Контрольная работа по "Философии"

2. Каковы основные черты философского мышления?

Философское знание уже Сократом и  Платоном противопоставлялось знанию, ограниченному познанием действительности. Если научное знание описывает и объясняет область того, что есть, то философское знание охватывает также и область того, что должно быть,— область ценностей, смысла и целей человеческого существования. Больше всего философия интересуется тем, что меньше всего занимает науку,— связью данных явлений действительности с общим и целым, понимания жизненного смысла и значения тех явлений, которые в отдельности изучаются различными науками. Философские понятия, сравнительно с научными понятиями, при большем их объеме, неизбежно беднее содержанием. Так как они призваны быть орудием познания при разрешении проблем более обширных, чем научные ' проблемы,— проблем предельных оснований бытия и познания. В чем же особенность философского подхода к явлениям действительности? Можем ли мыИговорить о философском мышлении как особом складе ума, а не только о философии как некотором профессиональном занятии? Уже в античной философии проводилось различение между философией как наукой (Аристотель) и философией как любовью к мудрости (Платон) — особого рода духовной деятельностью, которая проясняет многосложность мира и занятия 1 Соловьев В. С. Исторические дела философии // Вопросы философии. 1988. № 8. С. 125. 5 которой предполагают наличие определенных нравственных качеств и умственных добродетелей. Философское мышление есть прежде всего выделение самого важного, существенного из бесконечного многообразия окружающих нас явлений. «Смысловой фильтр» отбора информации, характерный для философии, выражается в трех чертах философского мышления: рефлексивности, целостности и критичности. Рефлексивность — это стремление к предельной осознанности своих действий, т. е. настроенность на выявление смысла событий и их связи между собой. И начинается рефлексия с детского удивления перед миром и загадками его устройства. Почему это так? Для чего? А как это происходит? Великое удивление, из которого рождается дух философствования,— это падение власти частностей и отвлеченности, когда человеку впервые открывается перспектива бесконечности целого, возможность устремиться к его пониманию, а значит, познать не только умом, но и открыть многое чувству и воле. По определению Тейяра де Шарде- на, рефлексия — это «приобретенная сознанием способность сосредоточиться на самом себе и овладеть самим собой как предметом, обладающим своей специфической устойчивостью и своим специфическим значением — способностью уже не просто познавать, а познавать самого себя; не просто знать, а знать, что знаешь»1. Рефлексия не во всех случаях приводит к подлинно философскому мышлению, поводом для нее могут быть ложные, надуманные проблемы. Например, соответствие идей, гипотез неким нерушимым постулатам, сформулированным в другое время, в других условиях. Поучительный пример — средневековая схоластика, всерьез обсуждавшая вопрос о том, сколько дьяволов может поместиться на острие ножа, или догматизированный марксизм, посвятивший тома различению построения социализма в целом, в основном и окончательно. Тем не менее без рефлексии философского мышления не бывает. Целостность философского мышления означает направленность на объединение многообразия человеческой жизни — личной, социальной, познавательной — через выявление их связи. Подходить к миру с точки зрения целостности вовсе не означает все знать об этом мире. Целостность какого-либо явления — это отнюдь не сумма его свойств, которые можно было бы выделять до бесконечности. Философски мыслящий человек представляет себе основные тенденции развития мира, общества, познания, может соотнести свою жизнь с этими тенденциями и понять свое место в этом развитии. Тейяр де Шарден Феномен человека. М., 1987. С. 136. 6 Критичность как черта философского мышления означает в первую очередь способность оценивать и обновлять основания своей собственной деятельности в меняющемся мире. Философское мышление сильно именно своим умением задавать все новые и новые вопросы 1^иру и самому себе. В философии нет запрета на критику, запрета на сомнение. Можно согласиться с суждением Б. Рассела, что «философию надо изучать не за определенность ответов на ее вопросы... но скорее за сами эти вопросы, ибо эти вопросы расширяют наше представление о том, что, возможно, обогащают наше интеллектуальное воображение и уменьшают догматическую уверенность, мешающую разуму заняться спекулятивным творчеством»1. К числу этих вопросов относятся следующие. Разделен ли мир на дух и материю, а если да, то что такое дух и материя? Подчинен ли дух материи или нет? Имеет ли Вселенная какое-либо единство или цель? Действительно ли существуют законы природы, или мы просто верим в них благодаря лишь нам присущей склонности к порядку? Нужно ли добру быть вечным, чтобы заслуживать высокую оценку, или же к добру нужно стремиться, если даже оно человеку несет гибель? и другие вопросы.

ЧТО ТАКОЕ  ФИЛОСОФИЯ?

Дорогая София! У многих людей есть увлечения. Кто-то собирает старинные монеты или марки, кто-то отдает свободное время рукоделию, кто-то — спорту. Многие любят читать. Однако читательские интересы у нас тоже разные. Одни читают исключительно газеты и комиксы, другие обожают романы, третьи предпочитают литературу, посвященную астрономии, жизни животных или техническим изобретениям. Если я увлекаюсь лошадьми или драгоценными камнями, я не могу требовать, чтобы мое увлечение разделяли все окружающие. Если я напряженно слежу по телевизору за спортивными передачами, то должен быть терпим к тем, кто считает их скучными. А нет ли какого-нибудь предмета, который бы интересовал всех и касался каждого — независимо от его происхождения, профессии, места жительства? Представь себе, дорогая София, проблемы, призванные занимать всех, существуют. О таких проблемах и пойдет речь в нашем курсе. Что важнее всего в жизни? Если мы спросим об этом у человека, который сплошь и рядом голодает, он ответит: еда. Если мы обратимся с тем же вопросом к замерзающему, он скажет: тепло. А если мы зададим его тому, кто считает себя одиноким и покинутым, ответ, скорее всего, будет: чувство общности с другими людьми. Предположим, эти потребности удовлетворены. Разве человеку не нужно что-то помимо них? Так спрашивают философы, подразумевая: не хлебом единым жив человек. Разумеется, всем нужна еда. Всем необходимы любовь и забота. Но нам требуется и нечто большее, а именно: найти ответ на вопрос, кто мы такие и зачем живем. Интерес к подобным вопросам куда менее «случаен», чем, скажем, интерес к коллекционированию марок. Человек, склонный к обсуждению таких проблем, продолжает традицию, которая существует на нашей планете столько тысячелетий, сколько на ней живут люди. Как образовались Вселенная и земной шар, как зародилась жизнь — вопросы куда более серьезные и важные, чем кто завоевал больше медалей на прошлогодней Олимпиаде.

Знакомиться с философией лучше всего постановкой  философских вопросов.

Каково устройство мира? Направляется ли все происходящее чьей-то волей или умыслом? Есть ли жизнь после смерти? Как разрешать подобные проблемы? И прежде всего: как нам следует жить? Такие вопросы задавали себе люди каждой эпохи. Нет ни одной культуры, которая бы не интересовалась тем, что есть человек или откуда возник мир.

По сути дела, философских  вопросов немного. Некоторые самые  важные мы уже сформулировали. Однако на каждый такой вопрос история дает множество разных ответов. Получается, что ставить философские вопросы  легче, чем отвечать на них. Даже сегодня каждый конкретный человек должен искать на те же вопросы собственные ответы. Нельзя просто взять энциклопедический словарь и выяснить, существует ли Бог и есть ли жизнь после смерти. Словарь не дает ответа и на вопрос о том, как нам жить. Тем не менее знакомство с размышлениями других людей помогает нам сформировать свой взгляд на жизнь. Поиски философами истины можно сравнить с детективным сюжетом. Одни считают убийцей Андерсена, другие убеждены, что им был Нильсен или Йенсен. Если речь идет о реальном преступлении, полиция вполне может рано или поздно раскрыть его. Может, конечно, и не раскрыть, но все-таки криминалистическая загадка в принципе разрешима. Каким бы сложным ни был вопрос, на него скорее всего существует один-единственный ответ. Жизнь после смерти либо есть, либо ее нет. Наука со временем разрешает многие старые загадки. Прежде к величайшим тайнам природы относилась обратная сторона Луны. Поскольку приблизить ее разгадку дискуссиями было невозможно, каждый давал волю фантазии. Теперь же мы точно знаем, как выглядит Луна со всех сторон, и никто больше не может утверждать, будто там живет человек или она представляет собой головку сыра. Один древнегреческий философ, живший более двух тысяч лет тому назад, говорил, что философия возникла из человеческой способности удивляться. По его словам, собственное бытие кажется человеку настолько необъяснимым, что у него сами собой возникают философские вопросы. Так же бывает, когда нам показывают фокус. Мы не можем понять его результата и спрашиваем себя: как фокусник сумел превратить два белых шелковых шарфа в живого кролика? Для многих людей мир не менее загадочен, чем трюк с извлечением кролика из пустого цилиндра. С кроликом мы все-таки понимаем, что фокусник обвел нас вокруг пальца, хотя нам хочется докопаться до того, как именно он это сделал. С окружающим миром положение иное. Нам известно, что он не просто обман и надувательство, ведь мы сами ходим по Земле и составляем часть действительности. Собственно говоря, извлекаемый из цилиндра белый кролик и есть мы. От белого кролика нас отличает лишь то, что он не осознает своего участия в фокусе, тогда как мы сознаем загадочность происходящего — и хотим разобраться в ней. P.  S. Пожалуй, белого кролика лучше сравнить с нашей Вселенной. Мы, земляне, похожи на крохотных блошек, скрывающихся в самой глубине кроличьего меха. Философы же пытаются взобраться по шерстинкам наверх и заглянуть в глаза гениальному фокуснику. Улавливаешь мою мысль, София? Я тебе не надоел? Продолжение следует. София уже мало что соображала. Но какое там «надоел»… Она прочла рассказ о философии на одном дыхании.И все-таки кто принес его? Кто, кто? Явно не тот же самый человек, который послал поздравительную открытку Хильде Мёллер-Наг. На открытке были марки и штемпель, значит, она пришла почтой, тогда как желтый конверт и два белых опустили прямо в ящик. София посмотрела на часы. Было всего без четверти три. До прихода мамы с работы оставалось почти два часа.Девочка вылезла обратно в сад и стремглав кинулась к почтовому ящику. Вдруг там опять что-нибудь лежит?И нашла еще один адресованный ей желтый конверт. На этот раз София огляделась по сторонам, но никого не увидела. Она добежала до леса проверить, не идет ли кто-нибудь по тропинке.Там тоже не было ни души.Правда, Софии послышался вдали треск сучьев, только она не была уверена, что это не плод ее воображения. Да и попробуй сыскать в лесу человека, если он от тебя прячется.София отперла дверь, внесла в дом сумку и мамину почту и бегом поднялась к себе. Наверху она достала большую коробку из-под печенья, вытряхнула на пол хранившиеся там красивые камушки и положила вместо них два больших конверта. С коробкой под мышкой она снова кинулась в сад, предварительно выставив на крыльцо миску с едой для Шер-Хана.— Кис-кис-кис!Пробравшись в Тайник, София вскрыла конверт, вынула новые машинописные страницы и приступила к чтению.

УДИВИТЕЛЬНОЕ  СОЗДАНИЕ

Ну, вот мы и опять  вместе. Как ты понимаешь, краткий  курс философии будет доставляться порциями. Теперь еще несколько вводных  замечаний. Мы уже говорили о том, что хорошему философу необходимо лишь умение удивляться? Если нет, скажу сейчас: ЧТОБЫ СТАТЬ ХОРОШИМ ФИЛОСОФОМ, НЕОБХОДИМО ЛИШЬ УМЕНИЕ УДИВЛЯТЬСЯ. Таким умением обладает любой младенец. Еще бы — ведь он окунается в совершенно незнакомый мир. Правда, с возрастом умение удивляться почти исчезает. Чем это вызвано? Ты не знаешь, София Амуннсен? Итак: если бы грудной ребенок умел говорить, он бы наверняка рассказал о том, в какой удивительный мир попал. Недаром он тычет пальцем вокруг и с любопытством хватает все, что попадается ему под руку. Когда ребенок начинает произносить первые слова, он при виде собаки каждый раз вскакивает и кричит «ав-ав!». Он прыгает в коляске и машет руками: «Ав-ав! Ав-ав!» Нас, успевших пожить на этом свете, возможно, смущает неподдельный восторг малыша. «Да-да, это ав-ав, — по-житейски привычно соглашаемся мы, — только, пожалуйста, сиди смирно». Мы не разделяем детской радости. Кто-кто, а мы навидались собак. Возможно, такие приступы телячьего восторга повторятся еще не одну сотню раз, прежде чем ребенок станет невозмутимо проходить мимо собаки… или слона… или бегемота. Но задолго до того, как он научится хорошо говорить — и тем более предаваться философским размышлениям, — окружающий мир станет для него привычным. «А жаль!» — можешь сказать ты. Моя задача, дорогая София, сделать так, чтобы ты не попала в число принимающих действительность как нечто само собой разумеющееся. На всякий случай мне хочется до начала курса провести вместе с тобой несколько экспериментов на умение рассуждать. Представь себе, что ты гуляешь в лесу и вдруг видишь впереди, на тропинке, космический корабль. Из корабля вылезает крохотный марсианин и, застыв на месте, смотрит на тебя снизу вверх… О чем бы ты подумала? Впрочем, неважно. Но приходило ли тебе когда-нибудь в голову, что ты и сама вроде марсианина? Конечно, вряд ли тебе предстоит столкнуться с инопланетянами. Мы даже не знаем, есть ли жизнь на других планетах. А вот встреча с самой собой более чем вероятна. Ты можешь внезапно остановиться и по-новому ощутить себя. Это может произойти хотя бы во время прогулки в лесу. «Я удивительное создание. Я загадочное существо…» — скажешь ты. Ты, словно Спящая красавица, пробудишься от многолетнего сна и спросишь себя: «Кто я такая?». Тебе известно, что ты ползаешь по одной из планет Вселенной. Но что представляет собой эта Вселенная? Восприняв себя подобным образом, ты обнаружила вещь не менее загадочную, чем марсианин, с которого мы начали свои рассуждения. Ты не просто узрела во Вселенной некое удивительное существо, но чувствуешь, что это существо — сама ты. Я не надоел тебе, София? Ты следишь за моей мыслью? Тогда проведем еще один эксперимент. Предположим, отец, мать и их двух— или трехлетний сын Томас сидят в кухне за завтраком. Вот мама встает из-за стола, поворачивается к раковине, и тут… глава семьи взмывает под потолок и начинает летать. Томас не сводит с него глаз. Как ты думаешь, что скажет мальчик? Возможно, он всего-навсего ткнет в отца пальцем и скажет: «Папа летает!» Конечно, Томас должен бы удивиться, но он и без того постоянно пребывает в удивлении. Папа делает так много странных вещей, что какой-то полет над кухонным столом мало что меняет в глазах сына. Отец каждый день бреется занятной машинкой, иногда влезает на крышу и колдует с телевизионной антенной… или сует голову в капот автомобиля, а потом оказывается похожим на негра. Теперь очередь за мамой. Когда она слышит, что сказал Томас, то поспешно оборачивается. Как, по-твоему, она должна воспринять мужа, парящего над обеденным столом?

Выронив из рук банку  с вареньем, мама вопит от страха. Не исключено, что, когда папа наконец приземлится и сядет на стул, ей понадобится врачебная помощь. (Давно пора научиться прилично вести себя за столом!) Почему, спрашивается, у мамы и Томаса столь разная реакция? Она связана с понятием привычности. (Обрати внимание!) Мама давным-давно уяснила для себя, что люди не летают. Томас же до сих пор не знает точно, что бывает, а чего не бывает на этом свете. Почему нас не удивляет наш мир, София? Он ведь тоже находится в свободном парении! К сожалению, вырастая, мы привыкаем не только к силе тяжести, но и к миру как таковому. Похоже, в процессе взросления мы утрачиваем способность изумляться действительности. В таком случае мы лишаемся чего-то важного — что и пытаются пробудить в нас философы. Нечто в глубине души подсказывает нам, что бытие представляет собой великую загадку. Ощущение этого живет в нас с тех давних пор, когда мы еще не умели выражать свои мысли словами. Уточняю: хотя философские вопросы касаются всех и каждого, далеко не все становятся философами. Люди бывают настолько заняты повседневностью, что изумление перед миром отодвигается у них на задний план. (Они забиваются как можно глубже в кроличий мех и, устроившись поудобнее, остаются там на всю жизнь.) Для детей наш мир — и все сущее в нем — представляет собой нечто новое, неожиданное, вызывающее удивление. У взрослых чаще всего иной взгляд: в подавляющем большинстве они воспринимают действительность как нечто совершенно обычное. Приятное исключение из этого правила составляют философы. Философ так и не сумел привыкнуть к миру. Ему (или ей) мир по-прежнему кажется невероятным… во всяком случае, таинственным и загадочным. Иными словами, философов и детей объединяет одно общее свойство: философ всю жизнь остается не менее «тонкокожим», чем ребенок. Теперь, милая София, тебе предстоит решить, кто ты такая. Ребенок, еще не успевший «привыкнуть» к миру? Или философ, готовый поклясться, что у него никогда не возникнет такой привычки? Если ты качаешь головой, не чувствуя себя ни ребенком, ни философом, значит, ты уже слишком освоилась в этом мире и он перестал удивлять тебя. Это настораживающий признак. Не случайно я посылаю тебе в качестве профилактического средства курс философии. Мне совсем не хочется, чтобы именно ты попала в число безучастных и равнодушных. Мне хочется, чтобы ты жила полнокровной жизнью. Так как курс достается тебе бесплатно, ты не сможешь, оставшись недовольна им, потребовать возвращения денег. Зато у тебя есть право в любой момент прервать наши занятия. Достаточно сообщить мне об этом через почтовый ящик: например, опустив в него живую лягушку… или — чтобы не испугать почтальона — любой зеленый предмет. Краткий итог: из пустого цилиндра извлекают белого кролика. Поскольку кролик гигантских размеров, фокус этот растягивается на миллиарды лет. Все человеческие детеныши рождаются на поверхности меха, на самых концах волосинок, что позволяет им с изумлением наблюдать за невероятным фокусом. Однако по мере взросления они зарываются все глубже и глубже в кроличий мех… где и остаются. Им так уютно, что больше они не отваживаются взбираться по шерстинкам. Рискованные путешествия к внешней границе бытия и речи предпринимают лишь философы. Некоторые из них не выдерживают напряжения и падают, другие повисают наверху и, вцепившись в кроличий мех, пытаются докричаться до тех, кто остался сидеть в мягком подшерстке, ублажая себя вкусной едой и питьем. — Дамы и господа! — взывают они. — Мы парим в безвоздушном пространстве! Но люди, устроившиеся внизу, не обращают внимания на крики философов. — Горлопаны! — бросают они. И как ни в чем не бывало продолжают пустой разговор: «Пожалуйста, передай мне масло… Какой сегодня курс акций?… Сколько стоят помидоры?… Ты слышала, что леди Диана опять ждет ребенка?…» К маминому возвращению с работы София пребывала в смятении. Надежно спрятав коробку с письмами от загадочного философа в Тайнике, она попыталась было сесть за уроки, но могла только размышлять о прочитанном.

Почему София о многом никогда  не задумывалась! Она больше не была ребенком — но не ощущала себя и  взрослой. Девочка поняла, что уже  начала сползать в гущу меха, к подшерстку кролика, которого извлекли из черного  цилиндра Вселенной. Хорошо, что ее остановил философ. Он (а может, это  она?) крепко взял Софию за шкирку и, вытащив на поверхность, посадил  туда, где она некогда играла ребенком. Отсюда, с самого кончика волоса, София словно впервые увидела  мир.Философ спас ее, это уж точно. Неизвестный корреспондент спас Софию от равнодушного восприятия будней.Мама пришла домой около пяти, и дочка тут же потащила ее в гостиную и усадила в кресло.— Тебе не кажется странным, что ты живешь? — спросила София.Обескураженная мать не сразу нашлась с ответом. Она привыкла, что девочка в это время была занята уроками.— Может быть… иногда.— Иногда? Я хочу сказать: тебе не кажется странным, что мир вообще существует?— Да что с тобой, София, так нельзя рассуждать.— Почему нельзя? Может, ты считаешь мир вполне естественным?— Пожалуй. Во всяком случае, по крупному счету.София поняла, что философ прав. Взрослые воспринимают бытие как нечто само собой разумеющееся. Они раз и навсегда убаюкали себя повседневностью и почили сном Спящей красавицы.— Фи! Тебе просто так уютно в этом мире, что он больше не удивляет тебя, — сказала София.— Что ты говоришь?!— Я говорю, что ты слишком притерпелась к действительности. Другими словами, закоснела в ней.— Нет, София, ты не имеешь права так со мной разговаривать.— Тогда я скажу то же самое иначе. Тебе удобно существовать в подшерстке у белого кролика, которого извлекают из черного цилиндра Вселенной. Сейчас ты пойдешь варить картошку, потом будешь читать газету, а после ужина, отдохнув с полчасика, станешь смотреть по телевизору новости.На лице матери появилось озабоченное выражение. Она и вправду пошла в кухню и поставила на плиту картошку. Чуть погодя она вернулась в гостиную и теперь уже сама усадила Софию в кресло.— Мне надо поговорить с тобой, — сказала она. По голосу было слышно, что разговор предстоит серьезный. — Ты, милая, случаем не балуешься наркотиками?София рассмеялась, хотя поняла, почему этот вопрос всплыл именно теперь.— Еще чего! — отозвалась она. — От них только больше дуреют!На этом тема наркотиков и белых кроликов была пока что закрыта.

5. Какова структура  философского знания?

Философское знание интегративно по своей сути, поскольку  философия исследует Универсум, т. е. то, что в каждой вещи  универсально, что прикрепляет каждую вещь к целому. Отмечая эту черту философии, M. M. Бахтин характеризовал ее как «метаязык всех наук (и всех видов познания и сознания)»1. В  философском знании слиты две парадигмы — научная (стремление к познанию объективной истины и открытость для критики всех полученных результатов) и ценностная — постулирование целей для человеческой деятельности, исходных оснований  мировоззрения, которые не могут быть опровергнуты или подтверждены чисто логическими аргументами. Не обладая точностью  математических истин или чувственной подтверждаемостью истин физических, философия тем не менее в своем поиске целостности мира имеет определенную логику исследования. Как правило, философское исследование начинается с онтологии (учения о  бытии, его формах, способах и уровнях) и антропологии (учения  о человеке), развивается через гносеологию (учение о познании) Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С. 384. 10 if далее через социальную философию в широком смысле слова. Так, если вы хотите понять, что есть мир и каково ваше место в нем, то вы попытаетесь первым делом ответить на вопрос: «Откуда появилось все то, что существует»? Это онтологический вопрос. В зависимости от ответа на этот и другие вопросы,  связанные с предельными основаниями бытия, вы будете строить саму теорию. Если вы хотите обосновать принципы поведения или практическую философию, то должны определить общие принципы устройства социума, которые, в свою очередь,  опираются на предельные основания бытия, задаваясь при этом  вопросом о том, а откуда мы вообще можем что-либо знать. Таким образом, структура философского знания включает в себя в качестве своих важнейших разделов онтологию,  гносеологию и социальную философию. К онтологическим  вопросам относятся вопросы о соотношении бытия и небытия,  объективно-предметного и субъективного бытия, вопрос об  уровнях бытия — существующее в возможности и существующее в действительности. Если конкретизировать эти вопросы, то это такие вопросы, как: Обладает ли мир в своем существовании единством и что является основой этого единства?  Является ли мир в своем существе неизменным, или он постоянно развивается? Развивается произвольно или по определенным законам? В этом разделе рассматривается пространство, время, движение, системность как важнейшие формы бытия. Гносеология — это раздел философии, в котором изучается природа познания и его возможности, типы познавательных  отношений, виды знания, условия достоверности и истинности знания. Главная гносеологическая категория — это истина, а главная  проблема — можно ли достоверно познать предметы, их сущность и проявления? В этом разделе рассматриваются следующие  вопросы: Что является источником наших знаний о мире и каким  методом мы получаем новое знание? Чем научное знание отличается от других видов знания? Каковы критерии истины? Какими  познавательными способностями обладает человек? и т. д. Социальная философия — это раздел философского знания, изучающий наиболее общие законы и ценности общественного бытия и социального познания. Основные проблемы этого раздела — природа общества, его специфика, стадии и  движущие силы человеческой истории, общество как целостная  система, общественные идеалы и перспективы человеческого  общества, специфика познания общества и его истории.  Основными компонентами социальной философии в широком смысле слова являются философия истории, общая  социология, этика, эстетика, аксиология, философская антропология.