Жизнь Флоренского

Содержание

I часть

Жизнь и философия П.А. Флоренского

1. Введение

 Самое прочное, неуничтожимое и постоянно самообновляющееся в мире – это то, что проработано человеческим духом, человеческой мыслью. 21 сентября 1929 года священник Павел Флоренский писал В.И. Вернадскому «о существовании в биосфере, или, быть может, на биосфере того, что можно было бы назвать пневматосферой, т.е. о существовании особой части вещества, вовлеченного в круговорот культуры или, точнее, круговорот духа». Отметим, что в богословии существует особый раздел учения о Святом Духе – пневматология, а то, о чем писал естествоиспытателю Вернадскому естествоиспытатель Флоренский, последний объяснял так: «Несводимость этого круговорота к общему круговороту жизни едва ли может подлежать сомнению. Но есть много данных, правда, еще недостаточно оформленных, намекающих на особую стойкость вещественных образований, проработанных духом, например, предметов искусства. Это заставляет подозревать существование и соответственной особой сферы вещества в космосе». К этому П.А. Флоренский, ученый, придававший большое значение опытно-конкретному изучению вещества, добавлял: «В настоящее время еще преждевременно говорить о пневматосфере как о предмете научного изучения; может быть, подобный вопрос не следовало бы и закреплять письменно. Однако невозможность личной беседы побудила меня высказать эту мысль в письме». 1 Итак, мысль о пневматосфере сохранилась именно в письме. Любые письма, как и многие другие листочки исписанной бумаги, принадлежат пневматосфере, неотделимой от человека, одухотворенными усилиями которого и определяется «особая стойкость» ее «вещественных образований».

Многие  работы священника Павла Флоренского по сути своей – личные беседы или письма, наполненные интимным внутренним светом, играющим на гранях композиции, и обращенные к читателю-другу. «Столп и утверждение Истины» 2 в подзаголовке даже имеет уточнение – «Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах». Иногда письма, доработанные П.А. Флоренским, превращались в главы его трудов. Так, например, предисловие «На Маковце» к труду «У водоразделов мысли» 3 выросло из письма к В.В. Розанову. Слово у Флоренского – символ, т.е. оно всегда еще что-то. Это «что-то» должно быть раскрыто тем, кто в той или иной степени сродственен автору по мироощущению, – отсюда обращенность к личности, к другу, а не к абстрактной публике. Флоренский и его близкие жили в «эпистолярное» время. Жанр переписки друг Флоренского В.В. Розанов назвал «золотой частью литературы». Жанр этот – один из самых древних: письма, найденные при раскопках, дают представление об ушедших цивилизациях, о личных отношениях людей, а письма апостолов, обращенные к близким людям или христианским общинам, составили часть Священного Писания. Письма субъективны по определению и хранят неискаженным конкретный и сиюминутный диалог, но они и мифологичны, понимая миф как вечно сущую реальность. Эпистолярный жанр – это сократовская беседа, сохраняющая диалектику общения. Этим письма принципиально отличаются от мемуаров, которые по сути своей есть моделированные беседы мемуариста с самим собою в прошлом или с заинтересованным собеседником в настоящем, или оправдание себя перед потомками в будущем. Вот почему эпистолярный жанр подчас более точен, чем проработанные временем мемуары, нередко претендующие на объективную переоценку прошлого.

2. Биография Флоренского

Павел Александрович Флоренский (1882–1937) –  русский религиозный философ и ученый, родился 9 января (по старому стилю) в местечке Евлах на западе нынешнего Азербайджана. По отцу его родословная уходит в русское духовенство, мать же происходила из старинного и знатного армянского рода. Флоренский очень рано обнаружил исключительные математические способности и по окончании гимназии в Тифлисе поступил на математическое отделение Московского Университета. По окончании Университета он не принял предложения остаться при Университете для занятий в области математики, а поступил в Московскую Духовную академию. В эти годы он вместе с Эрном, Свенцицким и о. Брихничевым создал «Союз христианской борьбы», стремившийся к радикальному обновлению общественного строя в духе идей Вл. Соловьева о «христианской общественности». Позже Флоренский совершенно отошел от радикального христианства.

Еще в годы студенчества его интересы охватывают философию, религию, искусство, фольклор. Он входит в круг молодых участников символического движения, завязывает дружбу с Андреем  Белым, и первыми его творческими опытами становятся статьи в символистских журналах «Новый Путь» и «Весы», где он стремится внедрять математические понятия в философскую проблематику.

В годы обучения в Духовной Академии у него возникает  замысел капитального сочинения, будущей  его книги «Столп и утверждение истины», большую часть которой он завершает к концу обучения. После окончания Академии в 1908 году он становится в ней преподавателем философских дисциплин, а в 1911 году принимает священство и в 1912 году назначается редактором академического журнала «Богословский вестник». Полный и окончательный текст его книги «Столп и утверждение истины» появляется в1924 году.

В 1918 году Духовная Академия переносит свою работу в  Москву, а затем закрывается. В 1921 году закрывается и Сергиево-Пасадский храм, где Флоренский служил священником. В годы с 1916-го по 1925 Флоренский пишет ряд религиозно-философских работ, включая «Очерки философии культа» (1918), «Иконостас» (1922), работает над своими воспоминаниями. Наряду с этим он возвращается к занятиям физикой и математикой, работая также в области техники и материаловедения. С 1921 он работает в системе Главэнерго, принимая участие в ГОЭЛРО, а в 1924 году выпускает выпускает в свет большую монографию о диэлектриках. Другое направление его деятельности в этот период – искусствоведение и музейная работа. Одновременно Флоренский работает в Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой Лавры, являясь её ученым секретарем, и пишет ряд работ по древнерусскому искусству.

Во второй половине двадцатых годов круг занятий Флоренского вынужденно ограничивается техническими вопросами. Летом 1928 г. его ссылают в Нижний Новгород, но в том же году, по хлопотам Е.П. Пешковой, возвращвют из ссылки. В начале тридцатых годов против него развязывается кампания в советской прессе со статьями погромного и доносительского характера. 26 февраля 1933 г. последовал арест и через 5 месяцев, 26 июля, – осуждение на 10 лет заключения. С 1934 г. Флоренский содержался в Соловецком лагере. 25 ноября 1937 г. особой тройкой УНКВД Ленинградской области он был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян 8 декабря 1937 г.

3. Этапы творчества Флоренского

В творчестве П.А. Флоренского обычно выделяют два этапа, которые завершились основополагающими трудами по теодицее и антроподицее.

Теодицея, что  в несколько упрощенном переводе значит оправдание, объяснение, обоснование  существования Бога, – это книга  «Столп и утверждение истины», единственный большой труд по философии, изданный при жизни, написанный, когда ее автору было менее тридцати лет. Книга сыграла большую роль в воцерковлении интеллигенции как серебряного, так и нашего, «железного» века. Ее читали и знали, когда чтение религиозной литературы было небезопасно. Флоренский был символом ученого-священника, погибшего в лагерях. Теперь забывается, что святоотеческую и вообще церковную литературу иметь было опасно. Даже в конце 80-х годов за Библию, обнаруженную таможенниками, человек становился по меньшей мере «невыездным». Имена церковных деятелей вообще, а имена религиозных философов особенно, вычеркивались и буквально, и фигурально, как вымарывались имена неугодных «министерству правды» Оруэлла.

Другой труд П.А. Флоренского – антроподицея, оправдание человека – создан зрелым сорокалетним мыслителем без надежды на издание. Он включает несколько томов, рукописи которых втайне сохранила его семья. Сейчас они изданы усилиями его внуков, и многие из них, особенно «Иконостас» 4 и «Имена», 5 вошли в нашу культуру. Священник Павел Флоренский продолжал свой посмертный крестный путь.

Однако в творчестве П.А. Флоренского, как и в его жизни, уместно выделить еще два этапа, которым соответствуют завершенные и совершенные литературные и философские произведения. Это его переписка начала и завершения жизненного и творческого пути.

Письма к семье  из лагерей 1933–1937 гг. – труд последнего этапа творчества заключенного П.А. Флоренского. В них он передает накопленное знание своим детям, а через них всем людям, поэтому главное направление их мысли – род как носитель вечности во времени и семья как главная единица человеческого общества. Средоточием переживаний становится единство рода, семьи и личности, личности оформленной, неповторимой, но в то же время тысячами нитей связанной со своим родом, а через него – с Вечностью, ибо «прошлое не прошло». Род в свою очередь обретает в семье равновесие оформленных личностей, неслиянных и нераздельных, в семье происходит передача опыта рода от родителей к детям, дабы те «не выпали из пазов времени». По аналогии с предыдущими трудами письма из тюрем и лагерей можно назвать генодицеей, оправданием рода, семьи.

Существует  еще одно, не менее совершенное  произведение – юношеская переписка  Флоренского с близкими, письма времени  учебы в тифлисской гимназии, а также периода его учебы в Московском университете и Московской Духовной академии. В переписке 1897–1906 гг. отразилось формирование личности Флоренского, то, как он отделяет себя от семьи, от окружения, как он ставит жизненные задачи. Уместно назвать этот этап оправданием себя, оправданием личности – эгодицеей. Своим философствованием, единством своей творческой биографии – теодицея, антроподицея, генодицея, эгодицея – священник Павел Флоренский охватил три обычно непересекающихся мира: горний – надмирный, пневматосферный – человеческий, и личностно-родовой – семейный. Каждый со своими объектами, их особой иерархией, специфической аксиоматикой.

4. Философия культуры П.А. Флоренского

Павел Александрович Флоренский – одна из самых выдающихся и загадочных личностей «Серебряного века». «Русский Леонардо да Винчи», «Ломоносов ХХ века» – характеристики одной стороны. «Мистификатор», «стилизатор» (показательно заглавие бердяевской рецензии на «Столп и утверждение Истины» – «Стилизованное православие») – констатируют оппоненты. Другие же, напротив, подчеркивают филигранный анализ исторических реалий – в работах по античной философии или древнерусской иконописи, например. Нет единодушия и в оценке религиозной стороны наследия отца Павла – одних отталкивает непрописанность христологии (С.С. Хоружий говорит даже о своеобразном «монофизитстве» Флоренского), поклонники же утверждают ортодоксальный характер его работ (сам Павел Александрович, как известно, предпочитал скорее подчеркивать собственный традиционализм, чем новаторство).

Флоренский, несомненно, бросал своеобразный вызов  интеллигентским стереотипам, стремясь вернуться на стезю предков. По отцовской  линии последние принадлежали к  православному духовенству (вспомним, кстати, что предки В.В. Розанова и Вяч. Иванова также были представителями «левитских» родов»), мать же происходила из знатной армянской семьи (ее родоначальники правили Карабахом). Принимая священство, Павел Александрович осуществлял синтез церковности и светской культуры не в теории только, но и на практике.

В «Автореферате» для словаря «Гранат» отец Павел  следующим образом характеризовал задачи и метод своего философствования: «Свою жизненную задачу Ф[лоренский] понимает как проложение путей к  будущему цельному мировоззрению. В  этом смысле он может быть назван философом. Но в противоположность установившимся в новое время приемам и задачам философского мышления, он отталкивается от отвлеченных построений и от исчерпывающей, по схемам, полноты проблем. В этом смысле его следует скорее считать исследователем. Широкие перспективы у него всегда связаны с конкретными и вплотную поставленными обследованиями отдельных, иногда весьма специальных, вопросов» [1].

Каждое  явление («феномен») содержит в себе самом, в своей чувственной форме  бытие умопостигаемое («ноуменальное»). Флоренский отвергает отвлеченные сущности, ибо духовный предмет всегда выражен в чувственном, дан зримо и пластично. «Полная представленность мира как целого в единичном, индивидуальном и как бы частном (в символе) – так может быть определена конкретность метафизики по П. Флоренскому» [2]. В этой связи надо рассматривать замысел «Словаря символов», начатый Павлом Александровичем, но не законченный (была написана статья «Точка»).