Возникновение риторики в Элладе. Софисты, Сократ и Платон

3 книга «Риторики» посвящена самой  речи. Большое внимание уделяется  стилю, который «должен подходить  к предмету речи». Общие требования  к стилю - ясность, доступность, безыскусственность, мягкость, изящество, благородство.

Стиль будет обладать надлежащими качествами, как считал Аристотель, если он полон чувства, если он соответствует истинному положению вещей. Последнее бывает в том случае, когда о значительных вещах не говорится слегка и о пустяках не говорится торжественно. В противном случае стиль кажется шутовским. Стиль речи зависит от предмета изложения: о вещах похвальных следует говорить с восхищением; о вещах, возбуждающих сострадание, со смирением.

Таким образом, риторика Аристотеля затрагивает не только область ораторского искусства, она посвящена искусству убедительной речи и останавливается на способах воздействия на человека с помощью речи.

3.Цицероновский век риторики Древнего Рима

Культура Древней Греции, в том числе и достижения в области риторики, была творчески воспринята Древним Римом. Расцвет римского красноречия приходится на 1 в. н.э., когда особенно возрастает роль народного собрания и судов. Вершиной развития ораторского искусства является деятельность Цицерона.

Марк Туллий Цицерон (106-43 г. до н.э.) - крупнейший древнеримский оратор, политик, писатель. Его имя стало даже нарицательным. Из риторических сочинений Цицерона большое значение имеют прежде всего три книги: «Об ораторе», в которой автор показывает идеального, всесторонне образованного оратора-философа; «Брут, или о знаменитых ораторах» - история красноречия; «Оратор» - произведение, в котором разрабатывается вопрос о лучшем стиле и теоретически обосновывается собственный идеал. Это памятники античного гуманизма, имевшие огромное влияние на всю европейскую культуру.

Все три риторических произведения Цицерона были написаны им в годы невольного досуга, вызванного вынужденным отходом от государственных дел. Эти литературные занятия были для него продолжением политических занятий. В предисловии к трактату «О предвидении» он писал так: «Я долго раздумывал, каким способом я могу оказывать людям помощь как можно более широкую, чтобы не оставлять государство своими советами; и мне представилось, что лучше всего было бы указать моим согражданам пути к самым прекрасным наукам. Думается, что в моих уже многочисленных книгах я этого достиг...», - и затем, перечислив свои написанные к этому времени философские произведения, добавляет: «А так как Аристотель и Феофраст, мужи замечательные как высокостью мысли, так и обилием сочинений, соединяли с философией и наставления в красноречии, то, видимо, в числе остальных следует упомянуть и наши ораторские книги - а именно, три - «Об ораторе», четвертую - «Брут» и пятую - «Оратор».

Взгляды Цицерона на ораторское искусство содержат разнообразные и глубокие истины. Автор сетует на то, что красноречие среди всех наук и искусств имеет меньше всего представителей. По его мнению, подлинное красноречие - нечто такое, что дается труднее, чем это кажется. Красноречие рождается из многих знаний и умений. «В самом деле, - пишет Цицерон, - ведь здесь необходимо усвоить разнообразные познания, без которых беглость в словах бессмысленна и смешна; необходимо придать красоту своей речи, и не только отбором, но и расположением слов; и все движения души, которыми природа наделила род человеческий, необходимо изучать до тонкости, потому что все мощь и искусство красноречия в том и должны проявляться, чтобы или успокаивать, или возбуждать души слушателей. Ко всему этому должны присоединяться юмор и остроумие, образование, достойное свободного человека, быстрота и краткость как в отражении, так и нападении, проникнутое тонким изяществом и благовоспитанностью. Кроме того, необходимо знать всю историю, чтобы черпать из нее примеры; нельзя также упускать знакомство с законами и гражданскими правами. Нужно ли мне еще распространяться о самом исполнении, которое требует следить и за телодвижениями, и за жестикуляцией, и за выражением лица, и за звуками и оттенками голоса?…» Это, собственно, и есть программа подготовки оратора.

Цицерон считает, что основа ораторского искусства прежде всего - глубокое знание предмета. Если же за речью не стоит глубокое содержание, усвоенное и познанное оратором, то словесное выражение - пустая и ребяческая болтовня.

Риторика, по мнению Цицерона, это наука об ораторском искусстве. Во всех трех трактатах Цицерона постоянно звучит вопрос о взаимоотношении риторики и других наук, в частности, философии. Всякий раз он неуклонно приходит к принципу подчинения всех наук главной ораторской цели. Издавна один вопрос разделял философов и риторов: является ли риторика наукой? Философы (Сократ и Платон) утверждали, что риторика не есть наука. Риторы утверждали обратное. Цицерон предлагает компромиссное решение: риторика не есть истинная, то есть умозрительная, наука, но она представляет собой практически полезную информацию об ораторском опыте, его полную систематизацию.

Цицерон придерживается установившейся в античном мире классической схемы, согласно которой предлагалось пятичастное деление риторического процесса. В соответствии с древними традициями риторику делили на пять частей: «Изобретение мыслей», «Расположение мыслей», «Украшение мыслей», «Напоминание», и «Произнесение речи». Четвертый и пятый разделы иногда объединяли, называя их «подготовкой речи».

Такое деление дает, например, Цицерон (106-43 г. до н.э.), у которого читаем: «Все силы и способности оратора служат выполнению следующих задач: во-первых, он должен приискать содержание для своих речей; во-вторых, расположить найденное по порядку, взвесив и оценив каждый довод; в-третьих, облечь и украсить все это словами; в-четвертых, укрепить речь в памяти; в-пятых, произнести ее с достоинством и приятностью». Переводя советы Цицерона в краткие рекомендации, мы получим четкие рекомендации для оратора: 1) найти что сказать; 2) найденное расположить по порядку; 3) придать ему словесную форму; 4) утвердить все это в памяти; 5) произнести.

Кроме того, в задачу оратора входит расположить к себе слушателей, изложить сущность дела, установить спорный вопрос, подкрепить свое положение, опровергнуть мнение противника, в заключение придать блеск своим положениям и окончательно низвергнуть противника.

В чем видел Цицерон красоту речи? В ее свежести, благородстве, страстности, логичности, причем, по его мнению, «цветы слов и мыслей» должны распределяться в речи «с разбором». Словесные нагромождения, расцвеченная чрезмерно яркими красками речь не доставляют длительного удовольствия, пресыщают и раздражают слушателей.

Таким образом, Цицерон продемонстрировал глубокое проникновение в сущность ораторского искусства, создав ораторскую теорию на основе своего опыта. Блестящий теоретик, он обобщил и осмыслил взгляды теоретиков и практиков красноречия.

Цицерон имел право гордиться своим творением. Он поставил себе целью изобразить для современников и потомков идеальный облик человека-гражданина, мужа слова и дела, соединившего в себе философскую глубину знаний и практический навык действий. Это был идеал эпохи заката последней античной республики. Цицерон - оратор и политик предпочитает держаться категорий риторики и политики. Цицероновский образ оратора остался в веках самым ярким воплощением того, что мы называем античным гуманизмом.

4. Риторика Римской империи

С переходом от республики к империи латинское красноречие повторило ту же эволюцию, которую в свое время претерпело греческое красноречие с переходом от эллинских республик к эллинистическим монархиям. Значение политического красноречия упало, значение торжественного красноречия возросло. Судебное красноречие по-прежнему процветало, имена таких ораторов, как Эприй Марцелл или Аквилий Регул, пользовались громкой известностью, но это уже была только известность бойкого обвинителя или адвоката. Римское право все более складывалось в твердую систему, в речах судебных ораторов оставалось все меньше юридического содержания и все больше формального блеска. Цицероновское многословие становилось уже ненужным, на смену пространным периодам приходили короткие броские сентенции, лаконически отточенные, заостренные антитезами, сверкающие парадоксами. Все подчиняется мгновенному эффекту. Это была латинская параллель рубленому стилю греческого красноречия.

Становление нового красноречия было постепенным, современники отмечали его черты уже у крупнейшего оратора следующего за Цицероном поколения - Валерия Мессалы; а еще поколение спустя пылкий и талантливый Кассий Север окончательно утвердил новый стиль на форуме. Успех нового красноречия был огромным, его отголоски слышатся и в поэзии, и в философской, и в исторической прозе I в. н.э. Всеобщим кумиром был философ Сенека с его дробным, афористическим, блестяще сентенциозным, патетически напряженным слогом, в небольших отрывках увлекательным, но в конечном счете утомительным.

Питомником нового красноречия была риторическая школа. Латинские риторические школы, закрытые когда-то Крассом, влачившие незаметное существование при Цицероне, с первых же дней империи мгновенно расцветают, переполняются учениками, становятся центрами всей культурной жизни Рима. Падение господства сенатской олигархии повлекло стремительный переворот римской образовательной системы. Раньше молодые люди из сенаторских семей готовились к политической жизни дома и на форуме, с детства усваивая наследственные аристократические традиции ( юный Цицерон посещал дома Сцеволы и Красса); теперь, с победой монархии, в политику хлынули новые люди, возвысившиеся на императорской службе, часто даже не римляне, а италийцы или провинциалы; не имея за собой никаких родовых традиций, их сыновья не могли искать образования в сенаторских семьях и неизбежно устремлялись в риторические школы. Пользуясь богатым опытом греческих риторических школ, латинские школы быстро выработали свой тип преподавания и свою программу.

Основным видом занятий в риторической школе стали декламации - речи на вымышленные темы. Было два вида декламаций - контроверсии, речи по поводу фиктивного судебного казуса, и суазории, увещевательные речи к лицу, колеблющемуся в каком-нибудь затруднительном положении. Такие декламации были известны школе издавна; но обычно они старались держаться тематически ближе к действительности, использовали для контроверсий реальные судебные дела, а для суазорий - реальные исторические ситуации; теперь же, когда главным в красноречии стало не содержание, а форма, тематика декламаций все дальше стала уходить от действительности. Началась погоня за эффектами в ущерб правдоподобию; тираноубийцы, пираты, насильники, неслыханные герои и неслыханные злодеи стали постоянными персонажами декламаций; чтобы сделать положения как можно более замысловатыми, в контроверсии вводились несуществующие законы, в суазории - небывалые исторические события.

Эти упражнения были не совсем бесполезны: они представляли собой отличную гимнастику для ума и языка. История их оправдала, показав, что для культурной обстановки Римской империи они были приспособлены лучше всего: риторические школы с такой программой просуществовали почти без изменения до самого крушения Западной Римской империи, а местами и дольше. Современникам оправдать их было труднее: слишком бросалась в глаза противоположность между эффектным драматизмом декламационных коллизий и заурядной простотой практических дел, с которыми встречались молодые ораторы по выходе из школы. Критика риторических школ и нового красноречия стала общим местом литературы первого века империи, еще хранившей память о республиканских ораторах. Осуждение декламационной моды с большей или меньшей решительностью возникает и у ритора Сенеки Старшего, и у его сына, философа Сенеки Младшего, и у Петрония, и у поэтов-сатириков, и у анонимного автора греческого трактата «О возвышенном».

Новое красноречие, а именно, рубленые сентенции вместо развернутых периодов, школьная словесная изощренность вместо единства философской теории и политической практики, было противоположностью цицероновскому ораторскому идеалу. Любопытно, что при этом никакой сознательной борьбы против цицероновской традиции не велось: имя Цицерона в риторических школах пользовалось высочайшим уважением, речи его читались и изучались, однако чувство действительности подсказывало учителям и ученикам, что прямое следование цицероновским идеалам в новой исторической обстановке уже невозможно. Зато все противники нового красноречия, отыскивая противовес господствующему риторическому обучению естественно обращались мыслью к ораторским сочинениям Цицерона. Их мечтой было вновь вдохнуть животворный цицероновский дух в погибающее, как им казалось, латинское красноречие. Из всех попыток, которые делались в этом направлении, две известны нам лучше всего, это произведения, возникшие почти одновременно на исходе I в. н.э. - одно было написано ритором, другое - политиком. Это «Образование оратора», упомянутого выше, Квинтилиана и «Разговор об ораторах» Тацита.

Марк Фабий Квинтилиан был самым видным ритором Рима в последней четверти I в. н.э. Слава его была широка, император Веспасиан содержал его школу на государственный счет, император Домициан сделал его наставником своих предполагаемых наследников. Это было время, когда полувековое господство нового стиля в литературе уже успело утомить слух своим напряженным однообразием. Началась реставрация классического стиля «золотого века»: поэты стали копировать Вергилия, ораторы - Цицерона. Квинтилиан стал вождем этого литературного неоклассицизма. Беззаветный поклонник Цицерона, он видел в его учении залог спасения от «соблазнительной порочности» нового стиля. Для него Цицерон уже не имя, а символ красноречия: «Чем больше тебе нравится Цицерон, тем больше будь уверен в своих успехах», - говорит он ученику.

Как и все современники, Квинтилиан задавал себе вопрос, в чем причина «упадка» красноречия после Цицерона. Педагог по призванию, он отвечал на него, как педагог: причина - в несовершенном воспитании молодых ораторов. Трактат Квинтилиана «О причинах упадка красноречия», в котором он развивал эту мысль, не сохранился; но до нас дошло обширное сочинение «Образование оратора», где Квинтилиан во всеоружии своего двадцатилетнего преподавательского опыта развертывает программу идеального воспитания молодого оратора. Чтобы оратор был «достойным мужем», необходимо развивать его нравственность; чтобы оратор был «искусен в речах», необходимо развивать его вкус. Развитию нравственности должен служить весь образ жизни оратора с младенческих лет и до старости, в особенности же занятия философией; развитию вкуса должен служить весь курс его риторических занятий, систематизированный, освобожденный от излишней догматики, всецело ориентированный на лучшие классические образцы.