Феномен страха смерти в современном обществе

рефлексах. То есть противники абортов бессознательно могут воспринимать запрет на аборты, и

как запрет на реализацию их неудовлетворённых  половых интенций, и как символическую  форму

подавления их репродуктивных инстинктов.

Интересной представляется точка  зрения, согласно которой запрет на аборты - это

бессознательный рефлекторный "отологический  страх" перед угрозой возможной  депопуляции

данного сообщества, вида в целом.

Смертная казнь. В вопросах социального "управления смертью", пожалуй, наиболее заметное

место занимает проблема смертной казни. Когда мы говорим о смертной казни, то обсуждаем, как

страх смерти влияет на нашу общественную жизнь и как общество, используя  страх смерти, может

(стремится) регулировать социальную  жизнь.

В новейшей истории тему запрета  смертной казни подняли А. Кестлер (1955) и А. Камю (1957) [6].

Первый во времена франкистского режима находился в тюрьме под угрозой смертного приговора,

второй был свидетелем смертной казни, напугавшей его.

Изложим вкратце доводы приверженцев и противников смертной казни. Сторонники объясняют

свою позицию аргументами мести  и, что более важно, доводами упреждающего наказания,

формирующего мораль и имеющего предупредительную ценность. Противники в качестве одного

4 Согласно Библии, Бог убил Онана за то, что он, если говорить утрированно, нарушил "права половых клеток на

жизнь". В Первой книге Моисея "Бытие" это описывается так: "И сказал Иуда Онану: войди к жене брата твоего,

женись на ней, как деверь, и восстанови семя брату твоему. Онан знал, что семя будет не ему, и потому, когда

входил к жене брата своего, изливал [семя] на землю, чтобы не дать семени брату своему. Зло было пред очами

Господа то, что он делал; Он умертвил и его" (Библия. М.: Российское библейское общество, 2002. С. 40).

Вопреки распространённому мнению, Онан практиковал не онанизм, а прерванное половое сношение.

5 Они с болезненной тревогой  говорят о репродуктивном поведении,  их беспокойство по поводу "непорядков" в

репродуктивном поведении очень личностно окрашено, идея запрета аборта носит навязчивый характер.

из резонов приводят тезис, взятый у тех "криминалистов", которые  будто бы доказали, что

смертная казнь не влияет на уровень  преступности, а стало быть довод о том, что страх наказания

снижает преступность, несостоятелен. Если руководствоваться научными мерками, то приводимая

ими "статистика" ничего не удостоверяет. Отсутствие всплеска преступности или  снижение

преступности, продолжившееся после отмены смертной казни в определённой стране,

категорическим образом ничего не доказывает. Вполне можно допустить, что вследствие

гармонизации общественных отношений  в этой стране преступность снижалась  как социальная

тенденция. И потому отмена смертной казни не повлекла повышения преступности. Наоборот,

здесь нельзя отрицать той догадки, что если бы смертную казнь не отменили, преступность

снизилась бы ещё радикальнее.

Известно, что строго научный метод  подразумевает своего рода "тест на контрольной группе".

Если бы в двух совершенно одинаковых странах замерили преступность, а  затем в одной стране

упразднили бы смертную казнь, а  во второй - сохранили, то можно было бы сравнивать и делать

выводы. Однако таких экспериментов, насколько известно, произведено  не было.

Получается, что поборники отмены смертной казни, в части приведённой  выше аргументации,

стоят на утверждении, будто страх  смерти не способен умерить преступность. Тогда они невольно

проповедуют тезис о том, что  смерть есть слабое наказание, неспособное  остановить

злоумышленника. Однако это утверждение  не соответствует миру человеческих ценностей и

страхов. Думается, если бы преступник точно знал, что сразу после  преступления он обязательно

будет умерщвлён, то не стал бы совершать преступления (за редким исключением, например,

мести).

стр. 83

Если же мы признаем страх смерти одним из самых устрашающих, тогда  приверженцы отмены

смертного приговора невольно опираются  на ту идею, что сила наказания вообще не влияет на

уровень преступности, что очевидным  образом противоречит многовековой практике

"преступления и наказания", да и криминалистике как науке.

Сторонники упразднения смертной казни ещё любят добавлять  своего рода "садистический"

аргумент. "При бессрочном тюремном заключении, - говорят они, - применяемом  взамен смертной

казни, узник подвергается ужасающим  испытаниям и мукам бессрочного  заточения, более

мучительным, нежели смертная казнь". Подобная аргументация кажется и алогичной, и не очень

нравственной.

Более достоверный резон отмены смертной казни опирается на факты  судебных ошибок.

Действительно, в истории известны случаи, когда после приведения в  исполнение смертного

приговора выяснялось, что преступление совершил другой человек, а казнённый  был непричастен

к преступлению. Объяснение вполне логичное, во всяком случае, на первый взгляд.

Однако если посмотреть на ситуацию шире, взглянуть на "баланс смертей", подсчитать

количество невинно казнённых, с одной стороны, и, с другой - число  ни в чём не повинных

граждан, убитых преступниками, коих перестал сдерживать страх смертной казни, то вывод

получается не столь однозначным. В первом случае государство, совершая судебную ошибку,

убивает граждан непосредственно. Во втором, - устраняя страх смертной казни у преступника,

государство убивает своих граждан  опосредованно, - стимулируя в обществе убийства, и притом в

больших масштабах.

Как это ни грубо прозвучит, но государство  должно исходить из общих прагматических

соображений, а именно устанавливать  законы так, чтобы невинно убиенных было меньше. И если

смертная казнь уменьшает общее  число таковых, она должна применяться. Возможно, что, спасая

одного человека от судебной ошибки, государство обрекает на смерть тысячу, которые будут

убиты поощрёнными преступниками.

Как видим, аргументы приверженцев отмены смертной казни больше выглядят надуманными или

даже фальсифицированными. Вместе с тем адепты отмены смертной казни  весьма эмоциональны

и активны, их идеи претворяются в  жизнь, пример тому страны Западной Европы. Что же ими

движет? Ответ на этот вопрос мы попытались получить в ходе нескольких углублённых  бесед с

поборниками аннулирования смертной казни.

Похоже, исходные импульсы приверженцев запрета смертной казни лежат  не в плоскости логики

или соображений практической целесообразности. Скорее они рождаются на дологическом уровне

и проистекают от мотивов, заданных эмоциональной сферой и структурой страхов определённого

человека. А уже потом разум  используется для обоснования "готовой  точки зрения", вернее

рефлекса.

Допустимо сделать вывод, что первостепенный мотив - страх собственной смерти. Противник

смертной казни подсознательно боится "случайно" оказаться на месте приговорённого к

умерщвлению и хочет превентивно  оградить себя от такой участи. Это  суеверный, почти

религиозный, языческий страх.

Интересна психоаналитическая трактовка  обсуждаемой темы. "Искушение  убить другого, - писал

З. Фрейд, - и у нас сильнее  и встречается чаще, чем мы подозревали, ...оно оказывает психическое

влияние и тогда, когда не отражается в нашем сознании. ...Желание убивать  фактически

существует в бессознательном..." [2]. Возможно, поборник отмены смертной казни, безотчётно

ощущая описанный бессознательный  импульс, боится отдаться ему и оказаться  на скамье

подсудимых за преступление (убийство), наказываемое смертной казнью. Потому он заранее

хочет оградить себя от возможности  быть подвергнутым смертной казни.

Другое вероятное свойство адептов  отмены "законодательного убиения" - это бессознательный

страх перед самими преступниками, именно перед теми - самыми ужасными, "подлежащими

казни". Безотчетно боясь мистического образа преступника, живущего в их подсознании, боясь

неким метафизическим образом разозлить  его и настроить против себя, человек "включает" в себе

"синдром заложника" и становится  на сторону "душегуба", ограждая его от возможного лишения

жизни. Это чувство также сродни религиозному. "Противник" смертной казни как бы подаёт

преступнику "языческий" сигнал: "Видишь, я не против тебя, потому и ты не тронь меня".

Примечательно, что большинство "простых  людей" выступает за смертную казнь, а против неё

выступают больше власть имущие - кто, собственно, и принимает законы (как  известно, это

показывают массовые опросы, проведённые  в странах, где смерт-

стр. 84

ная казнь отменена или "приостановлена"). Страх перед смертной казнью у политиков сильнее

выражен, возможно, вследствие того, что, обладая большой властью, политики, с одной стороны,

имеют и больше искушений нарушить закон, а стало быть, быстрее подпасть под смертный

приговор. А с другой, - они публичные люди, и преступники их в большей мере воспринимают как

носителей политических пороков системы, а потому нападения (мести) преступников

("террористов") политики боятся  больше.

При анализе этой проблемы со всей неизбежностью встаёт вопрос: "А  почему ранее в

государствах не отменялась смертная казнь? - ведь политики-правители были всегда. Почему это

появилось только в последние годы и в демократических странах?". Ответ легко найти в рамках

предполагаемого объяснения мотивации  отмены смертной казни. Всё дело в  процессе

демократизации. В условиях монархических  или деспотических режимов власть удерживалась

силой. И судьба правителя больше зависела от крепости и надёжности его гвардии, нежели от

закона или мнения толпы.

В демократических же сообществах  всё меняется - правитель здесь  может быть запросто

привлечён к обычному "мирскому" суду. Он здесь в значительной мере приближен к

"простолюдину", и его не  спасёт "гвардия". Случаи привлечения  к суду высших должностных  лиц

в демократических странах широко известны. Поэтому политические и экономические элиты

лоббируют отмену смертной казни. Они  переходят от защиты "гвардией" к защите законом. Они

контролируют основные СМИ, но не могут  убедить массы полностью, однако у них достаточно

власти, чтобы отменять смертную казнь  без поддержки большинства.

Что касается изучения действительного  влияния смертной казни на жизнь  общества, определения

целесообразности того или иного  решения, то этот сюжет в действительности никого не волнует.

Мы все живем, отправляясь от страха небытия, но каждый защищается от него по-своему.

Эвтаназия. Давно подмечено: когда человек искренне плачет об усопшем - он жалеет себя, как

утратившего некую ценность (покойнику уже всё равно). Когда человек осуществляет

погребальные обряды, он движим двумя  главными смыслами - поддержание связи  с утраченной

ценностью и "снятие" страха смерти через древний атавистический "ритуал её задабривания", к

чему относятся обычаи захоронения  и поминальных трапез.

Основной парадокс проблемы эвтаназии: право на жизнь человека не оспаривается, а право на

смерть - оспаривается. Мотивация противников  эвтаназии, как представляется, также  имеет

разноречивый характер. Здесь просматривается  два главных импульса. Более очевидный  импульс

"любви" - амбивалентен. С одной стороны, это эгоистическое начало - сохранить для себя некую

ценность, даже обрекая на страдания. С другой, - вероятно, присутствуют оттенки "нормативного

лицемерия", которое никоим образом  не может осуждаться.

Второй импульс - это повышенный страх перед своей собственной  смертью. Противник эвтаназии

непроизвольно и бессознательно идентифицирует себя "с потерпевшим" и "отчаянно не хочет

умирать". Характерно, что у противников  эвтаназии отсутствуют рациональные аргументы, а

апеллирование идёт либо к сфере  культов, имеющих главной мотивацией страх смерти, либо к

сфере морали, которая во многом несёт  клерикальные императивы.

Глобальные тенденции. Издревле люди пытались найти противодействие смерти. Мечтали найти

волшебную "живую воду" или  изобрести "эликсир молодости". Сейчас прагматичный бизнес

создаёт продукты, предназначенные  удовлетворять подобные импульсы. Ряд  современных

маркетинговых концепций успешно  использует "снятый", опосредованный страх смерти.

Смерть ассоциируется со старостью, потому создаётся "культ молодости". Признанной внешней

приметой старости является дряблая  и морщинистая кожа. И похоже, что страх перед старческой

кожей есть форма страха смерти. Вероятно, потому успехом пользуются продукты и услуги,

которые пытаются противодействовать старению кожи. Это, прежде всего, косметические

средства против морщин и пластические операции. Как показывает практика - количество

потребителей подобных товаров  и услуг в последние десятилетия  существенно возрастает.

Возможно, это также свидетельствует  о том, что в развитом обществе странным образом

усиливается страх смерти.

стр. 85

Основной причиной этого процесса, как представляется, служит массовое изменение состояния