Понятие преступления

 Резюмируя изложенное, законодательная дефиниция общественной опасности, присущей преступлению, может выглядеть следующим образом: Общественно опасным применительно к нормам настоящего Кодекса признается поведение, причинившее значительный вред или создавшее угрозу причинения такого вреда охраняемым в уголовно-правовом порядке объектам уголовно-правовой охраны,    перечисленным в ст.2 Уголовного Закона при отсутствии у лица право на причинения вреда.

Раскрывая содержание характера общественной опасности, следует отметить, что он определяется общественными отношениями, на которые совершено посягательство, т.е. объектом преступления. В системе Особенной части УК преступления расположены не произвольно, а в зависимости от той значимости, которую законодатель придает различным видам общественных отноше-ний. Поэтому правомерно утверждение, что характер общественной опасности преступления определяется местом, которое норма об этом преступлении занимает в системе Особенной части УК, иначе говоря — квалификацией преступления. Преступления, посягающие на одни и те же общественные отношения, принадлежат к одному типу общественной опасности. Так, посягательства на жизнь человека имеют один характер общественной опасности, посягательства на собственность — другой, т.е. различаются по типовому характеру общественной опасности.

При определении количественной стороны общественной опасности — ее степени — следует принимать во внимание ряд факторов: тяжесть причиненных последствий, особенности пося-гательства (окончено оно или нет, совершено единолично или в соучастии, какой способ был использован при его совершении и т.д.), форму вины, особенности субъекта преступления, т.е. конкретные проявления признаков преступления. Так, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК) имеет более высокую степень общественной опасности, чем причинение вреда средней тяжести (ст. 112 УК) и легкого (ст. 115 УК), разбой (ст. 162 УК) более общественно опасен, чем кража (ст. 158 УК), так как предполагает использование для завладения имуществом более опасного способа — насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего, или угрозу его применения.

Степень общественной опасности преступления свое окончательное  выражение находит в санкции. Чем выше степень общественной опасности  преступления, тем более строгое  наказание предусматривает санкция статьи. Степень общественной опасности определяется не отвлеченно, а в рамках деяния, обладающего определенным типовым характером общественной опасности. Степень общественной опасности позволяет отграничивать друг от друга одинаковые по характеру общественной опасности преступления²³.

Уголовная противоправность как признак преступления  не имеет единого общепризнанного содержания.

М. И. Ковалев предлагает определять юридический признак преступления через "нарушение конкретной нормы уголовного закона, осуществление действия вопреки норме". Н. Ф. Кузнецова расширяет представление об уголовной противоправности за счет введения в ее содержания признака наказуемости, формулируя юридическое качество преступного деяния как его "запрещенность соответствующей уголовно-правовой нормой под угрозой применения к виновному наказания"²⁴.

Тезис о противоречии преступного деяния уголовно-правовой норме как "установленного правила поведения, соблюдение которого обеспечивается авторитетом государственного требования и угрозой ответственности"²⁵, является тавтологичным, поскольку характеризует юридическое содержание, не отождествляемое с уголовным законом, а лишь познаваемое через него. Иными словами нарушение уголовно-правовой нормы мыслится только через соответствие ее диспозиции в уголовном законе. Развивая эту мысль И. Я. Гонтарь пишет о необходимости возвращения к признаку предусмотренности деяния уголовным законом²⁶.

И.Я. Козаченко и Г. П. Новоселов указывают в качестве признака преступления на «предусмотренность деяния уголовным законом в качестве преступления». При соотношении с уголовной протиправностью ими отмечается, что «предусмотренность деяния  в уголовном законе в качестве преступления  включает в себя и установления признака противоправности деяния»²⁷.

Формулируя  юридическое свойство уголовного правонарушения через соответствие поведения совокупности объективных и субъективных признаков нормы закона, необходимо поставить вопрос о значении состава преступления и его соотношения с общественной опасностью поведения и диспозицией нормы закона.

В этой связи следует согласится  с позицией А. Н. Соловьева о том, что «следовало бы соотносить состав преступления (в качестве единого инструментария познания и (в системном аспекте) структуры) с формальным компонентом преступления,  и только в качестве общего основания - с характером общественной опасности, присущей преступлению»²⁸.

В этой связи заслуживает внимание тезис о необходимости  введение в дефиницию преступного деяния развернутой терминологического описания уголовной противоправности, понимаемой как «предусмотренность поведения конкретным составом уголовного закона»²⁹. Предложенная формулировка позволяет очертить юридический контур единого преступления не на уровне статьи, ее части или пункта, а в рамках состава как первичного цельного системного элемента в структуре Особенной части уголовного права.

Противоправность  слагается из запрета  совершать (или воздержаться совершать) соответствующее деяние, описываемое в норме уголовного закона.

С 40-х  годов в научной литературе статус самостоятельного признака преступления приобрела наказуемость³⁰.

Под наказуемостью как признаком преступления понимают: возможность назначения наказания за совершение каждого преступления; угрозу наказанием при нарушении уголовно-правовой нормы³¹.

Вместе с  тем в жизни возможны случаи, когда преступление совершено, а наказание назначено не было. Такая ситуация может возникнуть, во-первых, когда преступление не раскрыто; во-вторых, когда суд сочтет возможным освободить лицо от уголовной ответственности или от наказания. Так, согласно ч. 1 ст. 92 УК, несовершеннолетний, осужденный за совершение преступления небольшой или средней тяжести, может быть освобожден судом от наказания с применением принудительных мер воспитательного воздействия.

Признак наказуемости следует понимать таким образом: каждый факт совершения преступления сопровождается угрозой наказания. Только такие деяния следует считать  преступлениями, за которые законодатель считает необходимым назначить  уголовное наказание. Если деяние не следует наказывать в уголовном порядке, то нет необходимости признавать его преступным³².

Вместе с  тем в литературе встречаются  возражения в части  обособление  указанного признака в качестве самостоятельного элемента преступления. Так. Н.Ф. Кузнецова отмечает, что « в санкциях фиксируется именно угроза наказанием, а не реальное наказание, которое в конкретнои случае может и не последовать. И она является  свойством уголовной противоправности преступления.  Наказуемость деяния как угроза, возможность наказания, предусмотренная в санкции уголовно-правовой нормы, не должна смешиваться  с наказанием – наказуемостью, которая является следствием  совершения преступления и потому в него не входит. Признание по мнению Н.Ф. Кузнецовой наказуемости как признака преступления  «приводит к идее «судебной декриминализации», непризнанимя преступлениями деяний, виновные в которых были освобождены от уголовной ответственности и наказания, к непризнанию преступлениями десяти миллионов ежегодно совершаемых в стране преступлений ввиду их латентности, нерегистрации, нераскрытия и укрытия»³³.

В тоже время  А.Н. Соловьев отмечает, что «выведение "методологической категории угрозы" в качестве "нового состояния материи, предшествующего реализации возможности в действительности" представляет собой попытку обосновать некое промежуточное состояние между случайностью и закономерностью как диалектическими характеристиками всякой зависимости. Признание того факта, что наказание не есть закономерное необходимое следствие всякого преступления¹ (существуют "иные меры уголовно-правового характера", в т.ч. принудительные меры медицинского характера, меры воспитательного характера, институт обстоятельств освобождения от наказания и т.д.), обусловливает следующее утверждение: возможность (или угроза) назначения наказания выглядит наиболее частым, но лишь одним из ограниченного множества вариантов, а потому в диалектическом аспекте вероятным следствием. Попытка придать иным (кроме наказания) мерам уголовной ответственности исключительный характер не отражает соотношения между масштабами реального применения репрессии и отказа от такового по предусмотренным законом основаниям. Допустимо пренебречь этим обстоятельством применительно к основаниям освобождения от ответственности и наказания, но не в случаях, когда иная мера уголовно-правового воздействия предусмотрена в качестве альтернативной (см. ч.2 ст.87 УК)»³⁴.

Вместе с  тем, угрозу наказания им предлагается заменить на термин «ответственность»  В качестве аргументации такого подхода указывается, что «указания на уголовную ответственность в качестве его необходимого и достаточного основания имеет ряд преимуществ: 1) преодоление расхождений в вопросах теоретического постулирования "угрозы назначения наказания" и его фактического применения; 2) разрешение в рамках понятия преступления проблемы основания уголовной ответственности; 3) закрепление в качестве принципиального положения о неотвратимости уголовной ответственности; 4) формирование концепции уголовной ответственности и ее утверждение в законодательной и правоприменительной практике»³⁵.

Уголовное законодательство предусматривает  возможность наступления уголовной  ответственности, а следовательно, и существования в деянии лица признаков преступления только при наличии вины. Статья 14 УК говорит, что «преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние».

Данное положение  закона отвергает возможность объективного вменения, т.е. привлечения к уголовной  ответственности без наличия  вины. Виновность в уголовно-правовом смысле предполагает определенное психическое  отношение лица к своему поведению и его последствиям. Она возможна лишь при наличии тех форм вины, которые определены законом (ст. 24 УК): умысел (прямой и косвенный) — ст. 25 УК или неосторожность (легкомыслие или небрежность) — ст. 26 УК.

Указное обусловлено тем, что включение признака виновности в понятие преступления в аспекте уголовно-политическом и гуманитарном обусловлено "стремлением законодателя к созданию прочных гарантий против необоснованных репрессий"³⁶.

В литературе встречаются также и иные признаки преступления, такие как аморальность, свойств общего субъекта - физическое лицо, вменяемость, достижение возраста уголовной, ответственности.

Таким образом, на базе изложенного предметного анализа  и   сформулированных методологических оснований предлагаете» следующее определение: 1.Преступлением признается посягающее на уголовный правопорядок общественно опасное поведение предусмотренное в Уголовном законе конкретным составом преступления и образующее основание уголовной ответственности. 2.Общественно опасным применительно к нормам настоящего Кодекса признается поведение, причинившее значимый вред или создавшее угрозу причинения такого вреда охраняемым в уголовно-правовом порядке социальным объектам, перечисленным в ст. 2 настоящего Кодекса.

Все формы деятельности, не содержание признака состава преступления (совершения деяние невменяемым и  др.) следует именовать общественным опасным деянием (поведения). В социологии используется также понятие «фактическое преступление», которое следует отличать от преступления, указанного в УК РФ и под которым понимается  «насильственные деяния индивидов, которые обрекают людей на нужду и бедствия, психические и физические страдания или преждевременную смерть, но в действующей правовой системе не значатся»³⁷.

Глава 2. Классификация преступлений

2.1. Классификация преступлений: понятие и виды

Одним из аспектов исследуемой проблемы является вопрос о связи критериев категоризации уголовных правонарушений и ее системы с содержанием понятия преступления и структурой его признаков.

Утверждение о том, что основание классификации  уголовных правонарушений не существует вне содержания понятия преступления, образует исходную посылку анализа классификации уголовных правонарушений. Всякое единство членов некоего множества (категории преступлений) в общем объеме предполагает, во-первых, их характеристику как части единого целого (обобщающий признак), во-вторых, установление видовой общности в рамках родовой совокупности (дифференцирующий признак).

Стоит отметить, что в логике и философии термин «классификация» имеет два значения. Во-первых, под классификацией понимается деление исследуемых объектов на взаимосвязанные группы в соответствии с определенными правилами; во-вторых, классификация - это система классов, или групп, по которым эти объекты распределены, то есть результат такого деления. Следовательно классификация преступлений содержит все элементы, присущие классификации в целом (основание, по которому объекты классификации объединяются в группу, классификационные группы, общий принцип, который составляет стержень классификационной системы), а также подчиняется общим правилам классификации³⁸.

В литературе встречается  также термин «категории преступления». В этой связи необходимо отметить на его соотношения с термином «классификация преступлений». Одни авторы указывают на их тождественный характер, другие напротив, указывают не нецелесообразность использования указанного термина.

Термин "категория" используется  для обозначения отдельных групп преступлений. Вместе с тем, представляется более точной позиция А. Н. Ратькова, отметившего, что «как известно, категориями принято именовать самые обобщенные представления людей об окружающем мире - время, пространство, материя, движение, бытие, сознание и т.п. Отсюда, как бы мы не отстаивали важность и значимость уголовного права и его терминологии, приходится признать, что его категориальный аппарат пониже (общественная опасность, преступление, наказание и прочие институты). Тем не менее законодатель для обозначения классификационной единицы при разграничении преступлений избрал все-таки термин "категория". Причем в современном уголовном законодательстве использован он не впервые. Можно вспомнить, что такой же термин применялся при характеристике классификации преступлений и ранее. О категориях, например, говорилось в ст. 2 Основных начал1924 г., этот же термин употреблялся в ст. 46 УК РСФСР 1926 года. Сторонники именно такого наименования обособленных групп преступлений отмечают, что "использование в классификации преступлений термина "категория" позволяет, во-первых, отразить важность, фундаментальность этого понятия для уголовного права, всех его институтов; во-вторых, подчеркнуть, что категория преступлений - это не просто определенная группа отдельных видов преступлений (в этом отличие терминов "категория" и "группа"), а лишь такая группа, которая связана единством критерия, сходной социально-политической характеристикой, максимальным обобщением общих свойств характера и степени общественной опасности, в-третьих, наиболее полно выразить объем, предметное содержание обозначаемого им понятия"³⁹. Думается, что содержание процитированных доводов не изменится, если заменить обосновываемый ими термин на другой. Правильные по сути, они могут быть положены в обоснование любого термина, характеризующего классификацию. Кстати, в словарях, раскрывающих понятие классификации, в качестве примера классификационных единиц термин "категория" как раз и не употребляется, а используются слова "группы", "разряды", "классы", "части", "подгруппы", "роды", "виды", "отделы", но не категории⁴⁰. Наверное, более правильным и точным для обособленных групп преступлений было бы избрать какой-либо из указываемых словарями терминов, обозначающих классификационные единицы, поскольку термин "категория" все-таки в первую очередь связывается с наиболее общими понятиями о явлениях действительности и для институтов уголовного права оказывается завышенным. Ближе всего к понятию классификация хотя бы по звучанию расположен термин "классы". В то же время образовался он от латинского classis, что означает - разряд⁴¹. Почему бы не использовать этот термин или часто употребляемый в юриспруденции, а потому и более привычный, "роды". Кажется, что если бы образовавшиеся в результате классификации группы преступлений назывались "разрядами" или "родами" преступлений, то этимологически это было бы ближе к результатам деления преступных деяний на группы»⁴².