Аристотель "О душе"

Аристотель "О душе".

Признавая познание делом прекрасным и достойным, но ставя одно знание выше другого либо по степени совершенства, либо по тому, что оно знание о более возвышенном  и удивительном, было бы правильно  по той и другой причине отвести  исследованию о душе одно из первых мест. Думается, что познание души много  способствует познанию всякой истины, особенно же  познанию природы. Ведь душа есть как бы начало живых существ.

(Здесь душа рассматривается  как сущность живых существ.)

В большинстве случаев, очевидно, душа ничего не испытывает без  тела и не действует без него, например: при гневе, отваге, желании, вообще при ощущениях. Но больше всего, по-видимому, присуще одной только душе мышление. Если мышление есть некая  деятельность представления или  не может происходить не может  происходить без представления, то и мышление не может быть без  тела. Если же имеется какая-нибудь деятельность или состояние, свойственные одной лишь душе, то она могла бы существовать отдельно от тела. По видимому, все состояния души связаны с телом: негодование, кротость, страх, сострадание, отвага, а также радость, любовь и отвращение; вместе с этими состояниями души испытывает нечто и тело. Если же движение не есть сущность души, то душа двигалась бы вопреки своей природе. Тяжко должно было бы быть для души быть соединенной с телом и не быть в состоянии освободиться от него, более того она должна была  бы избегать его, если только уму лучше не быть связанным с телом, как это обычно утверждают и как с этим многие соглашаются.

(Мышление завязано  на ощущениях и чувствах, а  также волевых импульсах, для  которых, по сказанному, необходимо  тело. Из сказанного можно сделать вывод о неотделимости души от тела. Но при этом не рассматривается возможность существования различных тел, воплощающих душу после смерти физического тела.)

Душа есть некая  гармония, гармония есть же смешение и  сочетание противоположностей. Однако гармония есть определенное соотношение  смешанных частей или соединение частей., душа же не может быть ни тем, ни другим. Говорить же о гармонии подобает больше  в отношении превосходных телесных свойств, нежели в отношении  души. Душа может двигаться приводящим образом и приводить в движение самое себя, подобно тому, как может двигаться тело, в котором оно находится, а тело - приводится в движение душой; по-другому совершать пространственные движения ей невозможно.

(Не учтена возможность  движения души в пространстве  с использованием иных тел,  кроме физического, а также  возможность существования иных  пространств, кроме физического.)

Имеется еще больше оснований усомниться в том, что  душа движется, если обратить внимание на следующее, а именно: мы говорим, что душа скорбит, радуется, дерзает, испытывает страх, далее, что она  гневается, ощущает, размышляет. Все это кажется движением. И потому можно было бы подумать, что и сама душа движется. Но это вовсе не необходимо. Ведь если и скорбеть, радоваться, размышлять - это именно движения, и все это означает быть приведенным в движение, то такое движение вызывается душой(например, гнев или страх - оттого, что сердце вот так-то приходит в движение; размышление , быть может, означает такое вот движение сердца или чего-то иного; причем в одних случаях происходят перемещения, в других- превращения; какие и как - об этом особый разговор. Между тем сказать, что душа гневается, - это то же, что сказать - душа ткет или строит дом. Ведь  лучше, пожалуй, не говорить, что душа сочувствует, или учится или размышляет. И это не означает, что движение находится в душе, а означает, что движение находится или то доходит до нее, то исходит от нее; так, восприятие  от каких-то вещей доходит до нее, а воспоминание - от души, к движениям или их остаткам  в органах чувств. Из изложенного очевидно, что душа не может двигаться. А если она вообще не движется, то ясно, что она не может двигать самое себя.

(Душа способна  меняться во времени, а изменение  - движение. Ведь не станете же вы утверждать, что душа младенца не отлична от души  старика.)

Так как душе свойственно  познавать, ощущать, думать, а также  желать и хотеть и вообще  ей свойственны стремления, пространственное же движение возникает у живых существ под действием души, и от нее также зависят рост, зрелость, упадок, то спрашивается: следует ли приписывать каждое такое состояние всей душе и мыслим ли мы, ощущаем, движемся, действуем или претерпеваем все остальное всей душой  или одно - одной ее частью, а другое - другой? Известно, что растения, будучи разрезаны, продолжают жить, равно и некоторые насекомые, словно каждая такая часть имеет ту же душу если не по числу, то по виду. В самом деле, каждая из этих частей некоторое время имеет ощущения и движется в пространстве. Если эти части и не живут долго, то в этом нет ничего странного ! Ведь они не имеют органов, чтобы сохранять свою природу. Тем не менее в каждой рассеченной части имеются все части души, и эти части души однородны. друг с другом, поскольку они не существуют отдельно друг от друга; с душой  в целом, поскольку она делима. По-видимому, начало жизни в растениях также есть некая душа: ведь оно единственное, что общее, что обще животным и растениям. И начало это отделимо от начала ощущения, но без него ничто не может иметь ощущения.

(Тем не менее,  душа каждой части растения  будет отличаться от исходной  души целого растения, что говорит  об ее изменчивости, а, следовательно, - способности к движению. )

Душа необходимо есть сущность в смысле формы естественного  тела обладающего в возможности  жизни. Сущность же как форма есть энтелехия, стало быть душа есть энтелехия такого тела. Энтелехия же имеет двоякий смысл: или такой как знание или такой как деятельность созерцания; совершенно очевидно, что душа есть энтелехия в таком смысле как знание. Ведь в силу наличия души имеются и сон и бодрствование, причем бодрствование сходно с деятельностью созерцания. Сон же - с обладанием, но бездействованием. У одного и того же человека знание по своему происхождению предшествует деятельности созерцания. Именно поэтому душа есть первая энтелехия естественного тела, обладающего в возможности жизнью. А таким телом может быть лишь тело, обладающее органами.

Если нужно обозначить то, что обще всякой душе, то это следующее: душа есть первая энтелехия естественного  тела, обладающее органами. По этому и не следует спрашивать, есть ли душа и тело нечто единое, как не следует это спрашивать (есть) ни относительно воска и отпечатка на нем, ни вообще относительно любой материи и того, материя чего она есть. Ведь хотя единое и бытие имеют разное значение, но энтелехия есть единое и бытие в собственном смысле.

(Тем не менее единое может различаться по составу, оставаясь единым.)

Итак, сказано, что  такое душа вообще, а именно: она  есть сущность как форма (logos), а это - суть бытия такого-то тела, подобно тому, как если бы естественным телом было какое-нибудь орудие, например, топор. А именно: сущностью его было бы бытие топором, и оно было бы его душой. И если ее отделить, то топор перестал бы быть топором. И был бы таковым лишь по имени. Однако же это только топор. Душа же есть суть бытия и форма (logos) не такого же тела как топор, а такого естественного тела, которое в самом себе имеет начало движения и покоя. Сказанное нужно рассмотреть и в отношении части тела. Если бы глаз был живым существом, то душой его было бы зрение. Ведь зрение и есть сущность глаза, как его форма (глаз же есть материя зрения); с утратой зрения глаз уже не глаз. Разве только по имени, также как глаз из камня или нарисованный глаз. Сказанное же о части тела нужно приложить ко всему живому телу, а именно: как часть относится к части, так сходным образом совокупность ощущений относится ко всему ощущающему телу как ощущающему. Итак, душа неотделима от тела. Ясно также, что неотделима какая-либо часть ее, если душа по природе имеет части, ибо некоторые части души суть энтелехия телесных частей. Но конечно ничто не мешает, чтобы некоторые части души были отделимы от тела, так как они не энтелехия какого-либо тела. Кроме того, не ясно, есть ли душа энтелехия тела в том же смысле, в каком корабельщик есть энтелехия судна.

(Возникает вопрос: можно ли считать душу неотделимой  от тела физического или же  телом может быть и другой  вид материи. В принципе, душой может обладать мышление и мысль, ибо значение и сущность мысли в данном случае была бы душой, а субстанция мысли - телом. При этом возникает возможность существования души на мысленном уровне, отличном от физического, что позволяет определенным образом сохранить матрицу тела и его сущность, а значит и душу на мысленном уровне и перенести в иное измерение даже при условии гибели исходного физического тела.)

То, благодаря чему мы прежде всего живем, ощущаем и размышляем - это душа, так что она есть некий смысл и форма, а не материя или субстрат. О сущности мы говорим в трех значениях: во-первых она форма, во-вторых - материя, в третьих то, что состоит из того и другого. Из них материя есть возможность, форма - энтелехия. Так как одушевленное существо состоит из материи и формы, то не тело есть энтелехия души, а душа есть энтелехия некоторого тела. Поэтому правы те, кто полагает, что душа не может существовать без тела, и не есть какое - либо тело. Ведь душа есть не тело, а нечто, принадлежащее телу, а потому она и прибывает в теле, и именно в определенного рода теле, и не так, как наши предшественники приноравливали ее к телу, не уточняя при этом, что это за тело и каково оно, тогда как мы видим, что не любая вещь воспринимается любой. Тот же вывод должен быть получен путем рассуждений. Ведь естественно, что энтелехия каждой вещи бывает только в том, что вещь есть в возможности, то есть в свойственной ей материи. Итак из сказанного видно, что душа есть некоторая энтелехия и смысл того, что обладает возможностью быть таким одушевленным существом.

(Однако, раз душа  обладает мышлением и ощущением,  она может сама по себе содержать  душу, являющейся смыслом и формой  мышления и ощущения, что приводит  к возможности существования  души в душе. Если же мышление есть тело, то оно способно содержать душу. В этом случае при условии отделимости мышления от физического тела возможно перемещение души вне физического тела и вне зависимости от него.)

Растительная душа присуща и другим, а не только растениям. Она первая и самая  общая способность души. Благодаря ей жизнь присуща всем живым существам. Ее дело - воспроизведение и питание. Действительно, самая естественная деятельность живых существ, поскольку они достигли зрелости, не изувечены и не возникают самопроизвольно - производить себе подобное, дабы по возможности быть причастным вечному и божественному. Ведь все существа стремятся к нему, и оно - цель их естественных действий. Цель же понимается двояко: ради чего и для кого. Так как живое существо не в состоянии постоянно соучаствовать в вечном и божественном (ибо не может преходящее вечно оставаться тем же и быть постоянно в едином по числу), то каждое из них причастно божественному по мере своей возможности: одно больше, другое меньше и продолжает существовать не оно само, а ему подобное, оставаясь единым не по числу, а по виду.

(Данное заключение  позволяет предположить многослойную  структуру души. Это в свою очередь свидетельствует о возможности эволюционирования души, и, следовательно, о движении.)

Растительное начало души, заключенное в питании есть способность, которая сохраняет  существо, обладающее ею таким, каково оно есть. А пища обеспечивает его  деятельность; поэтому существо, лишенное пищи, не может существовать. Мы различаем  троякое: питающееся, то, чем оно  питается, и то, что питает. То, что  питает - первая душа. Питающееся - тело, обладающее душой. То, чем тело питается - пища. Так как справедливо все назвать в соответствии с целью, цель же состоит здесь в воспроизведение себе подобного, то первой душой следует называть способность воспроизведения себе подобного. И так как то, чем питается тело двоякого рода, то необходимо, чтобы всякая пища могла перевариваться, а переваривание пищи вызывается теплом, поэтому все одушевленное обладает теплом. Так как душа отличается главным образом двумя признаками: во-первых - пространственным движением, во вторых - мышлением, способностью различения и ощущения, то может показаться, будто мышление и разумение суть своего рода ощущения. Ведь посредством того и другого душа различает и познает существующее. И древние утверждают, что разуметь и ощущать  - это одно и то же, как именно Эмпедокл сказал: мудрость у них возрастает, лишь вещи пред ними предстанут, и в другом месте: и здесь возникает мысль для познания мира у них.

Некоторым образом  душа есть все сущее. В самом деле, все сущее это либо воспринимаемое чувствами, либо постигаемое умом, знания же есть в некотором смысле то, что  познается, а ощущение это то, что  ощущается. Знание и ощущение разделяются  по предметам: знание и ощущение в  возможности относятся к предметам  в возможности, знание и ощущение в действии - к предметам в действительности. Способность ощущения и познавательная способность души в возможности  тождественны этим предметам, первая - тому что ощущается, вторая - тому, что познается. Душа необходимо должна быть либо этими предметами, либо их формами, однако самими предметами она быть не может: ведь в душе находится не камень, а форма его. Таким образом душа есть как бы рука: как рука есть орудие орудий, и ум  - форма форм, ощущение же - форма ощущаемого.

Душа животных отличается двумя способностями: способностью различения, которая осуществляется размышлением и ощущением, и способностью приводить пространственное в движение. Так что же такое то, что приводит животное в пространственное движение? Очевидно, что движет та способность души, которая называется стремлением. Для тех же, кто различает части души, поскольку они различают и разделяют ее в соответствии со способностями, этих способностей очень много: растительная, способность ощущений, мыслительная, воля, наконец, способность стремления; все они в большей мере отличаются друг от друга, чем способность желания от способности страстей. А так как бывают противоположные друг другу стремления, а это случается, когда смерть противостоит желаниям, происходит же это у тех, кто обладает чувством времени, то по виду движущее едино - это способность стремления.