Диалектические законы Гегеля

Философия

Контрольная

Тема: Диалектические законы Гегеля

СОДЕРЖАНИЕ:

Введение

Георг Вильгельм Фридрих (1770-1831), немецкий философ, создавший на объективно-идеалистической основе систематическую теорию диалектики. Ее центральное понятие — развитие — есть характеристика деятельности абсолюта (мирового духа), его сверхсовременного движения в области чистой мысли в восходящем ряду все более конкретных категорий (бытие, ничто, становление; качество, количество, мера; сущность, явление, действительность, понятие, объект, идея, завершающаяся абсолютной идеей), его перехода в отчужденное состояние инобытия — в природу, его возвращения к себе в человеке в формах психической деятельности индивида (субъективный дух), сверхиндивидуального «объективного духа» (право, мораль и «нравственность» — семья, гражданское общество, государство) и «абсолютного духа» (искусство, религия, философия как формы самосознания духа).

Основные работы: «Феноменология духа» (1807), Наука логики» (1812-1816), «Энциклопедия философских наук» (1817), «Философия права» (1821), «Лекции по эстетике» (1835-1838), «Лекции по истории философии» (1833-1836), «Философия природы» (1817), «Философия истории» (1821).

Гегель – создатель системы абсолютного идеализма и диалектической логики – метода разумного постижения мира, которое, не отвергая результаты рассудочного – обыденного и частно-научного – познания мира, выходит за их пределы, дает возможность взглянуть на мир с точки зрения вечности.

Критическое осмысление гегелевской философии во многом легло в основу богатства и разнообразия западноевропейской философской мысли. В той или иной форме идеи Г. Гегеля, как и всей западноевропейской философской классики, оказали влияние на развитие философской мысли в России.

Гегель развивает диалектическую мысль о том, что всякое начало есть неразвитый результат, а результат есть развитое начало. Мышление начинается с ощущения. Гегель заметил, что человек всегда, в любом эмпирическом размышлении инстинктивно пользуется категориями логики, применяет их бессознательно. Гегелевская абсолютная идея есть мышление, разум, логика. Но это означает, что абсолютная идея должна быть воплощением разумности, логичности, упорядоченности. И наука логики – наука об абсолютной идее – должна отличаться упорядоченностью, логической последовательностью, должна быть научной системой. Собрание разрозненных знаний не может образовать науку, наука есть только там, где налицо объединяющая знания идея.

1. Жизненный путь Гегеля

Гегель родился в семье финансового чиновника. В семь лет он поступил в штутгартскую гимназию, где проявил способности к древним языкам и истории. В 1788 году после окончания гимназии он поступил в Тюбингенский теологический институт. Здесь он подружился с Ф. Й. Шеллингом и поэтом Ф. Гельдерлином. В студенчестве Гегель восхищался Французской революцией. По преданию, в эти годы он даже посадил вместе с Шеллингом «дерево свободы». В 1793 году Гегель получает степень магистра философии. В том же году он завершает образование в институте, после чего работает домашним учителем в Берне и Франкфурте. В этот период он создает так называемые «теологические работы», опубликованные лишь в 20 веке — «Народная религия и христианство», «Жизнь Иисуса», «Позитивность христианской религии». Получив наследство, Гегель смог заняться академической карьерой. С 1801 года он становится преподавателем Йенского университета. Он сотрудничает с Шеллингом в издании «Критического философского журнала» и пишет работу «Различие между системами философии Фихте и Шеллинга», в которой поддерживает Шеллинга (потом их взгляды разошлись). В том же 1801 году он защищает диссертацию «Об орбитах планет». Гегель много работает над созданием собственной системы, пробуя самые разные подходы к ее обоснованию. В 1807 году он публикует «Феноменологию духа», первую из своих значительных работ. Ряд ярких образов «Феноменологии» (часть рукописи которой Гегель чудом спас при вторжении французских войск в Йену) — «диалектика раба и господина» как этюд о свободе, возможной только через рабство, концепция «несчастного сознания» и др., а также мощно заявленное учение об историчности духа сразу привлекли к себе внимание и обсуждаются по сей день.

Покинув Йену, Гегель (при помощи своего друга Ф. И. Нитхаммера) устраивается редактором «Бамбергской газеты» в Баварии. Несмотря на умеренный характер публикаций, газета вскоре закрывается по цензурным соображениям. С 1808 по 1816 годы Гегель — директор гимназии в Нюрнберге. В 1811 году он женится (в браке он имел несколько детей, был у него и внебрачный сын), а вскоре публикует одну из центральных своих работ — «Науку логики» (в трех книгах — 1812, 1813 и 1815 гг.).

С 1816 Гегель возвращается к университетскому преподаванию. До 1818 он работает в Гейдельберге, а с 1818 по 1831 — в Берлине. В 1817 Гегель издает первый вариант «Энциклопедии философских наук», состоящей из «Науки логики» (так называемой «Малой логики», в отличие от «Большой логики» 1812 — 1815 гг.), «Философии природы» и «Философии духа» (при жизни Гегеля «Энциклопедия» дважды переиздавалась — в 1827 и 1833 гг.). В Берлине Гегель становится «официальным философом», хотя и не во всем разделяет политику прусских властей. Он публикует «Философию права» (1820 г., на титуле — 1821), ведет активную лекционную деятельность, пишет рецензии, готовит новые издания своих работ. У него появляется множество учеников. После смерти Гегеля от холеры в 1831 году ученики издают его лекции по истории философии, философии истории, философии религии и философии искусства.

Гегель был весьма необычным человеком. С трудом, подбирая слова при разговоре на обыденные темы, он интересно рассуждал о сложнейших вещах. Размышляя, он мог часами стоять на месте, не обращая внимания на происходящее. В рассеянности он мог не заметить башмаков, оставшихся в грязи и продолжать прогулку босиком. При этом он был «душой компании» и любил женское общество. Мещанская скупость сочеталась у него с широтой души, осторожность с авантюризмом. Гегель долго шел к своей философской системе, но стартовав, сразу далеко обогнал своих учителей и преследователей. Философия Гегеля двойственна. С одной стороны, это сложнейшая и порой искусственно запутанная сеть спекулятивных дедукций, с другой — афористичные примеры и пояснения, резко отличающие стиль Гегеля от эзотеричного философствования Ф. Й. Шеллинга. Философия Гегеля, так же как и система его агрессивного соперника А. Шопенгауэра, имеет в каком-то смысле «переходный» характер, проявляющийся в сочетании приемов классической философии и новых веяний популярной и практически-ориентированной метафизики, захватившей ведущие позиции в Европе в середине 19 в. Главный пафос философии Гегеля состоит в признании логической «прозрачности» мира, вере в силу рационального начала и мировой прогресс, диалектичность бытия и истории. При этом Гегель часто избегал прямых ответов на принципиальные вопросы, что затруднило истолкование онтологического статуса важнейших понятий его философии, таких как абсолютная идея или абсолютный дух, и породило множество самых разнообразных интерпретаций структуры и смысла его системы. Определяющее воздействие на философские взгляды Гегеля оказали идеи И. Г. Фихте и Ф. Й. Шеллинга. Он испытал также серьезное влияние Ж. Ж. Руссо и И. Канта.

Гегелевская концепция объективного идеализма наложила глубокий отпечаток на последующее философское и культурное развитие. Вместе с тем она неоднократно подвергалась критике. Отметим несколько упреков, наиболее часто выдвигавшихся критиками в адрес философии Г. Гегеля. Первый из них состоит в том, что в ней присутствует значительный элемент фатализма. Фатализм возникает вследствие того, что “мировой разум”, действует, по Г. Гегелю, помимо воли и согласия людей. Люди же выступают в роли своеобразных марионеток — кукол, которые приводятся в действие невидимой для них силой — мировым разумом. Они, по сути, не ведают, что творят, и направляются к провиденциальной цели истории — свободе, сами не подозревая об этом. Так, по крайней мере, обстояло дело до того, как самой гегелевской философией был открыты законы диалектики.

Критику гегелевского фатализма можно подразделить на два направления. Первое направление критиковало гегелевский фатализм с позиций оправдания более радикального вмешательства в исторический процесс, чем это допускала гегелевская философия. Предполагалось, что такое вмешательство может быть осуществлено со стороны некой общественной силы, группы людей, политической партии и пр. Так или иначе, оно означало допустимость применения революционного насилия в тех случаях, когда это требовалось для победы сил прогресса. Г. Гегель же революции предпочитает плавные изменения. Призывая к революционной активности, философия “вмешалась бы в ход вещей, ее не касающихся”. По Г. Гегелю, все разумное должно осуществиться, но для всего наступает свое время. Прогресс в осуществлении свободы нельзя значительно ускорить, как и нельзя его значительно замедлить. Решающей силой прогрессивного хода истории является незримая деятельность «объективного разума» или, говоря более простым языком, рост общей культуры общества.

Второе направление критики гегелевского фатализма акцентировало внимание на вытекающей из него недооценке индивидуального достоинства личности. Конечно, Г. Гегель был прекрасно осведомлен о кантовском категорическом императиве, в том числе о той его формулировке, которая подчеркивает отношение к человеку как к цели, а не только как к средству.1 Однако гегелевская концепция учитывает достоинство личности лишь «в конечном итоге», а не актуально, в каждый данный момент. Только в «конце» человек, наконец, получит возможность сознательно и обдуманно распоряжаться своей судьбой, а история приобретет осмысленность и будет сознательно направляться людьми. До этого момента людям ничего более не остается, как терпеливо ждать, безропотно вынося все тяготы и несправедливости истории. Их свобода, как свобода выбора между добром и злом, не принимается Г. Гегелем во внимание. Нравственный выбор устраняется, таким образом, из истории, как якобы не имеющий для нее никакого значения.

Как было отмечено, один из мотивов Г. Гегеля состоит в стремлении смягчить жесткость противостояния человека и мира, намеченного предшествующей новоевропейской мыслью. Г. Гегель стремится понять происходящее с миром как происходящее с самим человеком и, наоборот, происходящее с человеком, как происходящее с миром. Такое понимание было во многом утрачено новоевропейской культурой в силу ориентации на научное познание.

2. Диалектика как наука логики и познания. Вклад Гегеля в разработку диалектики

Гегель подразделяет свою объективную логику, в которую он включает учение о бытии и сущности, и на субъективную логику – учение о понятии. Вся логика в его понимании, имеет объективное значение, «занимает место онтологии» - философской науки об универсальных определениях объективного мира. Гегель объясняет разделение логики тем, что все три ступени «Логики» суть учение о понятии, но в первой части понятие выступает как понятие в себе, в его относительной непосредственности, во второй части – как опосредованное предшествующим бытием для себя бытие понятие и в третьей части, которая есть единство первых двух частей, понятие выступает в развитой форме как таковое, т.е. в форме бытия в себе и для себя.

Логику следует понимать как систему чистого разума, как царство чистой мысли. Это царство есть истина, какова она без покров, в себе и для себя самой. Можно поэтому выразиться так: это содержание есть изображение бога, каков он в своей вечной сущности до сотворения природы и каково бы то ни было конечного духа.

Гегель говорит о том, что следует отбросить мнение, будто истина есть, нечто осязаемое. Подобную осязаемость вносят, например, даже ещё в платоновские идеи, имеющие бытие в мышление бога, (толкуя их так), как будто они существующие вещи, но существующие в неком другом мире или области, вне которой находится мир в действительности, обладающий отличной от этих идей субстанциональностью, реальной только благодаря этому отличию потребность в преобразовании логики чувствовалась давно. Следует сказать, что в той форме и с тем содержанием, с каким логика излагается в учебниках, она сделалась предметом презрения. Ее ещё тащат за собой больше из-за смутного чувства, что совершенно без логики не обойтись, и из-за смутного чувства, что совершенно без логики не обойтись, и из-за сохранившегося ещё привычного, традиционного представления о её важности, нежели из убеждения, что то обычное содержание и занятие теми пустыми формами ценны и полезны.2

Расширение, которое она получила в продолжение некоторого времени благодаря (добавлению) психологического, педагогического и даже физиологического материала, в дальнейшем почти все признали искажением. Большая часть этих психологических, педагогических, физиологических наблюдений, законов и правил все равно, даны ли они в логике или в какой-либо другой науке, сама по себе должна представляться очень плоской и тривиальной.

Что же касается содержания логики, то мы уже указали выше, почему оно так плоско. Его застывшие определения считаются незыблемыми и ставятся лишь во внешнее отношение друг с другом. Оттого, что в суждениях и умозаключениях оперируют главным образом количественной стороной определений и исходят из неё, всё оказывается покоящимся на внешнем различии, на голом сравнении, всё становится совершенно аналитическим способом (рассуждения) и лишенным понятия вычислением. Дедукция так называемых правил и законов, в особенности законов и правил умозаключения, немногим лучше, чем перебирание палочек разной длины для сортирования их по величине или чем детская игра, состоящая в подборе подгоняемых друг к другу частей различным образом разрезанных картинок. – Поэтому не без основания приравнивали это мышление к счету и в свою очередь счет – к этому мышлению.

Дабы эти мертвые кости логики оживотворились духом и получали, таким образом, содержимое и содержание, её методом должен быть тот, который единственно только и способен сделать ее чистой наукой. В том состоянии, в котором она находится, нет даже предчувствия научного метода. Она имеет, можно сказать, форму опытной науки. Опытные науки для того, чем они должны быть, нашли свой особый метод дефиниции и классификации своего материала, насколько это возможно.

До сих пор философия ещё не нашла своего метода. Она смотрела с завистью на системное построение математики и как, мы сказали, заимствовала у неё её метод или обходилась методом тех наук, которые представляют собой лишь смесь данного материала, исходящих из опыта положений и мыслей, или выходила из затруднения тем, что просто отбрасывала всякий метод. но раскрытие того, что единственно только и может быть истинным методом философской науки, составляет предмет самой логики, ибо метод есть осознание формы внутреннего самодвижения ее содержания.

Единственное, что нужно для научного прогресса и к совершенно простому пониманию чего следует главным образом стремиться, - это познание логического положения о том, что отрицательное равным образом и положительно или, иначе говоря, противоречащее себе не переходит в нуль, в абстрактное ничто, а по существу лишь в отрицание своего особенного содержания, или, другими словами, такое отрицание есть на отрицание всего, а отрицание определенной вещи, которая разрешает самое себя, стало быть, такое отрицание есть определенное отрицание и, следовательно, результат содержит по существу то, из чего он вытекает; это есть, собственного говоря, тавтология, ибо в противном случае он был бы чем-то непосредственным, а не результатом. Так как то, что получается в качестве результата, отрицание, есть определенное отрицание, то оно имеет некоторое содержание. Оно новое понятие, но более высокое, более богатое понятие, чем предыдущее, ибо оно обогатилось его отрицанием или противоположностью; оно, стало быть, содержит предыдущее понятие, но содержит больше, чем только его, и есть единство его и его противоположности. – Таким путем должна вообще образоваться система понятий, - и в неудержимом, чистом, ничего на принимающем в себя извне движении получить совё завершение.