Гегель

Гегель — представитель классической немецкой идеалистической философии: предмет философии — всеобщее, а всеобщее есть идеальное. Первооснову всех явлений природы и общества Гегель видит в неком безличном духовном начале, которое он называет "абсолютом", "мировым разумом", "абсолютной идеей". Эта "идея" развивается через противоречия от абстрактного состояния к конкретному, означающему полноту ее самореализации. Сначала "идея" отчуждает себя в природе, потом возвращается к себе в человеческом мышлении и истории человеческого общества, проходя ступени субъективного, объективного и абсолютного духа. Абсолютный дух выступает в трех формах: искусство, религия, философия. В философии достигается абсолютное, полное тождество бытия и мышления. Это происходит в гегелевской философии, которая мыслится как завершающая всю западную историю философии. Специально религии посвящены, кроме ранних теологических работ ("Жизнь Иисуса", "Дух христианства и его судьба"), "Лекции по философии религии". 
У зрелого Гегеля в его философской системе религия занимает почетное, но все же не главное место. У религии и философии — один и тот же предмет: абсолют. Абсолют, или бог, есть все во всем, но лишь в чистом мышлении он выступает в форме, адекватной содержанию. Поэтому "абсолютное знание", "самосознание бога в человеке" есть философия, а не религия. 
Гегель рационализирует веру в бога. Религиозное переживание — необходимое, но недостаточное ее условие: любое чувство субъективно и потому случайно, а бог должен быть познан в его всеобщности. Форма же всеобщности — разум. Только в мышлении мышления, "чистом мышлении" бог облекается в совершенно адекватную ему форму абсолютного духа. В искусстве — низшей из трех форм "абсолютного духа" — идеальное, абсолютное единство субстанции и субъекта просвечивает сквозь материю в форме созерцания; религия это единство "представляется" в лице потусторонней личности, которая есть одновременно бог (т.е. мышление мышления) и человек (т.е. чувственное наличное бытие); и только в философии, абсолютном знании, это единство познается как полное тождество субъективного (человеческого) и абсолютного (божественного) духа.

Религия — не просто теория. Ее практической конкретностью является культ. Назначение культа заключается в том, — писал  Гегель, — чтобы "я слился с богом в себе самом, знал бы себя в боге как в своей истине и бога в себе". Государство для Гегеля — это "являющийся" бог. В сознательном подчинении государству и религии Гегель видит воплощение свободы. 
В отличие от просветителей, считавших религию обманом, Гегель видел в ней путь постижения истины. Это путь на простой и не легкий. История религиозных верований, по Гегелю, есть единый, закономерный процесс. Процесс рождения и гибели богов, в ходе которого бог все больше очеловечивается, приближается к человеку, а в итоге — бог и человек должны слиться воедино. В христианстве, которое Гегель считает абсолютной и бесконечной религией, и происходит наконец примирение бога и человека, религия достигает самосознания. 
Истинная религия, как ее понимает Гегель, несет человеку не покорность и смирение, а свободу; свобода не подавляет разум, она на нем основывается. В сущности, бог Гегеля — это саморазвивающийся мир, в котором главное место занимает деятельность человека, благодаря которой все разумное становится действительным.

Г.В.Ф.Гегель, исходя из анализа  его Философии религии – последовательный антитеист. Весь так сказать «религиозный» характер философии Гегеля, в том числе его философии религии, направлен на очищение и защиту Учения Иисуса*, но против Церкви.  
Его систему можно в известном смысле охарактеризовать как синтез греческой философии и христианского субъективизма (Кронер). 
Абсолют, по Гегелю, должен мыслиться не только как субстанция (Спиноза), но и как субъект (Фихте, Шеллинг). Гегелевскую систему можно считать пределом философии Нового времени. 
По Гегелю, философия имеет тот же предмет, что и религия, - абсолют. Абсолют – Бог – есть всё во всём, но лишь в чистом мышлении он выступает в своей адекватной форме. «Абсолютное знание», то естьфилософия, нашедшая своё завершение в системе Гегеля, является поэтому «самосознанием Бога» в человеке; но сущность Бога – т.к. он является духом – есть не что иное, как именно такое самосознание, мышление мышления, по Гегелю. 
Система Гегеля состоит из трёх частей: логики (онтологии), рассматривающей бытие Бога до сотворения мира; натурфилософии, имеющей содержанием отчуждение Бога в материальном мире, ифилософии духа, изображающей возвращение Бога из своего творения к самому себе (к мышлению самого себя) в человеческом духе. В конце снова оказывается логика – на этот раз, однако, совершаемая Богом в человеке, но не отличающаяся тем не менее по содержанию от первой.  
Развитие совершается благодаря тому, что чисто внутреннее содержание божественного мышления облекается в совершенно неадекватную ему форму материальной природы и, таким образом, создаёт непримиримое противоречие. Принцип диалектического развития – это движение, являющееся результатом противоречия. Уже в природе имеет место постепенное «погружение - в - себя» внешнего, но подлинное «возвращение» духа из его «инобытия» (т.е. природы) совершается только в человеке. Человек, существующий сначала только в сфере природно-душевного (антропология), на ступени «являющегося сознания» (феноменология) отрывается от своего непосредственного наличного бытия и становится в противоположность к нему, пока он как духовная сущность (субъективный дух) не познает свою собственную духовную субстанцию как идентичную со своим осознанным (мыслящим и волящим) содержанием. Такую же эволюцию совершают образования «объективного духа», т.е. формы, созданные человеческим обществом (право, мораль, нравственность). Здесь, так же как и везде, третья ступень является синтезом обеих первых правил, относящихся друг к другу как антитезы. В конкретной нравственности (семье, обществе и государстве) решающим моментом является единство правового содержания и морального убеждения. Это единство достигает в государстве своей высшей формы, ибо Бог есть единство субъективности и объективности (субъекта и субстанции).  
Над образованиями объективного духа стоят три формы «абсолютного духа», т.е. созерцание, представление и знание абсолютного тождества субстанции и субъекта. В искусстве это единство только «созерцается», идеальное (идейное) просвечивает сквозь материю, в религии это единство «представляется» в лице потусторонней личности, которая есть одновременно Бог (т.е. мышление мышления) и человек (т.е. чувственное наличное бытие): только в абсолютном знании это единство познаётся как полное тождество субъективного (божественного) духа, только здесь достигается цель – возвышение конечной сущности к бесконечному. Это единение с божественным Разумом – Логосом есть мистическая цель гегелевской философии.  
Общая мировая история рассматривается Гегелем как процесс развёртывания мирового духа в акте самопознания и вместе с тем как «прогресс в сознании свободы». Свобода, однако, состоит в том, что человек познаёт своё тождество в сущности с абсолютом и отождествляет себя с образованиями объективного духа и его волением (государством и правом), созданными в конечном счёте тем же абсолютом [7, с.90-91]. 
Бог Гегеля – это Разум (собственно как и для Аристотеля).  
Разум Гегеля есть Логос, а Логос, в его диалектической системе, – есть понятие. «Понятие» же Гегеля тождественно эйдосу Платона. Также разум у Гегеля – «высшее соединение сознания и самосознания», которое и является содержанием идеального, которое есть самое Жизнь. 
«Вера есть познание духа посредством духа, и лишь равные по духу могут познать и понять друг друга»  
Смыслом же земной жизни человека является, по Гегелю, реализация промысла Божьего, заключающегося в служении разуму и добродетели [6,с. 66]. Ибо Воля Бога, утверждает Гегель, открыта людям в законе Его разума [6,с. 39]. Что есть «разум» в системе Гегеля: это «Я», т.е. сущность или дух человека. «Я» - это разум (или логос души человека. – Н.Ш.), чьи законы ни от чего более не зависят, чей критерий суда не подвластен никаким авторитетам земным или небесным» [6, с.40]. (Типично масонское, эзотерическое, свободомыслие!)  
«Чистый, не знающий пределов разум, есть само Божество» [6,с.29], - утверждение Гегеля, открывающее собой «Жизнь Иисуса» и высказываемое на правах бесспорной аксиомы, имеет отдалённые предпосылки в ортодоксальной христианской традиции. Так, уже в прологе Евангелия от Иоанна греческий термин «логос» («слово», «высказывание», «смысл», «мировой смысл», «мировой разум») применён к Богу, воплотившемуся в Христе. Утверждение, что Бог не просто обладает разумом, но сам есть разум, что его разум тождествен его сущности, встречается у схоластов, в том числе у Фомы Аквинского (Summa contra gentiles I, 45). Однако гегелевское отождествление Бога с чистым и беспредельным разумом выходит далеко за пределы подобных представлений и оказывается возможным только в русле идеологии Просвещения – с господствующей масонской религиозной философией и идеологией в Европе 17-18вв. Оно имплицирует, в частности, отказ от представления о чуде как противоразумное, ибо Бог, который есть разум, не действует вопреки себе. Такого Бога может адекватным образом постичь не позитивная религия с её культом и догмами, но «религия в пределах одного только разума» (заглавие работы И.Канта, без которого философия Гегеля не могла бы состояться! изданной двумя годами раньше написания «Жизни Иисуса»). Проповедником религии такого рода Гегель и делает Иисуса в своем масонском апокрифе «Жизнь Иисуса». «Жизнь Иисуса» - вольная интерпретация 25-ти летним Гегелем Евангелий, точнее, синтез его мистических прозрений.  
 
«Судьба Иисуса заключалась в том, чтобы страдать от судьбы своего народа….» [6, с.134-135], ибо Иисус противопоставил себя всему духу и укладу жизни иудеев. Встал противу ВСЕХ, утверждая культ Истины Единой. Главная идейная фабула произведения мыслителя заключалась в конфликте-антагонизме старого и нового сознания: книжников-фарисеев и Иисуса. В споре между мнениями и авторитетами, в коллизии между стереотипами массового сознания иудеев и истиной «утвердившегося в своих правах разума»[6, c, 53], одним словом, между буквой-догмой и живым творческим ДУХОМ Учения. 
Гегель выдвигает все логические основания того, что учение Иисуса есть учение РАЗУМА, но не учение слепой или механически-условной веры, в её ортодоксально-номенклатурно-церковном варианте. 

ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ  ГЕГЕЛЯ

 «Жизнь Иисуса» была написана  летом 1795 г. 

Первое впечатление от «Жизни Иисуса»  — перед читателем всего-навсего краткий компендий Нового завета. Но за внешней незатейливостью, за евангельскими притчами (излагаемыми, кстати, весьма вольно), за необычным для Гегеля изяществом языка скрывается четкая философская позиция, весьма важная для творческой эволюции мыслителя. В «Евангелии от Гегеля» нет ни слова о благовещении, непорочном зачатии, чудесах, воскресении из мертвых. Христос Гегеля — моралист, апеллирующий к разуму человека . Это тоже характерный момент: молодой богослов еще год назад превозносил чувство, теперь на первом месте разум. «Чистый, не знающий пределов разум есть само божество. В соответствии с разумом упорядочен план мироздания; разум раскрывает перед человеком его назначение, непреложную цель жизни; он часто меркнул, но никогда полностью не угасал, даже во мраке всегда сохранялось слабое его мерцание». Так начинается рассказ Гегеля о жизни Иисуса.

Гегелевский Христос  — глашатай - кантовской этики. В  его уста автор вкладывает даже нечто  вроде категорического императива: «То, что вы хотели бы видеть общим законом для всех людей и в том числе и для вас, тем руководствуйтесь в своем поведении» (т. 1, стр. 47). Такова формула нравственности, а нравственность — единственный масштаб богоугодности. С каждого спросится по его делам. Превыше всего человек. Люби каждого человека, как самого себя. «Человек больше, чем храм, человек освящает действие или лишает его святости... Суббота установлена для человека, а не человек создан для субботнего праздника» (т. 1, стр. 50). Между человеком и богом нет опосредующих звеньев. Промысел божий «не ограничен каким-либо одним народом или одной верой, но охватывает с одинаковой любовью весь род человеческий» (т. 1, стр. 85).

Основная работа, возникшая  во Франкфурте, — неоконченная рукопись, получившая впоследствии название «Дух христианства и его судьба». Главный персонаж — по-прежнему Иисус. Но здесь он уже не глашатай кантовской этики, а ее оппонент. В одной из новейших работ о раннем творчестве Гегеля читаем по этому поводу: «Молодой Гегель превращает Иисуса поочередно в просветителя, кантианца, романтика, религиозного гения. Во всех этих попытках истолкования дистанция Иисуса от его иудейского окружения столь велика, что он, так оказать, выпадает из хода мировой истории. Но в этом не отдает себе достаточного отчета ни молодой, ни, судя по всему, зрелый Гегель. Здесь перед нами удивительный феномен; философ, стремившийся повсюду следовать принципу историзма, в данном случае оказывается вынужденным мыслить антиисторически» 10. Гегель, обращаясь к Христу и христианству, выступает не как богослов, не как историк, а как философ, решающий свои общемировоззренческие задачи.

Разные ипостаси Христа у Гегеля означают смену позиций, эволюцию убеждений. В «Народной религии» Христос—носитель «позитивности», в «Жизни Иисуса»— ее антипод. В «Позитивности христианства» Гегель возвращается к первоначальной точке зрения, в работе «Дух христианства» снова от нее отказывается. Теперь носителем «позитивности» становится иудейская религия. Законы Моисея несли слова бога, пишет Гегель, не как истину, а Как приказ. Евреи зависели от своего бога, а то, от чего человек зависит, не может иметь форму истины. Господство и подчинение несовместимы с истиной, красотой, свободой. Христос хотел преодолеть внешний характер норм, господствовавших в дронней Иудее, восстановить человека как нечто целое, в котором органически слиты личные склонности и общественные обязанности. И далее уже не Христос спорит с Моисеем, а Гегель с Кантом.

«Моральность, по Канту, — пишет  Гегель, — есть закабаление единичного всеобщим, победа всеобщего над противостоящим ему единичным». Для Гегеля же задача состоит в том, чтобы осуществить «возвышение единичного до всеобщего, объединение — снятие этих двух противоположностей через их объединение» ". Это чрезвычайно важный момент. Перед Гегелем встает диалектическая проблема: надо найти такое неформальное всеобщее, которое органически сочеталось бы с единичным. Задача, правда, пока не выходит за пределы этики.

Курс лекций по философии религии  Гегель читал в Берлинском университете четыре раза. Первый — летом 1821 г., последний — десять лет спустя. К этому времени его взгляды уже окончательно устоялись, философская система приняла завершенную форму. Религии в ней отведено одно из почетных мест. Вместе с философией почти на равных правах она венчает грандиозное здание человеческого знания. «Почти» потому, что последнее слово все же остается за философией.

Взаимные отношения между этими  двумя, как бы мы теперь сказали, формами  общественного сознания — каверзная  проблема для Гегеля. С одной стороны, он решительно заявляет: «Религия и философия совпадают. В самом деле, и философия сама есть также богослужение, религия, ибо она по существу не что иное, как тот же отказ от субъективных домыслов и мнений в своем занятии богом. Следовательно, философия тождественна с религией» (т. 1, стр. 220). Но тождество это диалектическое, с включением момента различия. «Различие заключается в том, что философия совершает это собственным методом, отличным от метода, который обычно именуют религиозным как таковым. Их общее состоит в том, что обе они — религии, различие заключается в характере и методе этой религии. Они отличаются друг от друга методами своего постижения бога. В этом коренятся трудности, достигающие на первый взгляд таких размеров, что подчас представляется невозможным согласиться с этим отождествлением философии и религии...» (т. 1, стр. 220).

Отождествление религии с философией было чревато опасностью как для  религии, так и для философии. Вставал вопрос: кто — кого (поглотит в этом отождествлении)? Гегель старался обходить этот вопрос. После кончины философа «правое» крыло гегельянства решало вопрос в пользу религии; триада интерпретировалась как троица, а вся философия превращалась в учение о «конкретности бога». «Левые» гегельянцы, более последовательно следуя идеям учителя, рассматривали религию как принадлежащий прошлому вид сознания, «снятый» движением философской мысли.

Молодой Гегель (мы только что убедились  в этом) ставил религию выше философии. Теперь они для него фактически поменялись местами.  

А. Гулыга