Неправомерные действия при банкротстве в уголовном законодательстве Российской Федерации: история возникновения, особенности состава

Изученная судебно-следственная практика показывает, что при квалификации преднамеренного банкротства следует объединять по совокупности преступлений преднамеренное банкротство и последующие, совершающиеся уже при наличии признаков банкротства неправомерные действия при банкротстве.

Наиболее показательным  здесь является дело генерального директора  общества с ограниченной ответственностью «Сызгансксельхозхимия» В., который приговором Базарносызганского районного суда Ульяновской обл. осужден по ч. 1 ст. ст. 195 и 196 УК РФ. Он признан виновным в преднамеренном банкротстве и неправомерных действиях при банкротстве.

Преступления были совершены  при следующих обстоятельствах. В течение 2006 г. В., работая в должности генерального директора ОАО «Сызгансксельхозхимия», с целью преднамеренного банкротства последнего, создал подконтрольное ему общество с ограниченной ответственностью «Сызгансксельхозхимия», где одновременно являлся учредителем и генеральным директором. Используя свое служебное положение, В. совершил без согласия акционеров ОАО «Сызгансксельхозхимия» незаконные действия по отчуждению ликвидного имущества, принадлежащего акционерному обществу на общую сумму 6932908 руб., ввел его во вновь созданное предприятие, которое использовал для осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности. Преступные действия В. привели к банкротству ОАО «Сызгансксельхозхимия», и продолжались вплоть до признания ОАО «Сызгансксельхозхимия» банкротом и открытия в отношении его конкурсного производства.

Представляется, что позиция  практики является обоснованной.²⁵

Если содеянное одновременно подпадает под признаки ч. 1 и 3 ст.195 УК РФ, то его следует квалифицировать  по ч. 1 ст.195 УК РФ как норме, являющейся специальной по отношению к ч. 3 ст. 195 УК РФ, санкция которой к  тому же предусматривает более строгое  наказание.²⁶

Рыхлов О.А. отмечает, что  составы преступлений, предусмотренные ч. 1 ст. 195 и ст. 196 УК РФ, в настоящее время относятся к смежным составам, в частности, объективная и субъективная стороны данных норм не имеют существенных отличий.

Главной проблемой квалификации данных составов является их разграничение. Возможным вариантом решения  данной проблемы может быть разграничение  при квалификации по цели, однако данное решение представляется трудно осуществимым на практике из-за сложности доказывания, однако нереальным его назвать нельзя.²⁷

На практике возникает  вопрос о квалификации преступных действий в ситуации, когда имеют место  совершаемые из корыстных побуждений сокрытие имущества, передача имущества  во владение иным лицам, отчуждение имущества, вследствие чего имущество оказывается во владении виновного либо иных лиц, в обогащении которых он заинтересован. Указанные действия образуют совокупность преступлений, предусмотренных ст. 195 УК РФ, и хищения в форме мошенничества, присвоения или растраты (ст. 159, 160 УК РФ). Если же указанные действия совершаются из основанной на подкупе корыстной заинтересованности, не сопровождающейся сохранением имущества во владении виновного либо иных лиц, в обогащении которых он заинтересован, то содеянное следует квалифицировать по совокупности ст. 195 и 204 УК РФ. Напротив, когда сокрытие имущества, передача имущества во владение иным лицам, отчуждение имущества совершаются из иной личной заинтересованности, проявляющейся в желании сокрыть неправильное ведение дел, сохранить должность и занимаемое положение за счет предоставления имущества другим лицам и т. п., имеет место преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 195 УК РФ.

В случае совпадения признаков  деяния и субъектов по ст. 195 и 201 («Злоупотребление полномочиями») УК РФ надо исходить из того, что первая норма является специальной по отношению к ст. 201 УК РФ, поэтому квалификация по совокупности преступлений исключается.

Содеянное следует квалифицировать  по совокупности ст. 195 УК РФ и ст. 204 УК РФ во всех тех случаях, когда  в основе преступных действий при  банкротстве лица, выполняющего управленческие функции (включая арбитражного управляющего), лежит подкуп²⁸.

Правонарушение, предусмотренное  ст. 14.13 КоАП РФ²⁹ (неправомерные действия при банкротстве) следует отличать (по объективной стороне) от состава уголовного преступления, предусмотренного в ст. 195 УК РФ «Неправомерные действия при банкротстве» (она устанавливает уголовную ответственность за совершение упомянутых действий, если они причинили крупный ущерб, а также за неправомерное удовлетворение имущественных требований отдельных кредиторов, заведомо в ущерб другим кредиторам, принятие кредитором (знающим об отданном ему предпочтении) такого удовлетворения в ущерб другим кредиторам, если эти действия причинили крупный ущерб).³⁰

Т.Г. Чебоньян отмечает, что использование законодателем при формулировании состава преступления, предусмотренного ст. 195 УК РФ, термина «крупный ущерб» приводит к невозможности определения основания уголовной ответственности правоприменителем, а размер причиненного ущерба не находится в прямой причинно-следственной связи с действиями должника, ввиду того, что определяется ситуацией на рынке. Кроме того, введенная административная ответственность за правонарушения, связанные с банкротством, затрудняет эффективность применения уголовно-правовых норм как средства защиты механизма банкротства и охрану правил неплатежеспособности. В связи, с чем представляется целесообразным инкорпоратировать указания на общественно опасные последствия в виде крупного ущерба в ч. 2 ст. 195 УК: «те же деяния, если причинили крупный ущерб».³¹

Проблема заключается  в том, что законодатель ни в одном  из составов криминальных банкротств не предусмотрел квалифицирующего признака в виде совершения преступления группой, оставив учет этого обстоятельства на усмотрение суда при определении меры наказании на основании ст. 60 УК РФ. Очевидно, с этим нужно согласиться, поскольку практика показывает, что банкротства группой совершаются редко, это вытекает из самого характера преступного банкротства, предполагающего скрытность собственника, а также небольшую вероятность того, что другие разделят риск быть изобличенным в силу проблематичной заинтересованности соучастников – ведь банкротство предполагает получение выгоды, прежде всего собственником имущества. Тем не менее, пусть небольшая, но часть банкротств совершается в соучастии.³²

Таким образом, неправомерные  действия следует отграничивать  от преднамеренного банкротства, мошенничества, присвоения и растраты. Возникают  вопросы при квалификации неправомерных  действий и злоупотребления полномочиями, коммерческого подкупа. Возникают  споры при разграничении неправомерных  действий при банкротстве от административного  правонарушения (ст. 14.13 КоАП РФ).

 

3.2 Перспективы совершенствования правового регулирования неправомерных действий при банкротстве

 

Так как при квалификации неправомерных действий при банкротстве, и отграничении данного преступления от административного правонарушения и иных смежных преступлений возникают  трудности, представляется возможным разработать и принять Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о криминальных банкротствах». В данном постановлении закреплялось бы понятие неправомерных действий, а также перечень всех неправомерных действий и их толкование при банкротстве, проводилось бы отграничение от административного правонарушения и смежных криминальных банкротств. Принятие данного постановления позволило бы судам единообразно применять нормы об уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве.

Т.Г. Чебоньян аргументирует необходимость определения содержания крупного ущерба минимальным стоимостным критерием применительно к гражданам и организациям (предприятиям): для граждан сумма в десять раз и более превышающая месячный расчетный показатель (бюджет) потерпевшего на момент совершения преступления; для индивидуального предпринимателя и организаций (предприятий), в зависимости от оборотных средств потерпевших – сумма в сто раз превышающая месячный расчетный показатель, либо сумма десять (пятнадцать) процентов от оборотных средств. Это положение целесообразно воплотить в примечании к ст. 195 УК РФ.

Эффективность концепции  охраны механизма банкротства правовыми нормами неразрывно связана с адекватным отражением правильного определения критериев социальной обусловленности уголовно-правового запрета, основанного на объективных возможностях постоянного изменения в условиях развития общества.³³

Представляется необходимым  для единообразия правоприменительной  практики предусмотреть в ч. 2 ст. 195 УК РФ уголовную ответственность для указанной категории лиц, учитывая специфику возможных неправомерных действий при руководстве конкурсным производством или в процедуре внешнего управления.

Следовательно, законодательство об уголовной ответственности о  неправомерных действиях при  банкротстве требует совершенства.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Исследовав правовые нормы, регулирующие неправомерные действия при банкротстве в уголовном  законодательстве, а также теоретический  материал, посвященный данной теме можно сделать следующие выводы.

Во-первых, криминальные банкротства существовали еще в Древнем Риме. В России же развитие криминальных банкротств началось с «Русской правдой». Наибольшее развитие уголовная ответственность за криминальные банкротства получила в XIX веке. В советское время законодатель не предусматривал уголовной ответственности за криминальные банкротства. Основными участниками банкротства вследствие неправомерных действий являются кредитор, должник, арбитражный управляющий. Уголовный кодекс РФ не предусматривает понятия неправомерных действий при банкротстве, поэтому представляется возможным внести в ст. 195 УК РФ дополнение в виде примечания, в котором бы закреплялось понятие неправомерных действий при банкротстве.

Во-вторых, непосредственным объектом являются отношения в сфере оздоровления экономики, а также установленный порядок банкротства предприятия. Предмет преступления могут составлять имущество или сведения о нем, имущественные обязательства, бухгалтерские и иные учетные документы. Общественно опасное деяние характеризуется рядом альтернативных действий: сокрытием имущества или сведений о нем; сокрытие имущественных прав или имущественных обязанностей или информации о них; передача имущества во владение иным лицам, отчуждение или уничтожение имущества; сокрытие, уничтожение, фальсификация бухгалтерских и иных учетных документов, отражающих экономическую деятельность. Преступление считается оконченным с момента причинения крупного ущерба интересам кредиторов.

Субъективная сторона  преступления характеризуется прямым или косвенным умыслом. Субъект преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК, общий - вменяемое лицо, достигшее возраста 16 лет. Субъект рассматриваемого состава преступления специальный - руководитель юридического лица, арбитражный управляющий или руководитель временной администрации кредитной организации), учредитель (участник) юридического лица или индивидуальный предприниматель. Субъект преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 195 УК, общий - вменяемое лицо, достигшее возраста 16 лет. Им, как правило, является работник (в том числе руководитель) юридического лица или кредитной (иной финансовой) организации.

В-третьих, неправомерные  действия следует отграничивать  от преднамеренного банкротства, мошенничества, присвоения и растраты. Возникают  вопросы при квалификации неправомерных  действий и злоупотребления полномочиями, коммерческого подкупа. Возникают  споры при разграничении неправомерных  действий при банкротстве от административного  правонарушения (ст. 14.13 КоАП РФ).

Представляется возможным  разработать и принять Постановление  Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о криминальных банкротствах». В данном постановлении закреплялось бы понятие неправомерных действий, а также их толкование при банкротстве, проводилось бы отграничение от административного правонарушения и смежных криминальных банкротств. Принятие данного постановления позволило бы судам единообразно применять нормы об уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве.

Таким образом, неправомерные  действия при банкротстве имеют  не только теоретический, но и практический интерес со стороны ученых, судов.

 

Список используемой литературы и нормативно-правовых актов

Нормативно-правовые акты

 

1. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 06.12.2011) // СПС КонсультантПлюс. – 2012.
2. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 N 195-ФЗ (ред. от 12.11.2012) // СПС КонсультантПлюс. – 2012.
3. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 12.11.2012) // СПС КонсультантПлюс. – 2012.
4. Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ О несостоятельности (банкротстве) (ред. от 28.07.2011) // СПС КонсультантПлюс. – 2012.

 

Материалы судебной практики

 

1. Определение Пермского краевого суда от 14.02.2012 по делу N 33-760/2012 //СПС КонсультантПлюс. – Судебная практика. - 2012.

2. Постановление ФАС Уральского округа от 27.06.2011 № Ф09-9963/08-С6 по делу № А60-8864/2008 // СПС КонсультантПлюс. – Судебная практика. – 2012.

 

Литература

 

7. Гуев А.Н. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации для предпринимателей // Система Гарант, 2010.

8. Гуев А.Н. Комментарий к Кодексу Российской Федерации об административных правонарушениях // Система Гарант, 2012.

9. Есаков Г.А., Рарог А.И., Чучаев А.И. Настольная книга судьи по уголовным делам. – М.: Проспект, 2007. – 576 с.

10. Зацепин А.М. Отграничение неправомерных действий при банкротстве от смежных деяний // Административное и муниципальное право. – 2010. – № 10. – С.73 - 77.

11. Зацепин А.М. Неправомерные действия при банкротстве в уголовном праве: социальная обусловленность криминализации, проблемы законодательной регламентации и квалификации: автореф. дис. канд. юрид. наук. – М., 2010. – 29 с.

12. Классен А.Н. Проблемы ответственности за неправомерные действия при банкротстве: Социальный и уголовно-правовой аспекты: автореф. дис. канд. юрид. наук. – Екатеринбург, 2001. – 32 с.