Суверенитет государства в современных условиях

В этот же период был введен термин «субъект» суверенитета. Так, Гуго Гроций (1587-1645) рассмотрел государство как общий субъект, а конкретного носителя — как собственный субъект суверенитета. (28) В своей книге «О праве войны и мира» (1625 г.) он различает государственную власть и суверенитет как ее свойство.

Органичным развитием идей Ж. Бодена явились взгляды выдающегося английского философа-просветителя XVII в. Джона Локка (1632-1704). Дж. Локк справедливо полагал, что в естественном состоянии все равны и свободны, поэтому человек не может быть подчинен государственной власти иначе, как с собственного согласия. «Всякое мирное образованное государство имело в своей основе согласие народа», — писал Дж. Локк. Таким образом, суверенитет народа у Дж. Локка выше и значительнее суверенитета созданного им государства.

В своем обосновании идеи народного суверенитета Жан-Жак Руссо (1712-1778) продвинулся значительно дальше, поскольку не видел необходимости ограничивать такой суверенитет даже естественным законом. Ж.-Ж. Руссо считал народ единственным носителем суверенитета, «общей воли». Как средство осуществления народного суверенитета Ж.-Ж. Руссо рассматривал народное собрание — представителя общей воли. На теории породного суверенитета строится современная система избирательного права, ибо «каждый гражданин является обладателем части суверенитета».9

Теория французского  ученого Мориса Ориу (1859-1929) оказала большое влияние но развитие концепции суверенитета. Суверенитет он подразделял на политический и юридический.

При этом в качестве носителя политического суверенитета у него выступает нация. "Все отдельные личности, составляющие нацию,  участвуют в правительстве и осуществляют известную часть политического суверенитета». Народ же является носителем суверенитета юридического: «Последний имеет пребывание в массе подданных, точнее — в общей воле, которую называют народной волей и которая не есть воля правительства, а, наоборот, воля подданства, с вытекающими из подданства юридическими полномочиями».10

Теорию суверенного порядка предложил основатель нормативисткой («венской») школы, крупнейший теоретик права австрийский юрист Ганс Кельзен (1881- 1973). У Г. Кельзена суверенитет является существенным признаком не только государства, но и права, выступая как суверенитет принудительного порядка. В своих трудах он создает абстрактно логическую конструкцию правопорядка и отстаивает его верховенство и независимость.

По мнению французского философа Жана Маритено (1882-1973), государство само по себе не обладает естественным правом на верховную власть; оно получает эту власть от политического общества, то есть от народа. Поэтому верховную власть государства ни в коем случае не следует называть суверенной. «Не является суверенным и государство, и даже народ не суверенен. Один лишь Бог суверенен». Демократическое государственное устройство и понятие суверенитета у него несовместимы. 11

Последователь естественно-правовой доктрины Эмер де Ваттель (1714-1767) считал, что суверенитет есть высшая политическая власть, а обладание им является необходимым условием наличия у государства международной правосубъектности.12

Рассматривая точку зрения Э. Ваттеля, В.Н. Дурденевский писал: «Международная личность и суверенитет нации в первый раз с полной ясностью заменяют личность и суверенитет государя, который признается лишь должностным лицом нации. Нация представляется Э. Ваттелю моральной личностью, имеющей собственную природу и могущей действовать в соответствии с оной для своего усовершенствования и счастья. Цель государства — это счастье народа, благо общества, а не государя».

Данные этапы развития идей о суверенитете явились необходимостью уточнить сферу действия концепции государственного суверенитета. Но концепция государственного суверенитета не останавливается в своем развитии и продолжает уточняться и развиваться. Каждый этап развития при этом опирается на конкретные исторические события и соотносится с эволюцией политико-правовой мысли.

1.2 Сущностные признаки суверенитета как правовой категории

Признаки суверенитета как правовой категории представлены в Приложении А.

Первым признаком суверенитета является его процедурность. Процедурность в суверенитете выражается путем преодоления чрезмерной сакральности и священности государственной жизни. Так, отражая идею гражданского общества, М.М. Сперанский говорил, что «дух народный если не рождается, то, по крайней мере, сильно подкрепляется действиями правительства». Он считал, что чем просвещеннее народ и правительство, тем меньше политических таинств.

«В деспотических государствах, — писал М.М. Сперанский, — все таинственно.13

При этом крайностью процедурности суверенитета выступает механистичность в деятельности государства. Государство трансформируется из живого воплощения Левиафана в «машину, в которой действуют также не более чем машины и совершаются процессы, поддающиеся описанию как цепочки технологических операций...». Техничность и рациональность начинает преобладать над разумным в деятельности человека. Содержательно и функционально государственные законы превращаются в приказы, директивы, инструкции. Государство начинает жить по законам своего (государственного) аппарата, которому и присущи по природе описанные свойства.

Таким образом, выступая одним из признаков суверенитета, процедурность воплощается в правовом опыте и практике, имеющей место благодаря долговременной и неразрывной связи государства и человека. Именно суверенность, размифологизируя божественность власти, придает человечность и разумность государственной деятельности.

Сущностным признаком суверенитета также является свобода. Важно понимать, что здесь имеется в виду не свобода «вообще», носящая скорее абстрактное, изолированное от реальности значение Во главу угла ставится правовая свобода, которая позволит выявить необходимую и преломленную через призму правовой действительности, сущность в суверенитете. Именно с противопоставлении свободы «вообще» и правовой свободы, правосознание узнает в явлении суверенное, а самого человека идентифицирует с сувереном.

Как уже говорилось выше, суверенитет сегодня ассоциируется с «верховенством и независимостью государственной власти... проявляется в единстве (т.е. нераздельности), независимости и верховенстве государственной власти. Государственный суверенитет означает полноту и нераздельность власти государства на всей его территории, самостоятельность в проведении внешней и внутренней политики».14 В этой формулировке воплощается идея свободы, абсолютная и безраздельная по своей направленности. Благодаря такой интерпретации свободы суверенитет приобрел захватнический характер, символизирующий государственность, которая фактически противопоставляет себя разумному, человечному.

Единство свободы (в нашем случае — меры свободы) и суверенитета в правовом пространстве выражается в трех формах:

правовая свобода как цель суверенитета. Это выражается в стремлении достижения правовой самостоятельности и неподопечности. Суверенитет без цели быть свободным превращается в статичное состояние существования. Свобода как таковая может быть лишь в идее. Другими словами, только мыслящий себя свободным и есть суверен;

суверенитет как граница свободы. Проявляется в осознании необходимости минимума свободы. Суверенное там, где свобода «вообще отсутствует как абсолют.

суверенитет как ценность несвободы. Именно ценностный фактор является движителем в природе как суверенитета, так и несвободы (правовой свободы). Здесь в полной мере проявляется стремление субъекта к самоутверждению, возвышению себя над другими.

Из вышесказанного следует, что свобода в рамках суверенитета выступает как самоопределенность собственным разумом. А разумность по своему происхождению есть глубинное философско-религиозное допущение, придающее смысл жизни в свободе, определенной сувереном.

Другими словами, делая выбор, мы тем самым реализуем свое право быть сувереном. При этом суверенность — это добытое качество человека, свойство правового существа, признанное обществом.

Следующим признаком суверенитета выступает мера. Мера придает суверенности регулятивно- оценочную сориентированность, которая выражается в целостности содержательной стороны суверенитета. Мера уравнивает или, другими словами, «успокаивает» действующие в суверене воли, предотвращая появления необузданной, превосходящей возможности силы человека.

Так, мера для суверена конкретизируется в понятие «безопасность». Безопасность воплощает собой стремление человека чувствовать устранение угрозы нарушения существующего порядка в обществе. Безопасность связана с нормальностью человеческого бытия. Суверенность фиксирует условленное правосознанием состояние безопасности, сигнализирует о появлении опасности и, в конце концов, защищает человека от утраты существующего состояния.

Суверенитет, как и любое правовое явление, нормативен, и это ему придает как раз мера. Другими словами, суверенитет формален, т.е. относительно индифферентен к конкретному содержанию суверенности, но при этом реален, достижим и предвосхищен любым.

Следующим составляющим компонентом суверенитета выступает закон. Суверенность, приобретая форму авторитета, признанного как имманентность человека, выражается как раз в законе.

 Для суверена закон выступает и как цель, и как средство, и даже как изначальное состояние. Другими словами, суверен  априори  не может быть вне закона, над ним.

 В свою очередь, понимание правового закона намного шире, чем просто нормативно-правовой акт законодательной власти, это есть «некая облагораживающая, возвышающая, организующая «субстанция» человеческой жизни, лежит в основании того, что мы можем назвать способностью к самоограничению свободы...».15

При этом закон по своему происхождению религиозное явление, религия приводит человека к самообузданию, самопожертвованию. Эта «узда» и есть самое глубинное, имеющее место быть в сознании суверена, которое принимает форму правового закона.

В свою очередь, политическим по происхождению в суверенности выступает организация государственной власти, ибо лишь на уровне государства суверенитет принимает форму, чуждую ему по своей природе. Если говорить своими словами, то, провозглашая независимость, государство фактически узурпирует власть, что приводит к огосударствлению общественных ценностей. Общество, еще не осознав, уже начинает существовать по законам суверенного государства (абсолюта). Государство выступает для общества в роли представителя всей нации, судьей и т.д. При этом необходимо понять, что представлять или судить общество невозможно, так как оно многогранно по своей структуре и противоположно по деятельности. В этом и проявляется сила общества, его особенность. Государство привносит собственный суверенитет в общество, который несоизмерим с общественным и тем более с индивидуальным.

Сегодня проблема понимания сути суверенитета заключается в чрезмерной его юридизации. Юридические науки трактуют суверенитет лишь в узкопозитивном смысле, соотнося его с государственной властью. Но при этом необходимо понимать, что по своей природе государство общественно или, другими словами, является организационной частью общества. В этой связи суверенитет государства не может находиться в области неподопечности, независимости, ибо проявляется это как раз в отношении общества.

Таким образом, политическим началом суверенитета является организация власти, попытка обосновать существующие отношения в обществе, узурпировать властные полномочия. В таком случае суверенитет — это механизм по легализации государственной власти, так как только государству свойственно стремление к утверждению себя за счет потенций общества в целом. С другой стороны, суверенность предстает как признание государственной власти, т.е. не как механизм легализации, а легитимации власти.

При этом выявленные признаки суверенитета дают возможность исследовать в дальнейшем всю полноту содержания и функциональной направленности действия суверенитета. Данные признаки играют роль "путеводителя» в понимании правового в суверенитете, а значит, дают возможность разграничить правовую и политическую сущности суверенитета.

Суверенитет государства в современном мире

2.1 Суверенитет государства и глобализация

В результате ускорения глобализации и развития надгосударственных тенденций роль первичных субъектов международного права - государств изменяется. Государствам, приходится принимать решения исходя из все более интегрированных международных договоренностей и правил, а также необходимости учитывать внутригосударственные ограничения, обусловленные политикой сохранения легитимности.

Государства ревниво охраняют свой суверенитет, однако в результате усиления глобализации и интеграции мировой экономики реализация многих прав государств становится более обусловленной правами других государств, а также полномочиями международных организаций, представляющих интересы международного сообщества и наделенных надгосударственными полномочиями. Неизбежное влияние глобализации на национальную экономическую систему, рост взаимной экономической зависимости государств ограничивает определенные права суверена, особенно во внешнеполитической сфере.16

Генеральный секретарь ООН К. Аннан, твердо придерживавшийся концепции защиты суверенитета, разделяемой подавляющим большинством государств, впервые на Давоском экономическом форуме заявил о возможности внешнего вмешательства в дела государств, если они неспособны или не хотят обеспечивать элементарные права и жизнь своих граждан.

Органы управления большинства государств, участвующих в процессе глобализации, в своей политике сталкиваются с противоречиями, обусловленными необходимостью решать вопрос о том как не потерять независимость в процессе глобализации и сохранить свою самобытность.

Периодически возникающие теории «мирового правительства» и предложения относительно политики «просвещенного империализма», предполагают введение внешнего управление для нуждающихся государств.