Социальный эксперимент

§ 2. Инновационный социальный эксперимент

В настоящее  время возникла потребность в  соединении теории эксперимента и теории нововведений. Конечно, за каждой из них  останется свой предмет. Но сейчас для  обеих наступил качественно новый  момент развития, и их сближение  объективно предопределено. Сколь ни молода была бы теория социального  экспериментирования, инноватика (как  принято называть науку о нововведениях) возникла совсем недавно. Инноватика пока еще только подходит к усвоению экспериментального метода. Да и социальный эксперимент  долгое время развивался без явного инновационного компонента, был в  основном исследовательским.

Как известно, первоначально социальный эксперимент  зародился в психологии и имел научное, познавательное значение — выяснение причинно-следственных связей (функциональный эксперимент). Он и сейчас там преобладает. Инновационный характер эксперименты стали приобретать по мере привлечения их к преобразовательной деятельности. Здесь они уже становятся частью нововведений.

По объемам  понятий эксперимент и нововведение частично совпадают. Хотя вполне возможны и необходимы неинновационные эксперименты, как и не экспериментальные нововведения. (Например: 1. Нередко администрация предприятий объясняет низкое качество своих изделий только плохим сырьем. Отобранной группе заводов на какое-то время поставили сырье высшего качества. На некоторых из них брак даже не снизился, не исчез он и на большинстве других. 2. Неэкспериментальные нововведения разных масштабов: издание новых законов, создание социологических служб, введение новых должностей и т. д.) Дело тут в их “совпадающем” объеме, т.е. сфере пересечения. Эта сфера растет. Особенно быстро — у нововведений. В несовпадающем секторе там остаются в основном нерадикальные нововведения совершенствующего, развивающего порядка. И их число должно уменьшаться. Все большее число нововведений требует “механизма перехода”, в котором наряду с прогнозом и планом важную функцию выполняет эксперимент принадлежащей промежуточной (между прогнозом и планом) стадии проектирования инновационного процесса. В свою очередь, перед сугубо исследовательскими экспериментами все чаще ставится вопрос о конструктивных выводах, использовании их результатов для инновационных целей. Таким образом, сближение происходит с двух сторон.

Сегодня центром  внимания теории и методологии социального  эксперимента становится инновационный  эксперимент (ИЭ), который представляет собой диагностику новшества  пробным нововведением. Другими  словами, ИЭ — это практическое использование новшества в ограниченном масштабе с целью проверки его пригодности для широкого применения. А какова цель проверки? Если говорить в целом — в преодолении непредвиденного, конкретнее — прогноза и плана. Это значит, что ИЭ имеет познавательную составляющую. Вместе с тем диагностическая функция рассматривается как выявление проблем, связанных с осуществлением нововведения. Здесь имеется в виду оценка по двум направлениям: реализуемость новшества и его, так сказать, целеспособность. Первая означает определение степени адекватности новшества среде его внедрения, возможность осуществления инновационного процесса; вторая — соответствие итогов широкой реализации новшества целям более широкого порядка, ради которого проектируется нововведение. Оценки по названным направлениям могут расходиться. Понятия реализуемость и эффективность отнюдь не тождественны; быстрое и полное завершение нововведения не исключает его минусового эффекта по отношению к макросфере.

Диагностическая функция инновационного эксперимента не ограничивается только оценочной  стороной. Она предполагает также  развитие нововведения, т.е. определение  направлений его внутренних изменений — как в содержании испытываемого новшества, так и в методах его реализации. А эти изменения и должны обеспечить реализуемость нововведения и его соответствие более общим целям. Инновационный эксперимент сравним с испытательным полигоном, разведкой боем, учебой на макете. Через стадию эксперимента в свое время прошли такие значительные нововведения, как щекинский метод, калужский вариант, система ВАЗа, программа “Сержант”, Пермский эксперимент, “Пульсар” и др.

До сих  пор мы рассматривали сходство эксперимента и нововведения. Между тем разведение их имеет ценность не только методологическую, но и практически ориентирующую.

Начнем с  того, что у них разные задачи и их результаты должны оцениваться  самостоятельно, в чем-то независимо один от другого. Эксперимент должен обеспечить доказательность заключения по новшеству. Этим определяется его  эффективность. Заметим, что она  инвариантна цели нововведения, где  главное внедрить, освоить и распространить какое-то новшество. Ведь успех эксперимента может означать неудачу нововведения. Иногда последнее отменяется именно вследствие точности первого. Об этом приходится говорить потому, что даже в профессиональной литературе принято  называть успешным (иди наоборот) конкретный эксперимент в зависимости от того, подтвердил он (или отверг) целесообразность инновации.

Есть тут  еще одна линия расхождения. Можно  утверждать существование следующей  закономерности: при переходе от экспериментального нововведения к его тиражированию  обнаруживается ослабление разовых  эффектов при возрастании общего. Результат пробного нововведения на стадии эксперимента обычно выше, потому что здесь сказывается активизирующее влияние специального контроля и  психологического подъема в объекте (пионерность, публичность). В последующих  случаях уже не остается ни того, ни другого. Зато срабатывает эффект массовости, ибо только широкое распространение  новшества реализует его подлинный  потенциал и дает максимальную эффективность.

В эксперименте должна быть обеспечена принципиальная обратимость вызываемых изменений. Это не только методическое, но и  социально-нравственное требование: негативные воздействия не должны быть допущены к рассмотрению, а также не должны сниматься в самом экспериментальном  объекте. К обычным постэкспериментальным  нововведениям это не относится, как говорится, по определению.

В данном контексте  возникает и такая методологическая проблема: выделение в нововведении экспериментальной составляющей. Имеется  в виду переменная, подвижная часть  нововведения, которая, собственно, и  подлежит испытанию. Конечно, объем  экспериментальной составляющей может  совпадать с границами всего  нововведения. И тогда мы имеем  дело с параллельным или последовательным способом сопоставления альтернативных решений. К экспериментальной составляющей может быть отнесен и отдельный  компонент нововведения, как это  пока чаще всего фактически и получается. Возможно изменение содержания и  объема экспериментальной составляющей по мере развертывания эксперимента, получения его результатов. Однако соблюдение процедуры ее определения  должно быть обязательным при программировании инновационных экспериментов.

Трудности как  всегда начинаются с перевода методологии  на методический уровень, совмещения исследования с консультированием (дело тут и  в квалификации специалистов).

Технический и естественнонаучный эксперимент  с его огромной школой дал глубокую общенаучную традицию. Она хорошо принялась в психологии — самой “естественной” из социальных наук. Но уже там, особенно в социальной психологии, выросла проблема интерпретации общенаучной методологии для новых объектов, выработки оригинальных, частнонаучных принципов экспериментирования, решения специфически социальных проблем последнего. Теперь вся эта проблематика приобретает целевой интерес как необходимость обеспечения надежности механизма дальнейшего социально-экономического развития на базе НТП.

Да, нынешняя экспериментальная практика “не  замечает” даже те немногие принципы, которые методология эксперимента в состоянии сформулировать в  методически приемлемом виде. И не только потому, что они рекомендательно  еще нс доведены до лиц, принимающих  решения. Сама эта практика еще молода и больше ориентируется на “искусство”, чем на научную строгость. В самом  деле, нет вроде бы никаких особых препятствий для соблюдения, например, принципа контрольных объектов, необходимых  для точности оценки результатов. Но вряд ли можно назвать хотя бы один крупный эксперимент, где бы они  специально выделялись. В лучшем случае сравниваются исходные и конечные данные. Это факт, и не отрадный. Однако же, если попытаться последовательно осуществить  названный принцип в любом  из экспериментов, то появляются трудности, которые еще более ощутимы  при обращении к повторимости результата на том же и других объектах, обратимости изменений, репрезентативности опытных объектов, отделении постоянных факторов от ситуативных и т. д.

Общий источник этих трудностей — многообразие социальных объектов, множество вариантов “объективных” и “субъективных” условий, ограниченная сравнимость. Проблема, конечно, не новая. Известны и способы ее преодоления: введение соответствующих группировок опытных и контрольных объектов, увеличение их числа; использование математического аппарата (корреляционный анализ). У таких мер есть свои недостатки — удорожание эксперимента, усложнение управления им. Экспериментаторам нужны более технологичные методики, не столь громоздкие, а оперативные и точные.

Еще одна общенаучная  проблема важна в социологии эксперимента как с точки зрения принципа обратимости  изменений (об этом уже говорилось), так и по причине “чистоты результатов” — это воздействие аппарата исследования на его объект и среду. (В одном из известных экспериментов рабочие одинаково поднимали выработку и качество работы не только при улучшении освещения, но и при его ухудшении: оказавшись в центре внимания социологов, одни проявляли “повышенную ответственность”, другие чувствовали усиление контроля.)

Представляется, что в общем виде методика социального  эксперимента должна включать в себя ряд требований:

1. Обеспечение чистоты экспериментального исследования. Чистота эксперимента зависит от того, насколько удалось нейтрализовать влияние на ход и результаты экспериментирования так называемых побочных факторов, не вошедших в состав экспериментальных. Способы нейтрализации влияния побочных факторов достаточно подробно освещены в отношении исследовательского эксперимента. (Считалось, например, что “условием проведения чистого эксперимента является то, что его участники не знают о его проведении. Это связано с тем, что осознание участниками эксперимента "исключительности" своего положения может стать неконтролируемой, неуправляемой экспериментальной переменной и исказить результаты”.) Такой подход был возможен до выхода экспериментальной практики в хозяйственную сферу, где данное требование неосуществимо. Дело в том, что создание экспериментальной стратегии требует тщательного “отделения” объекта от побочных факторов социальной среды. Часто это означает предоставление прямых льгот (приоритетное снабжение, подача транспорта и др.), чтобы экспериментальная идея получила возможность проявиться. А в результате оказывается невозможным разграничить итоги работы предприятий в условии эксперимента. Между тем, проблема решается путем использования методического принципа — введения в сферу наблюдения контрольных объектов, на которые также распространялся бы принцип приоритетного снабжения. Предлагаются и другие способы совершенствования методики эксперимента. В частности, А. И. Пригожин предлагает введение зависимой контрольной переменной, измеряемой по двум параметрам: психологическое возбуждение поля и побочный продукт. Тогда, по его мнению, “"очищение" результата будет программироваться еще в начале эксперимента”.

2. Выработка критериев и показателей эффективности нововведения. В настоящее время данная проблематика исследования решается в основном в экономическом аспекте и менее всего в социальном. В теории социального управления и планирования, а также в процессе прикладного социологического исследования в последние годы предпринимаются большие усилия для выработки критериев и показателей социальной эффективности тех или иных нововведений. И здесь достигнуты уже определенные успехи. (Так, социальная эффективность внедрения научно-технического прогресса определяется через обоснование методов потребительно-стоимостного анализа, через показатели, характеризующие экономию рабочего и увеличение свободного времени.)

3. Выбор методов контроля за ходом и результатами эксперимента. Назначение этих методов состоит в том, чтобы: а) оценить характер и направления воздействия нововведения на развитие исследуемых общественных отношений; б) определить уровень эффективности нововведения и в) выявить “слагаемые” эффективности, т.е. выяснить влияние различных факторов на достигнутый уровень эффективности нововведения.

Применяемые в практике экспериментирования  методы оценки хода и результатов  эксперимента сводятся, главным образом, к статистическим методам исследования объективной информации (например, когда выводы об эффективности нововведения делаются на основе анализа динамики производительности труда, материального вознаграждения, текучести кадров и т.п.). Однако воздействие экспериментальных норм на развитие общественных отношений, как известно, опосредовано деятельностью людей, их субъективными мотивами поведения. Поэтому материалы статистического анализа объективной информации необходимо дополнять выводами социологического и социально-психологического изучения мнений и отношения людей к содержанию рассматриваемого нововведения.

Другой недостаток методик социального экспериментирования  связан как раз с определенным субъективизмом восприятия наблюдаемых  экспериментальных ситуаций. И здесь  неверные методологические установки  могут привести к искажению сущности происходящих процессов, несущественные факторы могут быть истолкованы  как причины.

Среди методических приемов определения целесообразности, предмета, объекта и результатов  проведения социальных экспериментов  в системе социального управления важное место должен занять метод  экспертных оценок.

Литература