогрессивных культурах влияние религиозных институтов на общественную жизнь незначительно, в то время как в статических культурах оно зачастую весьма существенно»5 Г. Моска пишет: «Специальные знания и подлинно научная культура. становятся важной политической силой только на высокой ступени цивилизации, и тогда доступ в правящий класс получают лишь те, кто владеет этими знаниями»6.  
Интерес вызывает и обращение Г. Моски к наследственным привилегированным кастам, которые имели место в определенные периоды в Китае, Древнем Египте, Индии, Греции и пр.

При исследовании данного общественного феномена он замечает, что «все правящие классы стремятся стать наследственными, если не по закону, то фактически»7  
Социолог О. Крыштановская отмечает: «Хотя для Моски основным критерием для выделения правящего класса является его отношение к власти, он отмечает и некоторые особенности правящего класса: «представители правящего меньшинства неизменно обладают свойствами, реальными или кажущимися, которые глубоко почитаются в обществе, в котором они живут.

<...> правящий класс  может представлять себя в  качестве носителя Божьей воли, избранников, отличающихся необыкновенными  личностными качествами, людей, особенно  лояльных по отношению к общественным  устоям и традициям или наиболее  рьяно оберегающих заветы харизматического лидера»8.  
Рассматривая демократическую процедуру выборов, основанных на широких избирательных правах, Моска отмечает, что кандидаты, добивающиеся успеха в демократических выборах, имели поддержку со стороны правящего класса или наследственную в результате традиционного мышления граждан страны. При этом, как известно из истории, наследники не всегда отличались высоким интеллектом. 

В ходе своей эволюции политический класс постепенно меняется. Существуют две тенденции в его развитии: аристократическая и демократическая. Первая из них —аристократическая — проявляется в стремлении политического класса стать наследственным если не юридически, то фактически. Данная тенденция обеспечивается благодаря поддержке близкого окружения, по мере развития общества с помощью бюрократического аппарата.

 Она ведет к вырождению, а в конечном счете  к активизации борьбы новых социальных слоев за господствующие позиции в обществе.  
 
Вторая — демократическая — состоит в обновлении политического класса за счет наиболее способных к управлению слоев, в том числе и низших. Г. Моска обращает внимание на взаимодействия между различными акторами мирового общественно-политического процесса, в том числе на торговые отношения, вынужденную миграцию и пр. Все вышеуказанные процессы приводят к росту государственного бюрократического аппарата, на который возложены контрольные и распорядительные функции по согласованию с правящим классом.  
Обратим также внимание на один из каналов обновления «правящего класса». Г. Моска аргументировано обосновал тезис о том, что правящее меньшинство умеет находить механизм для консолидации и противопоставить себя большинству. Моска пишет: «Пример индивидов, которые начали «ни с чего» и достигли заметного положения, вызывает честолюбивые помыслы, алчность, новые усилия, и это молекулярное обновление правящего класса продолжается до тех пор, пока не сменится продолжительным периодом социальной стабильности»9. Какова цена вопроса социальной стабильности? В какой степени она зависит от правящего класса?  
Политические реалии таковы, что «многие люди смиряются со своим низким положением, в то время как члены определенных привилегированных семей или классов все более убеждены в том, что обладают почти абсолютным правом на высокое положение и правление»10. При этом отличительным и необходимым свойством правящего меньшинства является его организованность. Политолог Т. Н. Самсонова отмечает: «Воля представителей политической элиты к власти координируется и выступает уже как согласованная сила. Но для эффективного осуществления властных полномочий над неорганизованным большинством представители правящей верхушки должны владеть искусством управления»11. Проблему управления в обществе Г. Моска более полно исследовал в работе «История политических доктрин» (1932). В ней он утверждает, что основная практическая функция политической науки и заключается в разработке искусства управления. Политическая практика свидетельствует, что власть всегда находится в руках правящего меньшинства, которое с помощью формирования государственных органов стремится дистанцироваться от непосредственного участия народа. Свои проблемы граждане могут излагать чиновникам, которые в определенные сроки должны принимать те или иные решения. В идеале чиновник не должен руководствоваться личными интересами, а быть хладнокровным и принимать эффективные решения в рамках своих полномочий в разумные сроки, оперативно, в соответствии с нормативно-правовой базой того или иного государства. Однако в соответствии с известным законом Паркинсона работа чиновника разрастается таким образом, чтобы заполнить время, отведенное для ее выполнения; при этом каждый чиновник стремится расширить свое влияние посредством кооптации в свои ряды других управленцев. Данный процесс принятия решений, как правило, осуществляется в интересах правящего класса.  

3. Влияние позитивизма. Отношение к другим направлениям социально-политической мысли.

Распространение позитивизма среди итальянских интеллектуалов, для которых этот термин стал синонимом научного знания, началось с середины 60-х годов прошлого века. Популярность, какую имело это направление в Италии, была связана с особенностями итальянской философской мысли, которая еще с конца XVIII в. проявила повышенный интерес к французскому Просвещению. Вовсе не случайно у ряда итальянских философов — еще до проникновения в Италию учений О. Конта и Г. Спенсера — наметился, под влиянием французских историков П. Кабаниса и Дестют де Траси, определенный психолого-физиологический уклон в рассмотрении социальных явлений. Наиболее сильное и устойчивое воздействие позитивизм оказал на представителей естественных наук и социальных исследователей, близких к конкретной политико-правовой сфере.

Ко времени появления «Элементов» Моску, влияние позитивизма все еще ощущалось, хотя усиливали свои позиции итальянские Геогегельянцы, приобрели популярность идеи неокантианцев, Ф. Ницше и А. Бергсона. Моска проявил двойственное отношение к позитивизму, так как наряду с критикой некоторых представителей этой школы он сохранил верность ее общей парадигме. При рассмотрении учения Конта итальянский социолог не выдвигал возражений против используемых им понятий теологической, метафизической и позитивной стадий. Но он возражал именно против закона последовательной смены этих стадий, считая, что все три стадии сосуществуют на каждом этапе развития человечества. Итальянский социолог замечал, что у человека «позитивной стадии» его научные знания вовсе не исключают потребности в религии, «а там, где она ослабевает, развиваются еще более гнусные суеверия и метафизические абсурды социал-демократии». 12

Он не нашел в истории подтвержденных фактами параллелей Конта между тремя интеллектуальными стадиями и сменяющими друг друга формами политической организации, из которых первая означала бы детство, вторая - отрочество, а третья — зрелость человечества.

В учении Герберта Спенсера Моска обратил внимание на различение двух типов обществ: военного (основанного на принуждении) и индустриального (основанного на свободном договоре).

Подобную классификацию Моска считал принятой «априорно» и потому —неприемлемой. «Всякая политическая организация одновременно и добровольная, и принудительная. Она добровольная, поскольку исходит из природы человека, что было замечено, начиная с Аристотеля, и в то же время она принудительная, так как... человек не смог бы жить иначе. Это естественно и спонтанно, и в то же время неизбежно, что там, где есть люди, будет и общество, а там, где есть общество, будет также и государство, т. е. правящее меньшинство и управляемое им большинство»13. Общая черта всех общественных систем, которую не увидел Спенсер,- наличие определенного слоя людей, осуществляющих господство над большинством.

Оспаривается не только подход к различению государств, но и критерии, используемые Спенсером: «К примеру, Спенсер пишет, что с убылью милитаризма и с относительным приростом индустриализма идет переход от социального строя, при котором индивиды существуют во благо государства, к иному строю, при котором государство существует во благо индивидов. Это разделение им тонко подмечено, и нам оно напоминает тот случай, как если бы заспорили о том, существует ли мозг для блага всего тела, или все же тело существует во благо мозга»14 . Отдавая должное остроумию социолога, отметим, что аналогии общества с биологическими организмами, у которых разные органы выполняют разные функции, были типичны для позитивизма.

Для Спенсера переход от военного общества к индустриальному означал появление качественно нового метода общественной регуляции. От «положительной» регуляции (т. е. от «принуждения к действиям») в централизованном военном государстве общество переходит к «отрицательной» регуляции (т. е. к индивидуальной свободе при запрете лишь на определенного рода действия) в промышленном государстве. Моска в полемике со Спенсером настаивал на том, что любое государство одновременно осуществляет и «положительные» и «отрицательные», т.е. как принуждающие, так и ограничивающие действия. Как видим, он не только прошел мимо главного в учении Спенсера о государстве — его эволюционной теории, но и не заметил эвристической ценности идеи о преимуществе рыночных отношений в обществе по сравнению с системой жесткого централизованного регулирования.

Социальная дифференциация с позиций географического детерминизма исследуется Моску от истоков: Геродота, Гиппократа и Ш. Монтескье. Он показывал, что с развитием цивилизации в жизни обществ ослабевает влияние географического фактора и усиливается действие культурного. Для подтверждения этого аргумента Моска использовал множество источников, включая работы Г. Тарда и итальянского социолога и криминолога Н. Колаянни. Так, опровергая распространенную среди итальянских криминалистов XIX в. точку зрения о детерминации преступности природными условиями, определяющими темперамент личности, он объяснял региональные различия в криминальной статистике социально-экономическими факторами.

Обращаясь к расовым теориям, Моска замечал, что в его время произошла настоящая экспансия этих теорий в социальные науки. По его мнению, учения, в которых общественный прогресс и политическая организация народов зависят от расовых признаков, обязаны своим рождением учению Дарвина и таким наукам, как сравнительная лингвистика и антропология. Моска отверг точку зрения о врожденном превосходстве представителей какой-либо расы. Чтобы показать не научность идей социал-дарвинистов об изначальной этнобиологической неоднородности общества как важнейшей причине социальной дифференциации, Моска обратился к примерам смены поколений дворянской аристократии. Если бы закономерности биологической эволюции действовали и в обществе, то они приводили бы к накоплению положительных качеств и к улучшению «породы властителей», чего не наблюдается. Так, французское дворянство постепенно утратило свои высокие личностные качества и в XVIII в. уступило свою власть буржуазии.

Борьба за существование и естественный отбор, характерные для животного мира и первобытных гоминидов, не заметны в человеческом обществе даже на ранней стадии культуры. Применительно к обществу скорее следует говорить о борьбе за господство и первенство.

13

Выражая отношение к социальным теориям своего времени, Моска определил собственное понимание предмета и метода социологической науки. Ее задачу он видит в раскрытии законов и стабильных психологических тенденций, которым подчиняются действия масс, и в этом его позиция близка к исходным тезисам «Трактата общей социологии» Парето.

Но если у Парето социология выступает в духе Конта как некое обобщенное выражение всех наук, исследующих общество, то Моска по сути не выделил предмет социологии из всего комплекса политологических исследований. Предложенное Контом содержание предмета социологии Моска расценил как слишком широкое и неопределенное и предпочел назвать ее политической наукой. Ее главной задачей он считал исследование устойчивых тенденций, определяющих устройство политической власти, ибо система власти во многом говорит нам о том, что представляет собой общество в данное время и почему оно развивается в таком, а не в ином направлении.

Критерием научности универсальной политической теории Моска считал наличие в ней комплекса признаваемых всеми исследователями и не подвергаемых сомнению истин и использование ею универсального метода, основные требования которого

состоят в следующем: а) полном исключении субъективной компоненты из познавательного процесса в области политики и истории; б) абстрагировании от убеждений, распространенных в данную эпоху и связанных с принадлежностью к какому-либо «социальному и национальному типу»; в) опоре на возможно большее число фактов.

Но таким требованиям не удовлетворяли исследования самого Моску; по замечанию Б. Кроче, в них наилучшие результаты получены «методом, отличным от индуктивного и натуралистического». В действительности любой исследователь, даже прокламирующий свою абсолютную объективность, не может избежать субъективности. Так, используемые Моску основные понятия: политического класса, социального типа и политической формулы — не были взяты непосредственно из исторической реальности, но были сконструированы исследователем и в этом смысле — субъективны.

   4. Социологическая теория политического класса

Содержание используемого Моску понятия «класс» не совпадает с марксистской трактовкой, поскольку за основу берется не экономический признак, но положение, занимаемое в иерархии власти. Факт наличия отношений между управляющими и управляемыми не требует каких-либо доказательств. Эти две группы людей существовали и существуют в любом обществе с начала цивилизации, причем