Англо-саксонская правовая система

В сфере внедоговорной  ответственности (Law of torts) влияние прошлого еще сильнее. Английское право не знает общего принципа, который связывает деликтную ответственность с виной. Оно оперирует отдельными видами гражданских правонарушений, как-то: нарушение владения, зловредность, клевета и т.д. Некоторые из этих видов соответствуют древним предписаниям, другое — более позднего происхождения. Самое же главное — в том, что английские юристы с большим трудом освобождаются от привычки мыслить формулами старых процедур. Общий принцип деликтной ответственности воспринимается с большим трудом, пробивая себе дорогу в виде специального деликта (negligence), причем наряду с этим принципом сохраняется определенное количество особых регламентации внедоговорных правонарушений.

Суды, для которых существовал  единственный интерес — интерес  королевства и Короны, — получили в Англии самую полную юрисдикцию. Суды, рассматривавшие споры частного права, исчезли, а вместе с ними исчезло в Англии и само понятие частного права. Все тяжбы, подсудные королевской юстиции, рассматривались в стране как своеобразные споры публично-правового характера.

Публичный аспект в английском праве проявлялся и в специфической  технике предписаний, по которым  обращались с иском в королевский  суд. Предписание представляло собой не просто разрешение действовать, данное истцу. С технической стороны оно являлось как бы приказом короля своим чиновникам предложить ответчику не нарушать права и удовлетворить требование истца. Если ответчик отказывался повиноваться, истец предъявлял к нему иск. Этот иск рассматривался королевским судом не столько потому, что ответчик возражал против притязаний истца, сколько в связи с его неповиновением приказу властей. Английский судебный процесс — публичное право, а не частное. Он напоминает рассмотрение спора об отмене административного акта во французском праве. Речь идет о том, с достаточным ли основанием был выдан административный акт (предписание), исходящий из королевской канцелярии, должен ли быть поддержан приказ, который эта канцелярия дала ответчику. В отличие от спора об отмене административного акта по французскому праву, по английскому праву дело возбуждает не тот, кому административный акт наносит ущерб, а тот, кто получил этот акт и хочет реализовать его.

В континентальной Европе традиционно сложившиеся суды, в  отличие от Англии, сохранились, хотя и подпадали под все большую  зависимость от королевской власти. Призванные рассматривать все споры, они никогда не считали свою компетенцию ограниченной лишь определенными видами дел, каждый из которых требовал своей особой процессуальной формы. Свободные от такого рода ограничений суды могли без особых затруднений модернизировать процедуру рассмотрения дел, следуя каноническому праву и его модели письменного процесса. Обладая общей компетенцией, суды могли постоянно обращаться к проблеме справедливости и руководствоваться в этой связи римским правом.

Иной была ситуация в Англии. Вестминстерские суды были судами исключительной компетенции, причем для каждого вида подведомственных им дел существовала особая процедура их рассмотрения.

Строгость процедуры общего права, необходимость укладываться в традиционные рамки — вот основные причины, помешавшие рецепции римского права в Англии и в ту эпоху, когда Вестминстерские суды, неограниченно расширив свою компетенцию, должны были часто решать споры, возникающие из отношений частного права в его чистом виде. Процессуальные формы, со многих точек зрения архаичные, типично английские, обязывали в каждом случае подогнать под них, как бы “натурализовать” положения, которые можно было позаимствовать из римского или канонического права. Сложность и техницизм этих форм были таковы, что изучить их можно было только в практике применения. Университетское образование, основанное на римском праве, могло помочь увидеть справедливое решение спора, но оно не помогало выиграть процесс. Юристы и судьи Англии до наших дней воспитываются главным образом практикой; в отличие от стран континентальной Европы, от них не требовалось университетское образование, и вплоть до XX века редко можно было встретить адвоката или юриста с таким образованием. Для того, чтобы стать барристером, сегодня нужен диплом, но не обязательно юридический.5

1.3. Соперничество  с правом справедливости (1485 —  1832 гг.)

Выработанное в строгой  зависимости от формальной процедуры, общее право было подвержено в силу этого двойной опасности: с одной стороны, оно могло не успевать в своем развитии за потребностями эпохи, а с другой — ему угрожали консерватизм и рутина судейского сословия. После своего блистательного расцвета в XIII веке общее право не избежало ни той, ни другой опасности. Оно оказалось перед риском образования новой правовой системы-соперницы, которая по истечении некоторого времени могла даже заменить собой общее право, подобно тому как в Риме античное гражданское право в классическую эпоху оказалось перед лицом его подмены преторским правом. Соперник, о котором идет речь, — это право справедливости (Law of Exuity).

Ограниченная компетенция  королевской юрисдикции могла еще  быть терпима, когда наряду с судами общего права существовали другие суды, способные решать дела в тех случаях, когда этого нельзя было сделать средствами общего права. Упадок, а затем исчезновение всех этих других судов вызвали необходимость поисков новых корректив, призванных восполнить пробелы общего права.

Естественно, что в тех  случаях, когда ограниченная компетенция  Вестминстерских судов делала невозможным рассмотрение или разрешение спора, разочарованная сторона приходила к мысли, что у нее остается еще одна возможность добиться справедливости: обратиться непосредственно к королю — источнику всех справедливостей и милостей. Королевские суды не занимались такого рода делами, но разве король не мог восполнить недостатки деятельности своих судов? Обращение к королю в средневековом мышлении — вещь вполне естественная, и королевские суды вначале вовсе не возражали, когда стороны при необходимости прибегали к этому средству. В конечном счете сами королевские суды тоже были обязаны своим развитием именно этому принципу (обращение к королю, чтобы добиться справедливости).

Следовательно, начиная с XIV века частные лица, не имея возможности  добиться решения в королевских  судах или в случае недовольства решением, нанесенным по их делу, обращались к королю и просили его из милости вмешаться, “чтобы оказать милосердие по совести и по существу”. Такое обращение обычно проходило через лорда-канцлера, являвшегося исповедником короля и обязанного поэтому руководить его совестью. Если лорд-канцлер считал целесообразным, он передавал жалобу королю, и тот ставил ее на рассмотрение в своем совете.

Это обращение к прерогативе  короля, имевшее первоначально под  собой прочную основу и допускавшееся  без возражений, пока оно носило исключительный характер, не преминуло, однако, повлечь за собой конфликт, как только оно приняло общий характер и превратилось в обычное обжалование решений судов или даже в способ полностью или частично обойти королевские суды.

Именно это и произошло  в результате войны Алой и Белой  Розы, которая затруднила королю возможность принимать решения в совете. Лорд-канцлер в XV веке становится все более и более автономным судьей, единолично решающим дела от имени короля и совета, Делегировавших ему полномочия. С другой стороны, и тяжущиеся все Чаще и чаще просят вмешательства лорда-канцлера из-за тех препятствий, которые процедура и рутина судей создали для нормального развития общего права.

Решения, первоначально принимавшиеся  с учетом “справедливости в данном случае”, стали систематически выноситься на основе применения доктрин “справедливости”, представляющих собой добавления или коррективы к “правовым” принципам, применяемым королевскими судами

Абсолютизм Тюдоров в XVI веке был основан на широком  использовании королевской прерогативы. В области уголовного права знаменитая “звездная палата” представляла собой серьезную угрозу для свободы подданных, хотя вначале она была призвана лишь установить порядок после гражданской войны.

В области гражданских  отношений юрисдикция справедливости лорда-канцлера, основанная также на королевской прерогативе, получила весьма широкое распространение. После 1529 года канцлер не был более ни духовником, ни исповедником короля. Он все чаще выступал как юрист и рассматривал жалобы, адресованные ему, как настоящий судья, но применял при этом письменную процедуру, заимствованную из канонического права и полностью отличавшуюся от процедуры судов общего права. Принципы, применяемые лордом-канцлером, также в значительной степени были заимствованы, по существу, из римского права и из канонического права; реципированные принципы гораздо больше, чем многие устаревающие нормы общего права, удовлетворяли чувство социального интереса и справедливости эпохи Возрождения. Заботясь о правосудии и справедливом его отправлении, правители Англии отдавали в тот период предпочтение юрисдикции лорда-канцлера.

Соображения политического  порядка также способствовали этому. Используемые канцлером римское право и каноническое право, не знавшие института присяжных, больше нравились правителям, чем общее право с его публичной и гласной процедурой. Правителям казалась предпочтительнее письменная тайная и инквизиционная процедура лорда-канцлера. Господствовало также мнение, что римское право с его формулой “правитель изъят из действия закона” соответствует духу и установкам королевского абсолютизма. Могло, наконец, казаться более простым выработать совершенно новую систему права и отправления правосудия, чем осуществлять реформы общего права, ставшие к тому времени необходимыми. Таким образом, в XVI веке в результате деятельности лорда-канцлера и упадка общего права английское право чуть было не попало в семью правовых систем Европейского континента.

Возникла серьезная угроза, что стороны не станут обращаться в суды общего права и эти суды полностью исчезнут, так же как  три века назад исчезли суды сотен в результате того, что Вестминстерские суды предложили заинтересованным лицам более совершенные правовые формы

То, что ничего подобного  в конце концов не произошло, объясняется  различными причинами Вероятно, сказались  противоречия между судами и королевской властью. Суды общего права нашли союзника в лице парламента, который объединился с ними в борьбе против королевского абсолютизма. Плохая организация суда лорда-канцлера, его сложность и продажность также были использованы противниками. Революция, которая могла бы вернуть Англию в семью романских правовых систем, не произошла. В результате был достигнут компромисс остались существовать при определенном равновесии сил и суды общего права, и суд лорда-канцлера.

Этот компромисс не вытекал  ни из закона, ни из какого-либо формального решения, принятого королевской властью или судьями. Напротив, при решении в 1616 году очень острого конфликта, который столкнул суды общего права, представленные главным судьей Коком, лидером либеральной парламентской оппозиции, и юрисдикцию лорда-канцлера, король Яков I высказался в пользу канцлерского суда. Ситуация, однако, была очень сложной, и канцлеры оказались достаточно умными, чтобы не злоупотреблять своей победой. Они не хотели еще сильнее озлобить парламент, который к тому времени был больше заинтересован в прекращении деятельности другой прерогативы короля — “звездной палаты”, — чем в ликвидации права справедливости. Что же касается этого права, то состоялось следующее молчаливое соглашение на status quo : юрисдикция лорда-канцлера продолжает существовать, но она не должна расширяться за счет судов общего права, канцлерский суд будет осуществлять юрисдикцию в соответствии с прецедентами права справедливости, сняв тем самым упрек в произвольном решении дел. Кроме того, было решено, что король не должен больше использовать свою судебную власть для создания новых судов, независимых от судов общего права. Вместе с тем менялась сама природа права справедливости. Лорд-канцлер как лицо политическое и судья не претендовал более на суд по законам морали и превращался все более и более в юриста. С 1621 года был разрешен контроль палаты лордов за решениями суда канцлера. Суды общего права в этих новых условиях склонны были допускать вмешательство канцлера, если оно могло быть основано на прецеденте.

По всем этим причинам английское право сохранило и до наших  дней двойственную структуру. Наряду с нормами общего права, сложившимися в ходе деятельности Вестминстерских королевских судов, называющихся также судами общего права, английское право включает и нормы права справедливости, вносящие дополнения или поправки в нормы общего права. Характерно, что до 1875 года нормы справедливости применялись только специальным судом — судом канцлера. Однако со временем эти нормы стали столь же строгими и столь же “юридическими”, как и нормы общего права. Различия между ними стерлись. Английское право справедливости сначала представляло собой справедливость в том виде, как ее могли понимать в XV или XVI веке, и в той мере, в какой в эту эпоху лорд-канцлер мог придать ей эффективность.

Английские суды в наши дни весьма холодно относятся  ко всем намекам на то, что они  должны следовать примеру лорда-канцлера XV и XVI веков или же развивать новые  концепции справедливости. Право  справедливости трактуется ими как совокупность норм, которые исторически были призваны корректировать английское право, но представляют сегодня его неотъемлемую часть. Причины, которые в то время оправдывали деятельность лорда-канцлера, ныне не существуют. Парламент всегда готов вмешаться, если право в этом нуждается. Безопасность юридических отношений и приоритет права оказались бы под угрозой, если под предлогом справедливости судьи стали бы ставить под сомнение установленные нормы права. Английские судьи четко продемонстрировали в весьма ясных формулировках свою решимость не вставать на этот путь.

XIII век, эпоха формирования  общего права, и XVI век, эпоха  развития права справедливости, — вот те рубежи, когда вырисовываются  характерные черты структуры  английского права. В XVII веке, после наступления права справедливости на общее право, и в XVIII веке английское право развивается вполне гармонично, без видимых конфликтов. Однако во второй половине XVIII века надо отметить одно очень существенное событие: поглощение торгового права общим правом. До этого времени торговое право рассматривалось в Англии как инородное тело, как право, международное по своей природе, применение которого распространялось только на купцов. Однако особая торговая юрисдикция прежних времен утратила с годами свой автономный характер. Эта эволюция в полной мере завершилась во второй половине XVIII века, когда в Англии произошла унификация того, что мы называем гражданским правом, и торгового права; последнее было интегрировано общим правом, институты торгового права перестали быть привилегией класса коммерсантов.

Наиболее примечательные работы этого периода — это  труд Литлтона о владении, написанный в конце XV века, и труд Кока “Институты английского права”, опубликованный в 1628 — 1642 годах. Очень интересны также работа Фортескью “В похвалу законам Англии” (“De Laudibus Legum Angliae”, 1470 г.) и диалоги между приверженцем римского права и приверженцем общего права, опубликованные в 1523 — 1532 годах Сен-Жерменом под названием “Профессор и студент”.6