Отграничение самоуправства от смежных составов преступлений

Судебные органы, как правило, оставляют без внимания такой признак самоуправства, как оспаривание действий преступника заинтересованной стороной. По данным, полученным В. Малининым при изучении уголовных дел (более 100) ни в одном приговоре не указывалось, в чем выражается оспаривание совершенного самоуправства[9].

Однако, учитывая, что самоуправными могут быть практически любые действия, в том числе и опасные для посторонних лиц, вполне возможны ситуации, когда потерпевший не обратится к властным структурам за защитой в силу боязни, желания решить спор своими силами и других причин. Поэтому привлечь преступников к ответственности за самоуправство невозможно, поскольку отсутствует один из признаков объективной стороны этого преступления. Поэтому представляется необоснованным его закрепление в действующем УК РФ, поскольку любое преступление против порядка управления опасно для государства в силу его совершения, а не в связи с оспариванием действий.

Большинство юристов полагают, что самоуправство может совершаться только в форме действия. Так, Н.Г. Иванов прямо указывает, что «объективная сторона деяния может быть выражена только в действиях. Такие деяния, как, например, неисполнение судебных решений (пассивное поведение) самоуправством не являются»[10].

Аналогичного мнения придерживается и З.А. Незнамова, которая пишет, что «деяние при самоуправстве характеризуется только активными действиями. Самоуправство в форме бездействия невозможно»[11]. Другие авторы (М.П. Журавлев, А.Г. Кибальник и И.Г. Соломоненко) хотя и не употребляют категоричных утверждений, но говорят о «совершении действий».

Существует и иная точка зрения. Так, А.В. Кладков пишет: «Преступление может быть совершено как в форме действия, так и бездействия, например, лицо удерживает, не предъявляет, в том числе и государственным органам, оспариваемое имущество, в результате чего собственник терпит существенный материальный ущерб»[12].

Мы все же полагаем, что самоуправство можно совершить только путем действия, так как сама конструкция ст. 330 УК РФ и классическое понятие самоуправства, характерное для русского права, предусматривают возможность совершения подобного деяния только путем действия. Бездействие (пассивное поведение) должно караться только в случаях, прямо предусмотренных уголовным законом.

В связи с тем, что текст ст. 330 УК РФ не содержит подобного указания, а также в связи с наличием в УК РФ специальных норм уголовного права, в частности – ст. 315 УК РФ «Неисполнение приговора суда, решения суда или иного судебного акта», мы считаем, что самоуправство может совершаться только при активном противоправном поведении виновного, т.е. исключительно путем действия.

Существенный аспект уголовно-правового анализа самоуправства касается закрепления в ст. 330 УК РФ диспозиции формулировки «...правомерность которых оспаривается гражданином или организацией» (речь идет о действиях виновного лица).

В литературе высказано несколько точек зрения относительно оспариваемости самоуправных действий. С.В. Максимов пишет по этому поводу следующее: «Под оспариванием следует понимать объявление в той или иной форме заинтересованным лицом (организацией) о нарушении своего (чужого) действительного или предполагаемого права самоуправным деянием (заявление или жалоба, поданные в суд, прокуратуру, орган внутренних дел или иной орган, призванные обеспечить защиту права заявителя, и иные установленные формы объявления своих прав)»[13].

А.В. Галахова, не давая определения оспариваемости, указывает, что «оспаривать действия можно в судебном, административном, дисциплинарном порядке. Это возможно в момент совершения самоуправных действий, после их совершения»[14].

А.Н. Гуев при комментировании содержания ст. 330 УК РФ также ограничивается подобным утверждением[15]. А.С. Феофилактов, критикуя действующую диспозицию ст. 330 УК РФ, делает достаточно смелый вывод о том, что «представляется необоснованным его закрепление в новом УК, поскольку любое преступление против порядка управления опасно для государства в силу его совершения, а не в связи с оспариванием действий».

Буквальное толкование правовой нормы приводит к выводу, что оспаривается правомерность совершаемых действий. А.Р. Саруханян справедливо указывает на нелогичность подобного построения состава, утверждая, что либо действие должно совершаться и в этот же момент оспариваться, либо оно уже свершилось и после этого оспаривается[16].

Совершенно очевидно, что нельзя оспаривать то, что еще не произошло. Отсюда несостоятельными выглядят комментарии, допускающие факт оспаривания «до совершения действий, в процессе их совершения и после их совершения». Думается, что по смыслу закона должны оспариваться не сами по себе действия (бездействие) виновного лица, а то, по поводу чего они совершаются (право, вещь и т.п.).

Причинение существенного вреда является оценочной категорией. Оно устанавливается судом с учетом фактических обстоятельств совершенного преступления в каждом конкретном случае. Данный вред может быть причинен как физическим, так и юридическим лицам. Необходимо отметить, что оспаривание правомерности действий субъекта преступления возможно и в пользу третьих лиц.

По характеру преступных последствий существенным может быть признан имущественный вред в виде прямого реального ущерба либо упущенной выгоды, физический вред в виде побоев, иные нарушения законных прав и интересов граждан.

Наиболее интересный аспект общественно опасных последствий самоуправства проявляется при использовании подхода, предложенного Н.И. Ветровым. Он отмечает, что ущерб, причиненный объекту посягательства, всегда реален, т.е. существует в объективной действительности, но не материален, так как относится не к миру вещей, предметов (в широком смысле данного понятия), а к отношениям между людьми в данной общественно-экономической формации[17]. То есть безотносительно к существенности вреда, нанесенного самоуправством, это деяние уже наносит ущерб общественным отношениям.

Конечно, это не так. Существенным может быть признан имущественный вред в виде прямого реального ущерба либо упущенной выгоды, а равно нарушение иных законных прав и интересов (жилищных, трудовых).

Материальный (имущественный) вред при самоуправстве является превалирующим над всеми остальными видами ущерба. Только при этом он выступает в виде обязательной составляющей и выражается в прямом реальном ущербе либо упущенной выгоде. Самоуправство в уголовно-правовом смысле невозможно, если им не причиняется существенный материальный вред, что следует из диспозиции ст. 330 УК РФ.

При анализе судебной практики можно увидеть, что почти в каждом уголовном деле по самоуправству, направленном с обвинительным заключением в суд, прямо указывается на причинение преступлением материального вреда, причем прерогатива признания этого вреда существенным и определения его размера принадлежит суду.

Следовательно, при расследовании самоуправства необходимо в первую очередь устанавливать наличие реально наступивших последствий в виде материального вреда и в случае квалификации содеянного по ч. 2 ст. 330 УК РФ – дополнительного физического вреда.

Рассмотрев два обязательных признака объективной стороны самоуправства, необходимо проанализировать и третий – причинную связь между деянием и преступными последствиями. Причинная связь как обязательный признак состава преступления устанавливается между противоправным деянием лица и указанными в законе преступными последствиями в виде определенного существенного вреда. Когда мы говорим о причинной связи, то имеем в виду, что в объективной действительности наступившие вредные последствия вызваны данными преступными действиями, а не действиями третьих лиц. Совершенное виновным деяние становится преступным и может быть вменено ему в вину именно потому, что породило вредные последствия, предусмотренные данным составом преступления[18].

1.3. Субъект и субъективная сторона  самоуправства

Рассмотрев объективные признаки самоуправства, следует перейти к исследованию его субъективных признаков. Первым общим условием уголовной ответственности является то, что субъектом преступления может быть только физическое лицо. По вопросу о возможности привлечения к уголовной ответственности юридических лиц в последние годы разгорелась достаточно «жаркая» полемика среди теоретиков уголовного права. Мы же в этой части придерживаемся традиционной точки зрения, согласно которой лишь конкретное физическое лицо (человек) может нести уголовную ответственность в случае совершения преступления.

Вторым условием уголовной ответственности является достижение возраста наступления уголовной ответственности – 16 лет. Согласно ст. 20 УК РФ, уголовная ответственность за вымогательство наступает с 14 лет, поэтому при ошибочной квалификации самоуправства как вымогательства лицо будет отвечать также с 14 лет. Вместе с тем вымогательство, неправильно квалифицированное как самоуправство, может свести на нет принцип неотвратимости наказания, заложенный в действующем уголовном праве.

Третье общее условие – вменяемость. Субъектом преступного самоуправства может быть только лицо, обладающее способностью осознавать фактический характер своих действий (бездействия) и руководить ими во время совершения преступления и нести в связи с этим уголовную ответственность.

Субъективная сторона самоуправства характеризуется умышленной формой вины. Но каким может быть умысел: прямым или косвенным или тем и другим? Большинство правоведов сходятся во мнении о том, что умысел при совершении самоуправства возможен в обеих формах, причем применительно не только к причиняемому ущербу, но и к совершению самих самовольных действий, и, как следствие, не выделяют специально его формы, в отличие от некоторых иных составов преступлений.

Некоторые авторы считают, что субъективную сторону самоуправства характеризует прямой умысел. Так, Г.Ф. Поленов пишет: «Совершая самоуправные действия, виновный сознает, что нарушает порядок, установленный для осуществления данного права, и причиняет существенный вред». Его поддерживает И. Ребане: «При самоуправстве субъект сознает, что свое действительное или предполагаемое право он осуществляет самовольно и желает именно таким путем добиться его осуществления».

Каким же образом соотносится с прямым умыслом самоуправство? Сознание общественно опасного характера совершаемого деяния означает понимание его фактического и общественного значения. Но общественная опасность самоуправства преломляется законодателем через индивидуальную оценку характера опасности потерпевшим. Кроме того, для виновного лица неясным может оставаться вопрос о приоритетном значении объектов посягательства, которых в самоуправстве согласно ст. 330 УК РФ два – существующий порядок управления и законные права и интересы граждан и юридических лиц.

Для прямого умысла характерно предвидение неизбежности наступления общественно опасных последствий. Применительно к самоуправству это означает, что лицо должно четко просчитать, кому, в какой форме и в какой момент времени принесет вред какое-либо его действие, совершенное вопреки установленному законом или иным нормативно-правовым актом порядку его совершения. Это происходит далеко не всегда. Следовательно, прямой умысел при самоуправстве – явление довольно редкое.

Уголовно-правовой состав самоуправства построен на реальной возможности, но не на неизбежности причинения существенного вреда, что материализовано в следующей части конструкции диспозиции ст. 330 УК РФ (если таковыми действиями причинен существенный вред). Поэтому самоуправство чаще всего совершается с косвенным умыслом.

Мотив самоуправства больше имеет значение для назначения наказания, относясь к обстоятельствам, отягчающим (ст. 63 УК РФ) его, либо же к обстоятельствам смягчающим (ст. 61 УК РФ). К последним, например, относится совершение преступления в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств. Как видно из анализа судебной практики, это наиболее типичный мотив самоуправства.

Цель при самоуправстве возникает на основе преступного мотива, и вместе мотив и цель образуют ту базу, на которой рождается вина как определенная интеллектуальная и волевая деятельность субъекта, связанная с совершением преступления[19].

Глава 2. Отграничение самоуправства от смежных составов преступлений

2.1. Отграничение самоуправства от  вымогательства

Уголовная ответственность за самоуправство, то есть самовольное осуществление своего действительного или предполагаемого права, была предусмотрена в ст. 200 УК РСФСР. Однако данное деяние считалось в 60 - 80 гг. малозначительным, виновному грозило максимальное наказание в виде исправительных работ. В судебной практике, как отмечают специалисты, подобные дела встречались крайне редко. В настоящее время ситуация резко переменилась. В 90-х гг. в связи с кардинальными социальными реформами, в частности процессом приватизации и его законодательным оформлением в виде конституционного признания многообразия форм собственности, сформировались предпосылки для возникновения криминальных способов разрешения имущественных споров. Именно этот способ порой оказывается более предпочтительным, несмотря на то что имущественные споры сторон, являющихся равными участниками гражданского оборота, согласно действующему законодательству разрешаются путем переговоров и взаимного рассмотрения претензий, а при недостижении согласия и нежелании вести переговоры – в суде. Специалисты указывают, что в последнее десятилетие конфликтующие стороны при поддержке организованных преступных группировок производят самовольные захваты спорного имущества (и движимого, и недвижимого), захватывается также чужое (несомненно, принадлежащее должнику или связанным с ним лицам) имущество, которое удерживается до погашения долга[20].

Практически любые имущественные споры могут привести к самоуправным действиям конфликтующих сторон и их представителей. В этой ситуации особенно важным является правильное разграничение смежных составов преступлений, которыми наиболее часто выступают кража, разбой, грабеж или вымогательство. Отказ граждан от урегулирования имущественных споров правовыми средствами зачастую сопровождается применением насилия или угрозами его применения, что в свою очередь создает трудности в отграничении указанных самоуправных действий от вымогательства.