Контрольная работа по "Философии"

Центральная тема произведений Шпенглера — это  история. Но сама история конкретизируется для него в понятии культуры. Поэтому  Шпенглера в еще большей степени, чем Ницше, можно назвать философом культуры. В своих произведениях он затрагивает множество философских, а также социально-политических и социологических проблем; все они так или иначе связаны с его пониманием культуры.

 Теоретический уровень сочинений Шпенглера весьма невысок, ибо автор «Заката Европы» принципиально антинаучен и антитеоретичен. Он исключает саму возможность научного рассмотрения тех вопросов, о которых он пишет. Мистическая интуиция, прозрение ясновидца — вот применяемые им средства для создания своей философии истории. Но как раз в этом дилетантизме и антинаучности большая доля успеха Шпенглера. Он очень легко пускается на самые рискованные сопоставления, делает умопомрачительные выводы, швыряется самыми удивительными парадоксами— и все это в полном сознании своей исключительности и оригинальности. Немалую роль в росте популярности Шпенглера сыграл его незаурядный литературный талант и то впечатление необыкновенной, подавляющей эрудиции, которое производит «Закат Европы». Исторические события всех эпох, философские теории Греции и Китая, математические принципы Евдокса и Гаусса, этнографические сведения о народе майя, произведения литературы чуть ли не на всех языках мира, пещерная живопись неандертальцев и картины мастеров фламандской школы, архитектура Древнего Египта и фуги Баха и бесконечное множество других культурных явлений привлекаются Шпенглером для иллюстрации и подтверждения своих утверждений.

Но если отнестись  критически к тому, что говорит  Шпенглер, то окажется, что наряду со многими весьма интересными замечаниями в его сочинении полно противоречий и фактических ошибок, а большая часть его выводов не выдерживает критики.

В начале своей  книги Шпенглер утверждает, что никому еще не приходила в голову мысль совершить подобный переворот в понимании истории. Затем он называет свое учение коперниканским, противопоставляя его всем прошлым историческим концепциям. Шпенглер порицает многих философов и историков, но почти ни на кого не ссылается как на своего предшественника. Исключение составляют, пожалуй, только Гете и Ницше, которым Шпенглер, по его словам, был обязан многими своими идеями.

Шпенглер заимствовал  и использовал взгляды многих философов и историков. У Гегеля он взял некоторые идеи о государстве, а из философии истории — представление о духе народа, воплощающемся в его культуре. У Ницше он заимствовал идею воли к власти и мысль о декадансе современной культуры, идею вечного возвращения и многие другие. У неокантианцев и Дильтея он перенял противопоставление наук о природе наукам о культуре. У Бергсона он воспринял интуитивизм, как единственный подлинный способ познания действительности, противопоставление интеллекта инстинкту, мертвой природы — жизни. В целом же его иррационализм восходит еще к Шопенгауэру. Исторические воззрения Шпенглера, в значительной мере заимствованы у немецкого историка Ранке, а вся его теоретическая концепция в своих основных чертах предвосхищена русским публицистом, представителем позднего славянофильства, Н. Я. Данилевским. Еще в 1871 г. Данилевский выпустил книгу «Россия и Европа», в которой развил теорию культурно-исторических типов и использовал ее для защиты самодержавия и пропаганды великорусского национализма и исторической миссии славянства. Но, при работе над первым томом своего труда Шпенглер, по-видимому, не знал о книге Данилевского, которая в немецком переводе появилась только в 1920 г.

Каковы гносеологические установки Шпенглера, на которых  он строит свою историософскую концепцию? Это прежде всего крайний субъективизм и релятивизм, воинствующий антиинтеллектуализм. Как и для всей философии жизни, исходным понятием для Шпенглера выступает «жизнь». В отличие от Дильтея она отнюдь не сводится к духовной жизни, но включает, как и у Бергсона, сильнейшую биологическую, и даже виталистическую тенденцию. Шпенглер принимает некое творческое жизненное начало, сходное с жизненным порывом Бергсона, но без присущего тому религиозного оттенка. В этом начале он видит наиболее глубокую основу и исток всей культурной жизни человечества. В то же время Шпенглер резко разграничивает природу и историю и науки о природе противопоставляет наукам о духе. Однако он утверждает, что природа и история в одном отношении не отличаются друг от друга: природа и история свою действительность получают только в сознании, в переживании субъекта. Сами они лишены самостоятельной реальности и существуют только в духе.

«...Следует иметь  в виду, — пишет Шпенглер, что  как история, так и природа... предполагают дух, через который и в котором  они становятся действительностью. Без субъекта невозможен и объект. Независимо от всяких теорий, которым философы придали тысячу разных формулировок, твердо установлено, что земля и солнце, природа, пространство, вселенная — все это личные переживания, причем их существование в определенном виде зависит от человеческого сознания. Но то же самое справедливо и по отношению к исторической картине мира...».

Свое собственное  видение истории Шпенглер определяет через критику классического историзма, представляющего исторический процесс как прогрессивное развитие человеческого общества во всемирном масштабе. Традиционная периодизация исторического прогресса ("Древний мир - Средние века - Новое время") не имеет, по Шпенглеру, никакого значения для неевропейских обществ; концепция "всемирной истории" определяется им как "птолемеева система истории", основанная на европоцентризме в понимании иных культур. Нивелирующее единство всемирно-исторического процесса Шпенглер предлагает заменить более богатой содержанием картиной - историей как возникновением, расцветом и гибелью многочисленных самобытных и неповторимых культур. Культуры, по Шпенглеру, как "живые существа высшего порядка" - вырастают из единой безначальной стихии жизни; жизненным началом любой культуры является ее "душа", стремящаяся осуществиться, обрести свое внешнее выражение в формах культуры, создать свой мир. По мере того, как душа исчерпывает свои внутренние возможности, культура мертвеет. К числу "великих культур", вполне реализовавших свои потенции, Шпенглер относит китайскую, вавилонскую, египетскую, индийскую, античную, византийско-арабскую, западную, культуру майя, а также "пробуждающуюся" русско-сибирскую. Уникальность каждой культуры обеспечивается своеобразием ее души: в основе античной культуры лежит "аполлоновская" душа, арабской - "магическая", западной - "фаустовская". Культуры, по мнению Шпенглера, возникают «с возвышенной бесцельностью, подобно цветам в поле», и столь же бесцельно уходят со сцены («…лишь живые культуры умирают»), не оставляя после себя ничего. «Никто, — говорит Шпенглер,— не будет ожидать от тысячелетнего дуба, что именно теперь должно начаться его подлинное развитие. Никто не ожидает от гусеницы, с каждым днем растущей на его глазах, что этот рост может продолжиться еще несколько лет. Каждый в этом случае в полной уверенности чувствует определенную границу, и это чувство является ничем иным, как чувством органической формы. Но по отношению к высшему человечеству в смысле будущего царит безграничный тривиальный оптимизм... Здесь находится место для безграничных возможностей, но никогда для естественного конца».

Морфология  культуры Шпенглера сообщила западному  миру, что он неудержимо клонится к  закату: по убеждению Шпенглера, рационалистическая цивилизация означает деградацию высших духовных ценностей культуры, обреченной на гибель. Великие культуры прошлого, по мысли Шпенглера, как бы демонстрируют Западу его собственную судьбу, его ближайшее историческое будущее. "Закат Европы" Шпенглера - одно из первых произведений, открывающих тему кризиса культуры, имеющую фундаментальное значение для современного западного самосознания.

Умирание всякой культуры, будь то египетской или «фаустовской» (то есть западной культуры 12-18 вв), характеризуется переходом от культуры к цивилизации. Умирая, культура (живой организм) становится цивилизацией (мертвым механизмом). для которой свойственны иррелигиозность, направленность энергии вовне, техницизм, урбанизация и империализм. Отсюда ключевое в его концепции противопоставление на «становящееся» (культура) и «ставшее» (цивилизация). Европа в настоящее время переживает, по Шпенглеру, этап такого перерождения.

Так, культура Древней  Греции находит своё завершение в  цивилизации Древнего Рима. Западно-европейская  культура, как неповторимый и ограниченный во времени феномен, зарождается в 9 веке, переживает свой расцвет в 15-18 вв. и с 19 века, с наступлением периода цивилизации, начинает «закатываться»; конец западной цивилизации (с 2000 г.), по Шпенглеру, проделавшему большую работу по сбору фактического материала о различных мировых культурах, сопоставим (или «одновременен») с 1-2 вв. в Древнем Риме или 11-13 вв. в Китае.

Последовательно проводимый Шпенглером тезис об уникальности культур, их сменяемости (не преемственности) вел к признанию их ценностной эквивалентности: все они равны по своему историческому значению и должны сопоставляться вне всяких оценочных категорий.

Сравнительный анализ культур, как считает Шпенглер, обнаруживает единство их судьбы: каждая культура проходит одну и ту же последовательность фаз развития, и основные черты каждой фазы тождественны во всех культурах; все культуры сходны по длительности существования (около 1000 лет) и темпам своего развития; исторические события, относящиеся к одной культуре, имеют соответствия во всех других.

Каждая культура, исчерпывая свои внутренние творческие возможности, мертвеет и переходит в фазу цивилизации («цивилизация», по Шпенглеру, есть кризисный исход, завершение любой культуры), для которой свойственны атеизм и материализм, агрессивная экспансия вовне, радикальный революционизм, сциентизм и техницизм, а также урбанизация («в мировом городе нет народа, а есть масса» («Закат Европы»).

В качестве фундамента исторического метода Шпенглера  выступал концепт «смысла чисел», ещё более дистанцирующий друг от друга природу и историю. По мысли Шпенглера, духовная жизнь человека, наделённого «бодрствующим сознанием», разворачивается во времени и в определенном направлении. Как результат, в сознании индивида конституируется присущая только ему, его личная картина мира: либо образно-символическая, либо рационально-понятийная. Посредством типа математического числа или слова фиксируется образное мирочувствование уже ставшего, осуществленного — «природа», согласно Шпенглеру, «исчислима». История же как динамичное осуществление возможной культуры сопряжена с хронологическими величинами и чужда однозначным расчетам.

В одной из наиболее значительных работ "Человек и  техника" (1932) Шпенглер отходит от своего противопоставления культуры и  цивилизации: Запад, по его мнению, не только не находится в упадке, но и переживает триумф научных открытий, порожденный техническим гением Европы. Техника становится важнейшим выражением "фаустовского человека".

Многие идеи Шпенглера были с одобрением восприняты нацистской идеологией, но когда он отклонил предложение о сотрудничестве с властью, его имя запрещено было упоминать в печати.

 

Т. Г. Румянцева. Шпенглер // История философии: Энциклопедия. — Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом. 2002. — 1376 с.

 

 

Хотя книги  Шпенглера время от времени переиздавались и о нем писались книги и статьи, отношение к нему было, в основном, либо безразличным, либо отрицательным. С настойчиво проводимой им идеей неизбежной гибели западного мира теоретические представители этого мира согласиться, конечно, не могли.

Что касается идеи цикличности культур, то она отнюдь не умерла. Наоборот, она получила своего защитника в лице английского  историка Арнольда Тойнби (1889—1975). Его  многотомная работа «Изучение истории», («The Study of History») излагает сходную концепцию, основанную на большом и хорошо систематизированном эмпирическом материале. Правда, между концепциями Шпенглера и Тойнби имеются существенные различия. Тойнби не пользуется такими мистическими понятиями, как судьба и душа. Он не принимает идею замкнутости культур и показывает их реальное взаимодействие. И наконец, Тойнби не считает западное общество обреченным на гибель. Работа Тойнби оживленно обсуждалась во всем мире, а ее автор приобрел огромную известность и влияние.

С течением времени  интерес к самому Шпенглеру начал возрождаться. Сыграли здесь роль несколько обстоятельств. Во-первых, его идея единства каждой культуры, развивающей свою собственную символику, служащую для восприятия окружающего мира и для оформления отношений между людьми, получила широчайшее распространение. Сама же идея культурной символики, по-видимому, послужила толчком для создания бывшим неокантианцем Э. Кассирером своей «Философии символических форм», в которой все культурные явления — религия, искусство— рассматриваются как некоторые символические системы.

Во-вторых, получила распространение идея о том, что  наука не занимает никакого привилегированного места в системе культур. Во второй половине 20 века наука стала рассматриваться прежде всего в социологическом плане, как некоторый культурный фактор, равноправный с другими явлениями культуры и не обладающий никакими особыми преимуществами в отношении приобретения истинного знания о мире.

В-третьих, мысль  Шпенглера о том, что наука  включает совершенно ненаучные элементы и покоится на них, неожиданно получила горячую поддержку со стороны представителей исторической школы в философии науки, таких, как М. Полани, П. Фейерабенд и др. Кроме того, специалисты считают, что, несмотря на некоторые фактические ошибки и натяжки, он дал все же интересный и содержательный анализ, по меньшей мере, античной культуры. Так, М. Бахтин говорит, что «Шпенглер в своем великолепном анализе античной культуры сумел раскрыть в ней новые смысловые глубины; правда, кое-что он примышлял к ней, чтобы придать ей большую закругленность и законченность, но все же и он участвовал в великом деле освобождения античности из плена времени».

И, наконец, Шпенглер был предшественником и зачинателем  философии техники, которая в  настоящее время образует целое направление в философско-социологической мысли.

 

Зотов А. Ф., Мельвиль Ю. К-

3-88 Буржуазная философия середины XIX — начала XX века: Учеб. пособие для филос. фак. унтов.—М.: Высш. шк„ 1988. —520 с.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Проблема единства истории и понятие «осевого времени» у К. Ясперса

 

Карл Теодор Ясперс (1883 - 1969) — немецкий философ, психолог и психиатр, один из главных  представителей экзистенциализма.

Ясперс родился 23 февраля 1883 в Ольденбурге (Германия), изучал право в Гейдельбергском  и Мюнхенском университетах, медицину в Берлинском, Гёттингенском и Гейдельбергском университетах. В 1909 получил право заниматься медицинской практикой, в 1909-1915 работал ассистентом врача в университетской психиатрической клинике, в 1916 был назначен ассистентом по психологии, в 1920 ассистентом по философии, а в 1921 профессором философии Гейдельбергского университета. В 1937 Ясперс был отстранен от преподавательской деятельности из-за еврейского происхождения жены. В 1938 была запрещена публикация трудов философа. Ясперс остался в Гейдельберге и много времени посвятил изучению Библии. После войны был восстановлен в должности, открыто высказывал в университете свои взгляды по таким вопросам, как вина немцев и угроза ядерной войны. Известны радиовыступления по проблемам политики, а также на философские темы. В послевоенное время Ясперс становится одним из духовных лидеров Германии. Он пытался провести идею денацификации университетов. В 1949 стал профессором философии Базельского университета (Швейцария), в 1961 отказался от преподавания и посвятил себя науке и публицистике. Умер Ясперс в Базеле 26 февраля 1969. Основными трудами Карла Ясперса являются: «Психология мировоззрений» (Psychologie der Weltanschauungen, 1919); «Духовная ситуация эпохи» (1931); «Философия» (Philosophie, 3 Bd., 1932); «Экзистенциальная философия» (1938); «Проблема немецкой вины» (Die Schuldfrage. Ein Beitrag zur deutschen Frage, 1946); «Об истине» (Von der Wahrheit, 1947); «Философская вера» (1948); «Истоки истории и её цель» (1949); «Великие философы» (Die grossen Philosophen, Bd. 1, 1957); «Философия и мир» (1958); «Атомная бомба и будущее человечестваЗ» (Die Atombombe und die Zukunft des Menschen, 1958); «Философская вера и откровение» (Der philosopische Glaube angesichts der Offenbarung, 1962); «Шифры трансценденции» (Chiffren der Transzendenz, 1970).