Контрольная работа по "Праву"

Вариант III

1. Правовой нигилизм в Российской Федерации: разновидность и последствия существования

      Правовой  нигилизм – разновидность социального  нигилизма как родового понятия.  Сущность его – в общем негативно-отрицательном,  неуважительном отношении к праву, законам, нормативному порядку, а с точки зрения корней, причин – в юридическом невежестве, косности, отсталости, правовой невоспитанности основной массы населения. Подобные антиправовые установки и стереотипы – элемент, черта, свойство общественного сознания и национальной психологии отличительная особенность культуры, традиции, образ жизни. Речь идет о невостребованности права обществом.   

      Правовой нигилизм может выступать в двух разновидностях, или формах – теоретической (идеологической) и практической. «В первом случае имеет место теоретическое, концептуальное обоснование правового нигилизма, когда ученые, философы, политологи доказывают (думается, вполне искренне), что есть гораздо более важные ценности (например, мировая пролетарская революция), чем право вообще, а тем более право отдельного человека. Во втором случае происходит реализация указанных взглядов и учений на практике, что часто выливается в террор государства против своего народа, в многомиллионные жертвы среди населения, в превращение правящей элиты в конечном счете в преступную клику (вот почему становиться закономерной и легкой опора государственных органов и должностных лиц, например, органов безопасности, тюремной администрации и т.д., в проведении государственной политики на уголовные элементы)»¹

      В современной России правовой нигилизм распространен чрезвычайно. Несмотря на то, что проблема эта поднимается часто на страницах газет и журналов, многие осознают ее, юридический нигилизм все равно существует, охватывая все слои общества, проявляясь в самых различных своих формах,

¹ Малешин Д.Я. Причины правового нигилизма в России // Закон. 2009. №1

начинаясь на обыденном  и заканчиваясь на самом высшем ведомственном  уровне. Укажем лишь на некоторые из этих форм, наиболее острые и очевидные из них.

      1) прежде всего это прямые преднамеренные нарушения действующих законов и иных нормативных правовых актов. Эти нарушения составляют огромный, труднообозримый массив уголовно наказуемых деяний, а также гражданских, административных и дисциплинарных проступков. Злостный, корыстный уголовный криминал – наиболее грубый и опасный вид правового нигилизма, наносящий неисчислимый, не поддающийся точному определению, вред обществу физический, материальный, моральный. Преступность сегодня приобрела мафиозно-организованный характер с преобладанием жестоких насильственных форм. Произошло сращивание ее с коррумпированной частью госаппарата, что собственно, является определяющим признаком мафии. Законы попираются открыто, цинично и почти безнаказанно. Преступный мир диктует свои условия, ведет наступление на само государство, претендует на власть. Он отслеживает и отчасти контролирует действия правоохранительных органов, использует по отношению к ним методы шантажа, угроз, подкупа. Преступность – мощный катализатор правового нигилизма, мрачная зона которого стремительно расширяется, захватывая все новые и новые сферы влияния.

      2) повсеместное  массовое несоблюдение и неисполнение  юридических предписаний, когда субъекты (граждане, должностные лица, государственные органы, общественные организации) попросту не соотносят свое поведение с требованиями правовых, а стремятся жить и действовать по «своим правилам». Неисполняемость же законов – признак бессилия власти. Неподчинение же законам наносит не меньший вред обществу, чем их прямое нарушение. Это фактически элементы гражданского неповиновения. Законы легко переступают, блокируют, с ними не считаются, что означает своего рода социальный бойкот, обструкцию. Закон для многих стал весьма условным понятием: нравиться – повинуюсь, не нравиться – игнорирую. Такое всеобщее непослушание результат крайне низкого и деформированного правосознания, отсутствия должной правовой культуры, а также следствие общей разболтанности и безответственности, что серьёзно подрывает юридическую основу бытия.

      3) война  законов, издание противоречивых, параллельных или даже взаимоисключающих  правовых актов, которые как  нейтрализуют друг друга, растрачивая  бесполезно свою силу. Нередко  подзаконные акты становятся «надзаконными». Принимаемые в большом количестве юридические нормы не стыкуются, плохо синхронизированы. В результате возникают острейшие коллизии типа чеченского синдрома, который диктуется идеологами джихада как стиль жизни.

      Война  эта идет в рамках России между законами, указами, судебными решениями, правительственными постановлениями, а также между федеральными и региональными актами, в т.ч. и по отношению к собственности.

      В этой  связи весьма актуально звучат  сегодня слова В.С. Соловьёва,  который предупреждал: «Если Россия не окажется от права силы и не поверит в силу права, если она не возжелает искренне и крепко духовной свободы и истины, она никогда не сможет иметь прочного успеха ни в каких делах, ни внешних, ни внутренних».

      Война  законов и властей – абсурдная и наиболее разрушительная форма правового нигилизма. Пагубность ее была убедительно продемонстрирована всей российской политической практикой последних лет.

      4) подмена  законности политической, идеологической  или прагматической целесообразностью, выходу различных официальных должностных лиц и органов, общественных групп и сил на неправовое поле деятельности, стремление реализовать свои интересы вне рамок Конституции или в «разрешенном правовом пространстве». В стране возник самый серьезный кризис законности, а стало быть, и кризис власти.

      При  этом целесообразность может  выступать под разным «соусом» - в виде государственной, партийной,  местной, практической и даже  личной. В любом случае закон  отодвигает в сторону. Раз необходимо что-то сделать, а закон мешает, появляется тот или иной вид целесообразности. Она может выражаться и в издании новых актов, противоречащих ранее принятым. Вместе с тем, следует заметить, что идея законности и порядка при определенных обстоятельствах может быть использована властью как повод для применения насилия и нарушения прав человека.

      Очень  точно подобную метаморфозу десять  лет назад выразил И.А. Ильин:  « По своему объективному назначению, - писал он, - право есть орудие  порядка, мира и братства; в осуществлении же оно слишком часто прикрывает собой ложь и насилие, тягание и раздор, бунт и войну». Ш. Монтескье также указывал: самая жестокая тирания та, которая выступает под сенью законности и справедливости. Хорошо известно, что в своё время многое вершилось именно под флагом незыблемости «социалистической законности», придуманной для самооправдания и угроз.

      5) конфронтация  представительных и исполнительных  структур власти на всех уровнях  возникла в процессе становления  новой для России президентской вертикали управления при сохранении старой системы Советов. Эти две модели власти оказались несовместимыми по своим целям, задачам, методам. Отсюда – трения, конфликты, противостояния, стремления доказать, какая власть важнее и нужнее.

      Сегодня  в России вместо разделения  и взаимодействия возник дисбаланс  власти. Объем полномочий Президента  явно превышает физические возможности  одного человека, какими бы качествами  он ни обладал. Порой создается  впечатление, что глава государства  просто «барахтается» в своих многочисленных прерогативах. Поэтому значительная часть из них перекладывается на различные вспомогательные службы. Помощников, советников, консультантов, секретарей, вообще на аппарат. Кризис власти одна – из коренных причин правового нигилизма.

      6) серьезным  видом правового нигилизма являются  нарушения прав человека. Особенно  таких, как право на жизнь,  честь, достоинство, жилище, имущество,  безопасность. В этих условиях  юридические риски являются лишь  следствием рисков жизнеобеспечения: риск работать, вместо риска потерять работу, например.

      Слабая  правовая  защищенность личности  подрывает веру в закон, в  способность государства обеспечить  порядок и спокойствие в обществе. Человек перестает ценить и  уважать право, так как не видит в нем своего надежного гаранта и опоры.

      7) другой  разновидностью является национальный  нигилизм, забыты или просто отрицаются  такие понятия, как дружба, братство, единство народов. Их заслонили  процессы суверенизма, автаркизма, разобщенности, независимости, которые нередко гипертрофируются, выдвигаются на передний план как приоритетные ценности. С другой стороны явно игнорируются, ущемляются или недостаточно последовательно отстаиваются национальные интересы России, передаются забвению ее честь, достоинство, гордость, самобытность.

      Таковы  основные сферы распространения  и вместе с тем наиболее  типичные на сегодня формы  выражения правового нигилизма.  Есть и другие его проявления  и модификации (правотворческие  импровизации, неуважение к суду, неконтролируемые процессы суверенизации и сепаратизма, разбалансированности правовой системы, несогласованность в управлении, пересечение полномочий и юрисдикции различных органов, вседозволенность и т.д.) Правовой произвол на всех этажах общества и среди населения не знает пределов, потому называется беспределом. Бороться с ними обычными методами – неэффективно, нужны экстраординарные меры.

       Правовой нигилизм - продукт социальных отношений, он обусловлен множеством причин и следствий. В частности, он подпитывается и такими реалиями наших дней, как политиканство и циничный популизм лидеров всех рангов, борьба позиций и амбиций, самолюбий и тщеславий. Дают о себе знать эгоизм и властолюбие старой и новой бюрократии, некомпетентность и бестолковость чиновников. Последнее - традиционно больное место нашей государственности. Полузнайство, невежество, дилетантство разрушают всякую правовую ткань, любые разумные юридические установления. Страшную силу этого явления страна познала сполна.

      На личностном уровне правовой нигилизм выступает в двух качествах: как состояние умов, чувств, настроений и как образ действий, линия поведения. Последнее - индикатор вредности и опасности явления. Поступки - плоды помыслов, поэтому именно по поступкам можно судить о самом наличии и последствиях правового нигилизма. Он может быть активным и пассивным, стойким и спонтанным, постоянным и ситуационным, проявляться в виде простого фрондерства, иметь личные причины, когда, скажем, гражданин недоволен судом только потому, что он его осудил, а закон плох потому, что предусмотрел наказание за совершенное им деяние. Нигилизм возникает и как результат неудовлетворенности субъекта своим социально-правовым статусом, неадекватным, по его мнению, собственным потенциальным возможностям. К тому же он может быть вызван правовой неосведомленностью, скептическими стереотипами, а неверие в право и закон нередко достигает такой степени, что человек отказывается от реализации своих законных интересов, лишь бы "не связываться с правом".

      Правовой нигилизм приобрел качественно новые свойства, которыми он не обладал ранее. Изменились его природа, причины, каналы влияния. Он заполнил все поры общества, принял оголтелый, повальный, неистовый характер. Сложилась крайне неблагоприятная социальная среда, постоянно воспроизводящая и стимулирующая антиправовые устремления субъектов. Возникло грозное явление, которое может отбросить демократические преобразования на многие десятилетия назад.

2. Оцените роль и значение в российской системе права таких актов как решения Европейского суда по правам человека, Конституционного суда Российской Федерации, постановлений и решений пленумов Верховного и Высшего арбитражного судов Российской Федерации, актов конституционных и уставных судов субъектов Российской Федерации.

      Значение  решений, принимаемых Европейским  Судом по правам человека, и  их влияние на национальные  правовые системы и функционирование  национальных судебных органов  – одна из тех тем, которая  уже давно нуждается в пристальном  внимании и изучении. Унификация стандартов в области прав человека и создание эффективных механизмов обеспечения и защиты этих прав на данном этапе конституционного развития современных европейских государств, особенно с учетом интеграционных процессов, бесспорно, относиться к числу ключевых задач.

      В последнее время  в литературе все чаще отмечается  возрастающее влияние Европейского  суда по правам человека на российское право и судебную практику. При этом речь идет о необходимости использования «европейских правовых стандартов» в качестве идеала, к которому нам необходимо стремиться.

      Ценным является  то, что как и в подавляющем  большинстве государств – участников  Конвенции, российские государственные суды применяют Конвенцию с учетом решений Европейского суда и тем самым придают этим решениям прямое действие во внутреннем праве. Увеличивается количество примеров, в которых то или иное решение Европейского суда влечет за собой конкретные изменения не только в отдельных делах, находящихся на рассмотрении во внутренних судах, но и в общих подходах судов к толкованию российского права, то есть происходит изменения судебной практики.

      Вынесенное Европейским  судом решение зачастую автоматически  предотвращает новые нарушения  Конвенции, подобные тем, которые  уже были выявлены в предыдущих случаях. Необходимо подчеркнуть, что практика Европейского суда является прецедентной, то есть решение Европейского суда, вынесенное по конкретному делу, может использоваться в качестве правового обоснования при рассмотрении последующих аналогичных дел.

      Российская Федерация  признала юрисдикцию Европейского суда и обязалась привести правоприменительную, в том числе судебную, практику в полное соответствие с обязательствами РФ, вытекающими из участия в Конвенции и Протоколов к ней. В этой связи, по мнению Конституционного Суда РФ, необходимо учитывать, что при решении вопроса о том, были ли нарушены разумные сроки судебного разбирательства, Европейский суд исходит из того, что в каждом конкретном случае должны учитываться особенности дела, его сложность, поведение заявителя и соответствующих органов власти, а также важность затрагиваемых судебным разбирательством интересов заявителя.