Дальневосточная правовая семья

Система распределения земель в VII веке, введенная рицу-рё, плохо  функционировала в Японии. В IX и X веках стала развиваться система  сеньории (се) – неприкосновенного  владения, освобожденного от налогов. Она превращается в крупное земельное владение с суверенной судебной властью.⁴

Бессилие уголовной юстиции, а в связи с этим отсутствие безопасности и гражданские войны  привели в конце XII века, в 1185 году, к появлению наряду с режимом  сеньории нового феодального режима. Император был лишен тогда какой-либо реальной власти, придворная знать (кугэ) также находилась в упадке. В силу возложенных на него прерогатив священного характера император оставался важным и глубоко почитаемым лицом, но в действительности власть ускользала от него, она перешла к военной касте, которой не знал Китай.

Военная каста (букэ, самураи) жила согласно собственному обычному праву (букэ-хо), составлявшему ее личный статус. Действующий внутри касты  «кодекс рыцарства» был основан на идее абсолютной преданности вассала своему сюзерену, он исключал какую бы то ни было идею прав и обязанностей юридического характера. Вассал не имел никаких гарантий против произвола сюзерена, суд пэров в Японии никогда не существовал. Считалась оскорбительной даже сама мысль о том, что вассал может иметь права против своего сюзерена. Отношения вассала и сюзерена рассматривались подобно отношениям сына и отца. Между ними не должно существовать никакого договора, ибо такие чувства, как привязанность, верность, самоотверженность, личная преданность, жертва во имя идеи, теряют свой смысл, когда их стремятся поставить в строгие, хотя и разумные рамки.

В течение нескольких веков  этика букэ существовала наряду с  более детальной регламентацией, содержавшейся в рицу-рё, так как именно рицу-рё по-прежнему применялась к лицам, не входившим в военную касту. В эпоху сегунов Асикага (1333–1573 гг.), сменившую эпоху Камаку-ра (1185–1333 гг.), наступил период анархии и гражданских войн, приведший к установлению так называемого феодального унитаризма. Утвердилось превосходство рыцарей над крестьянами, местные представители класса военных (дзито), на которых было возложено обеспечение общественного порядка и сбор налогов, стали присваивать доходы с поместий, в то время как раньше они брали лишь часть этих доходов. Япония была поделена между несколькими крупными независимыми феодалами (дайме), которым подчинялись дзито и которые постоянно вели друг с другом междоусобные войны. Рицу-рё перестала применяться, действовать продолжало лишь прежнее личное право букэ, которое и заменило собой местные обычаи.

До указанного периода  в Японии существовали различные  классы, каждый из которых имел свой особый статус. Этот режим был заменен  в XIV веке единообразной структурой, основанной на строгой иерархии, исключавшей даже мысль о правах низших в отношении высших. Между представителями класса рыцарей отрицалась возможность заключения договоров и установления правовых обязательств; тем более она отрицалась во взаимоотношениях между помещиками и земледельцами.

Япония не знала эгалитарных  установок, свойственных старокитайскому  обществу.

Эта структура неравенства, не оставлявшая места для понятия  субъективных прав, была еще более  усилена, когда в эпоху сегунов  Токугава (1603–1868 гг.) Япония стала на путь политики изоляционизма. Как реакция на европейское влияние1 конфуцианство стало официальной доктриной. В 1597 году была введена политика строгого надзора и доносов. По всей стране были сформированы специальные группы из 5 человек (гонингуми), которые должны были доносить о преступлениях, поддерживать публичный порядок, сообщать полиции о перемещениях граждан, о присутствии в их местности посторонних лиц. Группа несла солидарную уголовную и финансовую ответственность; ее согласие было необходимо для возбуждения судебного процесса; она вмешивалась в семейные дела, привлекая в этих целях советчиков или свидетелей, контролировала использование земель. Следы этого института, наложившего глубокий отпечаток на японское мышление в эпоху Токугава, ощущаются в ряде аспектов и в сегодняшней Японии.

Установившийся порядок  считался в ту эпоху естественным и нерушимым, он был основан на четком разграничении общественных классов (рыцарей, крестьян, торговцев) и на принципе иерархии этих классов. Весь образ жизни японцев определялся тем, к какому классу они принадлежат; от этого зависел тип их дома, материал и цвет их одежды, их питание. Не могло быть и речи о правах лиц низшего класса в отношении вышестоящего класса.

Сегун, обладавший реальной властью, не считал, что рассмотрение споров входит в его функции. Он делал это лишь в исключительных случаях. Лишь в XVIII веке его юрисдикция расширилась. Как видно из одного из решений, относящихся к 1767 году, юрисдикция сегуна охватывала 53 типа дел, разбитых на две категории: основные споры и споры имущественного характера. Политика центральной власти всегда была направлена на то, чтобы не дать расшириться компетенции местных судов, а по возможности и присвоить эту компетенцию. Сегун вершил правосудие по своей дурной прихоти, за индивидами не признавалось право обращения в суд. Судебные функции не отличались от других публично-правовых функций. В Японии не было правовых школ, профессиональных судей, прокуратуры, адвокатов и нотариусов.

Если в эту эпоху  и существовало право, в том числе даже писаные нормы, то речь может идти лишь о предписаниях, дававшихся высшими низшим. Низший мог только подчиняться. Народ, постоянно державшийся в невежестве, ничем не был гарантирован от произвола. Не могло быть и речи о праве в отношениях между лицами, принадлежащими к низшим классам, с одной стороны, и к высшим классам – с другой.

Португальцы познакомили  Европу с японцами в 1542 году. Распространение  христианства стало угрозой для  общественного строя Японии.

Идея права  отсутствовала и в отношениях между членами одного класса. Как  и в Китае, в Японии вызывала отрицательное  отношение категоричность судебных решений и ригористичность правовых норм. Возник целый комплекс норм, которые  исходили скорее из соображений приличия и регулировали поведение индивидов в отношениях друг с другом во всех случаях жизни. Эти нормы поведения, схожие с китайскими правилами, назывались гири. Были гири отца и сына, мужа и жены, дяди и племянника, братьев между собой, а вне семьи – гири собственника и фермера, заимодавца и должника, торговца и его клиента, хозяина и служащего, старшего служащего и его подчиненного и т.д. «Конфуцианская Азия, – пишет Жоуон де Лонгрэ, – предпочитает равенству идеал сыновних отношений, состоящих из внимательного управления и уважительного подчинения».

Гири заменяли собой право, а по мнению некоторых  японцев, и мораль. Они автоматически  соблюдались не столько потому, что  соответствовали определенной концепции  морали, сколько из-за страха осуждения  со стороны общества в случае неподчинения гири. Для японцев считалось позорным не исполнить какое-либо гири. Кодекс чести, носящий характер обычая, определял поведение. Все это делало право до недавнего времени бесполезным и даже одиозным.⁵

Такова была картина японского общества к началу эпохи Мэйдзи в 1868 году. Казалось, вся установившаяся ранее структура была разрушена в ходе всеобщего обновления японского общества. Демократическое государство западного типа заменило прежнее феодальное государство. Быстрый подъем сделал Японию одной из главных наций нашей эпохи в области мировой торговли. Теперь там есть современное законодательство, которое роднит Японию с правовыми системами Запада, в частности с романскими правовыми системами континентальной Европы. Труды, написанные в Японии, подтверждают наше впечатление о полной вестернизации права, юридической мысли и всего японского общества. В работах японских авторов по философии права излагаются западные теории без всякого упоминания традиционных специфических японских идей; нарушена связь, которая, казалось бы, должна существовать между старым и современным японским правом. Целостной картины старого права нет ни в одном общем труде. Современное японское право ориентируется исключительно на западное право.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Дальневосточное право

В регион, который  называют Дальним Востоком, входит много стран, и в каждой из них развилась своя цивилизация. Эти цивилизации испытывали взаимное влияние, но за всю историю развития оно не переросло из-за недостатка контактов в культурное единство, подобное тому, которое возникло в Западной Европе. Китайская и индийская цивилизации оказали особенно существенное влияние на другие дальневосточные цивилизации. Поэтому описание китайского и японского права позволит выявить важные различные и характерные элементы общей дальневосточной концепции права.

Правовую систему  относят к той или иной семье  правовых систем по ее отличительным  чертам. Одной из этих черт может  быть значение, которое данная система  придает праву как средству упорядочения общественной жизни. В этом отношении правовые системы стран Дальнего Востока коренным образом отличаются от рассмотренных выше правовых семей и групп. Все западные правовые системы независимо от того, относятся ли они к семье романо-германского или общего права, едины в том, что важнейшие вопросы социальной жизни должны регулироваться преимущественно нормами объективного права, а не моральными нормами, обычаями и правилами. Закон и судебное решение определяют в общем виде условия, при которых все лица должны иметь определенные права, такие, как право исполнять договор, получать компенсацию убытков или развод, выплачивать алименты. Если права какого-то лица нарушены или ставятся под сомнение другими, то это лицо не только имеет право защищать и отстаивать их, но просто обязано поступать так. С этой целью используется такой механизм, как судебное разбирательство, в ходе которого судья рассматривает конкретное дело. Руководствуясь нормами закона, он выносит окончательное обязательное решение. Достаточно беглого взгляда на правовые системы стран Дальнего Востока, чтобы убедиться в том, что этот метод — далеко не единственно возможный: в некоторых обществах юридические споры разрешаются способами, отличающимися от рассмотрения дел в суде. Подобная традиция продолжает существовать и в Китае, пользуется значительным влиянием в Корее и Индокитае, имеет огромное значение для китайцев, населяющих Гонконг, Индонезию и Малайзию, сказывается и на японском праве.

В правовой системе  Японии сочетаются и параллельно действуют как традиционные нормы, сложившиеся в прошлом, так и реципированные в конце прошлого века романо-германские правовые модели.

В силу глубоко  укоренившихся традиций японцы отрицатель­но  относятся к праву, которое они  обычно отождествляют с уголовным. Слово «право» нередко ассоциируется с тюрьмой — сим­волом жестокости, а категорическое судебное решение всегда вызывало отрицательную реакцию.

Согласно традиции, судебному разбирательству следует  пред­почесть примирение, полюбовное соглашение. Даже если споры все же рассматриваются судом, они в подавляющем большинстве завершаются примирением. Кредитор, требующий от своего должника все, что ему причитается по закону, выглядит в глазах японца бесчеловечным. Уважения заслуживает кредитор, деликатно выясняющий положение должника и уважающий его. Если на­рушен договор, то стороны, прежде чем запустить в действие юридический механизм, сначала должны испробовать «дружественные пути».

Развитие Японии по капиталистическому пути в XIX в. потребовало  и модернизации права. Она осуществлялась в основном за счет рецепции европейских правовых моделей. В 1880 г. были приняты уголовный и уголовно-процессуальный кодексы, во многом напоминавшие французские. Что касается частного права, то в Японии в целом преобладало германское влияние. Гражданский кодекс вступил в силу в 1898 г., а торговый — через год.

После Второй мировой  войны значительное влияние на японское право оказали американские образцы. Это проявилось, в частности, в Конституции 1946 г., а также в реформе уголовно-процессуального права 1948 г. Американское влияние сказалось и в сфере экономики — были приняты закон о компаниях, анти­трестовское законодательство. В целом, однако, в Японии сохранилась прежняя кодификационная система. Ее основу составляют шесть существенно измененных кодексов, дополненных значительным массивом законов и иных нормативных актов, образующих систему источников, во многом напоминающую западноевропейскую. Японская юриспруденция не считает прецедент источником права.⁶

Традиционная  китайская концепция не отрицает права, но полагает, что оно необходимо для тех, кто не заботится о морали, для преступников, наконец, для иностранцев, которым чужда ки­тайская цивилизация. Сами же китайцы спокойно обходятся без права. Они не интересуются содержанием законов, не обращаются в суд и регулируют свои отношения на основе соглашения и гармонии. Законы, по их мнению, — ненормальное средство решения конфликтов. Они лишь предлагают образцы поведения и предостерегают потенциальных нарушителей. Как и в Японии, в Китае считается идеальным, чтобы законы вообще не применялись, а судебные решения не выносились.

Но постепенно идеи о значении закона, кодификации  пробивали себе дорогу, особенно с  начала XX в. После революции 1911г. были организованы интенсивные кодификационные работы. Гражданский кодекс, включающий и гражданское, и торговое право, вступил в силу в 1929-1931 гг., Гражданский процессуальный кодекс — в 1932 г., Земельный — в 1930 г.