Контрольная работа по "Философии"

Конвенционалистическая (от лат. соглашение) концепция (А. Пуакаре, Т. Кун, П. Фейерабенд и др.) рассматривает истину как результат соглашения научных авторитетов, отдающих предпочтение одной гипотезе в ущерб другой.

Прагматическая концепция (Ч. Пирс, У. Джеймс, Дж. Дьюн и др.) переводят проблемы истины из компетенции науки в сферу обыденно-практического мышления. Истина здесь - все то знание (даже заведомо ложное), которое, придавая уверенность, обеспечивает успех и практическую эффективность человеческих действий.

Феноменологическая концепция (Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр и др.) также индивидуализирует истину, говоря о ней как о факте сознания, всегда конкретно-личностно конституирующего истинный смысл того или иного явления. Истина здесь связана не только со знанием, сколько с пониманием, в контексте которого интегрируется когнитивная, аксиологические и проективно-творческие характеристики человеческого опыта.

Истина и заблуждение

Истине противостоит заблуждение, т.е. принимаемое за истину искаженное представление о действительности. Было бы неверным считать заблуждение чем-то сугубо субъективным, что можно исключить при желании из познавательного процесса. Какими бы точными и надежными ни казались методологические регулятивы и правила, указывающие дорогу к истине, они не могут соответствовать всему кроющемуся в неизведанном разнообразию объективного мира и потому неизбежно сталкиваются с предметами, находящимися за пределами своей применимости. Таким образом, заблуждение - вполне естественный этап в освоении новых, еще неизвестных сфер бытия.

Итак, истина есть процесс. Благодаря ему совершается переход от незнания к знанию, от знания менее полного и точного к знанию более полному и точному. Решение вопроса об истинности наших знаний, т.е. соответствии их действительности, имеет практическую основу.

Процесс познания осмысливается глубже, если выявить его особенности в науке.

Важнейшие характеристики истины

Характерной чертой истины является наличие в ней объективной и субъективной сторон.

Истина, по определению, в субъекте, но она же и вне субъекта. Истина субъективна. Это значит, что она не существует помимо человека и человечества: истина объективна - это значит, что истинное содержание человеческих представлений не зависит ни от человека, ни от человечества.

Из понимания истины как объективной, не зависящей от индивидов, классов, человечества, следует ее конкретность. Конкретность истины - это зависимость знания от связей и взаимодействий, присущих тем или иным явлениям, от условий, места и времени, в которых они существуют и развиваются. В понятие конкретной истины включается указание на время. Имеется в виду время существования субъекта и момент или период его отражения субъектом. Таким образом, абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Конкретность включается в объективную истину, вследствие этого понятие истины неотъемлемо от ее развития, от понятия творчества, необходимого для дальнейшей разработки и развития знания.

Объективная истина имеет три аспекта: бытийственный, аксиологический и праксеологический.

Бытийственный аспект связан с фиксацией в ней бытия, как предметно-субстратного, так и духовного. Само же это бытие является данным субъекту как объект, т.е. как объективная реальность, хотя и сопряженная с субъектом, но находящаяся вне субъекта познания. Сама истина обретает собственное бытие.

Аксиологический аспект истины состоит в нравственно-этической, эстетической и праксеологической ее наполненности, в тесной связи со смыслом жизни, с ее ценностью для всей, в том числе практической деятельности человека.

Праксеологический аспект истины демонстрирует включенность в истину момента ее связи с практикой. Сам по себе этот момент как ценность, или полезность истины для практики входит в аксиологический аспект, однако, есть смысл в том, чтобы выделить его в качестве относительно самостоятельного.

Ведущим аспектом истины является ее бытийственный аспект.

Практика в познании истины

Главный критерий истины - это человеческая практика, которая является целенаправленной деятельностью, когда происходит преобразование действительности.

Практика является источником познания. Мы и индивидуально, и социально можем узнать только о том, что включено в нашу практику. На индивидуальном уровне - это все, с чем мы сталкиваемся, в том числе в процессе обучения. На общественном уровне ситуация та же, но только она гораздо шире индивидуальной практики. Познавательная задача возникает, когда мы сталкиваемся с реальной проблемой в практике. Следовательно, практика источник познавательных процессов.

Практика - это цель познания. Все что человек познает, существует для того, чтобы реализовать на практике. Этот тезис не всегда справедлив за пределами общественного познания. У ученого могут быть чисто познавательные мотивы деятельности, не ориентированные на практику. Г.Герц считал, что его открытие электромагнитных колебаний не найдет применения на практике.

Практика - критерий познания. Познающий субъект исходит из правила, что практическая деятельность покажет прав он или нет. Практика находится в движении, что является стимулом развития всего процесса познания.

Процесс познания:

- классическая схема процесса: объект познания - субъект познания.

- научная схема процесса познания: объект познания - средство познания (использование приборов, использование моделей) - субъект познания.

Методы научного познания:

1. эксперимент - наблюдение,

2. анализ - синтез,

3. индукция - дедукция,

4. абстрактное - конкретное.

Ненаучное познание - это мифология, опыт повседневной жизни, народная мудрость, здравый смысл, художественное и эстетическое освоение мира, паранаука.

Мифология как способ понимания природной и социальной действительности зарождается на ранних ступенях общественного развития. В мифах мифологические событие отдалено от настоящего значительным промежутком времени и воплощает не просто прошлое, но особую форму первопредметов и перводействий. Все происходящее в мифе своего рода образец для воспроизведения, повторения.

Жизненная практика состоит в накапливании, переработке, распространение социального опыта не только с помощью языка, но и на невербальном уровне. Примером невербального способа передачи практических знаний могут служить инструменты, приборы, аппараты, предназначенные на получение практического результата.

Здравый смысл, народная мудрость сопровождает человека всю жизнь, а проявляются они в загадках, пословицах, поговорках, которые содержат сведения о мире природы и людей.

Паранаука существует, поскольку люди стремятся знать больше, а сама познавательная деятельность становится все более широкой по охвату явлений и событий жизни, но и более сложной.

Художественное познание состоит в том, что оно осуществляется через художественные образы. Образ относится к сфере идеального. Мышление создает иллюзорный мир, существующий в сознании, но в чем-то подобный реальному материальному.

Социальное познание начинается с установления социальных фактов, которые можно разделить на три группы:

1. действия или поступки отдельных  индивидов или больших социальных  групп,

2. продукты материальной или  духовной деятельности людей,

3. словесные социальные факты: мнения, суждения, оценки людей.

Установить истину в процессе социального познания нелегко, так как объектом познания является само общество. Ограничена возможность применения эмпирического метода исследования. Поэтому распространенным методом социального исследования является научная абстракция. Исследователь обязан учитывать следующие факторы: взаимосвязь производственной и творческой деятельности, материальной и духовной деятельности, деятельность различных субъектов - отдельных людей, социальных групп. Это позволяет понять зависимость настоящего и прошлого, значение настоящего как условия достижений будущего.

 

Вопрос №2. Человек и природа. Проблема биологического и социального в человеке.

Вопрос о том, что есть человек, воистину вековечен - он будоражит умы людей во все времена. И не так уж важно, в какой форме он выражается: в виде радищевского ли «О человеке, его смертности и бессмертии», пушкинского ли «Нет, весь я не умру - душа в заветной лире мой прах переживет и тленья убежит», либо, наконец, в виде сопоставления ряда возможных суждений, проведенного Бертраном Расселом: «Является ли человек тем, чем он кажется астроному, - крошечным комочком смеси углерода и воды, бессильно копошащимся на маленькой второстепенной планете? Или же человек является тем, чем он представлялся Г амлету? А может быть, он является тем и другим одновременно?» [2, с. 7-8]. Во всех этих случаях стержнем проблемы оказывается соотношение природного (биологического) и социального, естественного и общественного, плоти и духа.

Еще в конце XVIII в. известный русский поэт Г. Р. Державин в своей поэме «Бог» весьма образно характеризовал проблему человека:

Частица целой я вселенной,

Поставлен, мнится мне, в почтенной

Средине естества я той,

Где кончил тварей ты телесных,

Где начал ты духов небесных

И цепь существ связал всех мной

Но то, что в прошлые времена выражалось в виде возвышенных размышлений о судьбе и назначении человеческой личности, в наш рациональный век научно-технической революции и превращения науки в непосредственную производительную силу оборачивается другими вопросами. Может ли машина мыслить, может ли она быть совершеннее своего творца? Не является ли сам человек лишь сложной, возникшей естественным путем кибернетической машиной, в которой осуществилась возможность кодирования и накопления информации на молекулярном уровне?

Во всех этих случаях отчетливо обнаруживаются две основные методологические тенденции в объяснении природы человека: редукционистская, сводящая природу человека либо к биологической, либо, напротив, к социальной стороне, и целостная, системная, понимающая природу человека как единое социобиологическое образование, в котором социальное составляет его глубокую внутреннюю суть. Иными словами, социальное в человеке не просто надприродно, надбиологично, как утверждают некоторые исследователи, но и «погружено» в биологическое, проникает в него и активно его преобразует как в онтогенезе отдельного человека, так и в филогенезе вида Homo sapiens. Эта точка зрения нашла свое выражение, в частности, в том, что возникновение человека и возникновение общества рассматриваются ее сторонниками не как два синхронных процесса, а как единый и внутренне противоречивый процесс антропосоциогенеза, относительно самостоятельными, но не независимыми составляющими которого являются антропо- и социогенез.

Выделившись из природы, человек перестает быть просто биологическим существом, он становится существом социальным и в известном смысле выключается из природы, противопоставляет себя ей. Это выражается, в частности, в прекращении поступательного биологического развития человеческого вида. Социальные факторы сводят на нет определяющее влияние движущей формы естественного отбора, что не исключает, конечно, накопления наследственных адаптаций и других изменений, ведущих к стабилизации видовой основы Homo sapiens. Однако было бы неверно и метафизично представлять дело таким образом, будто выделение человека из природы означает полный разрыв с подготовившей его возникновение природной основой и ликвидацию ее. Напротив, как справедливо отмечает ряд ученых, естественное, природное в человеке не уничтожается, а претерпевает существенную перестройку, органично соединяясь с общественным в человеке.

В обширной отечественной и зарубежной литературе, посвященной проблеме соотношения биологического и социального, это соотношение рассматривается главным образом применительно к уровню отдельного человека, причем человека современного. Иными словами, проблема рассматривается преимущественно в структурнофункциональном разрезе, без учета принципа историзма, в отвлечении от изменения соотношения биологического и социального в филогенезе и историческом развитии человека.

Такая постановка вопроса является, на наш взгляд, во многих отношениях недостаточной. Сами понятия биологического и социального рассматриваются в этом случае лишь в сиюминутном (синхронном) аспекте. Из поля зрения исследователей выпадают историчность и изменение содержания этих понятий на различных этапах филогенеза человека, а в связи с этим теряются из вида и изменения их взаимосвязи в ходе исторического становления и развития человека. Другой недостаток такого подхода заключается в том, что само социальное понимается в этом случае лишь как нечто внешнее по отношению к отдельному человеку, как то, что характеризует жизнедеятельность не одного человека, а только больших групп людей. Словесно это выражают как «небиологичность, надбиологичность социального. Но такие утверждения опять-таки нуждаются в уточнении. Социальное возникает из биологического, биологическое предшествует социальному, создает для него исторические природные предпосылки. В этом смысле можно сказать, что социальное в процессе своего развития выходит за рамки биологического, становится внебиологическим, надбиологическим. При этом, однако, следует помнить об условности такого выражения. Человек, становясь социальным существом, не перестает быть существом биологическим, он выделяется из природы, но это выделение не абсолютно, а относительно. Социальное нельзя сводить лишь к межличностным, межиндивидуальным и межгрупповым взаимоотношениям. Это неверно по двум причинам. Во-первых, межиндивидуальные и межгрупповые отношения существуют не только у человека, но и у животных, причем у многих высших животных обнаруживаются зачатки ряда социальных явлений (животнообразный труд, элементы общения, «язык животных» и т. п.). Во-вторых, рассмотрение социальных явлений лишь как системы внешних человеку связей и отношений сильно обедняет и искажает понимание самого социального. Примером этого служит фрейдистская концепция человека, существенная черта которой - отрыв социального от биологического и абсолютизация их относительной независимости, сопровождаемая в ряде случаев сведением одного к другому или подменой одного другим. В этом случае социальное понимается как нечто чуждое природе человеческого индивида, враждебное ей, навязываемое извне и во многих случаях входящее в конфликт с нею. Абсолютное противопоставление социального и природного в человеке необходимым образом связано с абсолютизацией противоположности индивида и коллектива, личности и общества. Неверно думать, что между биологизаторскими (шире - упрощенно натуралистическими) и вульгарно социологизаторскими трактовками природы человека лежит пропасть. Метафизические крайности, как правило, лишь по видимости противостоят друг другу, а при более глубоком анализе обнаруживается их существенное сходство. Это справедливо и в отношении различных течений фрейдизма.