Немного о философии древности и средневековья

Также и для него ясно, что право  имеет свое незыблемое место в  божественном устроении мира... Наказание за нарушение права рано или поздно наступит и восстановит необходимое уравнение там, где человеческая спесь и порча (гибрис) переступила справедливые границы. Но божественное наказание для Солона это уже не чума и неурожай, как для Гесиода; оно протекает уже имманентно — путем расстройства социального организма, вызываемого каждым нарушением права» 9. Такой поворот к имманентному рассмотрению проблемы права в социальном контексте, начинавший новый подход к правопониманию, отчетливо проявился в реформах и законодательстве Солона, в его представлениях о справедливом полисном законе. Аристотель отмечает, что именно с реформ Солона «началась демократия». В связи с рассматриваемой проблематикой следует подчеркнуть, что с именем Солона связано также и начало демократизации представлений о праве и законе.

НИКОМАХОВА  ЭТИКА

Сочинение Аристотеля, датируется 2-м афинским периодом (334-322 до н. э.); представляет собой запись лекционного курса, другой вариант которого (предположительно, более ранний) известен как «Евдемова этика». Современные названия обеих этик, по-видимому, впервые были зафиксированы в издании Андроника Родосского. Высказывались различные толкования смысла слова «Никомахова»: 1) посвящение отцу Аристотеля Никомаху; 2) посвящение сыну Аристотеля Никомаху; 3) редактирование сыном Никомахом текста этики; 4) авторство Никомаха. Согласно Порфирию , этика названа «Малой Никомаховой, потому что посвящена сыну, в отличие от «Большой Никомаховой» (совр. «Большой этики»), посвященной отцу.

«Никомахова этика» (далее Ε. Ν.) состоит  из 10 книг, ее текст отличает композиционная законченность и стройность в  изложении этического учения. Сквозным вопросом является вопрос о счастье (εὐδαιμονία) как высшем благе, которым начинается и завершается произведение. Основные темы, излагаемые Аристотелем: кн. I: предмет и метод этики; виды благ; понятие счастья; кн. II: виды добродетели; нравственная добродетель в ее общем определении; кн. III: условия возникновения нравственной добродетели; отдельные нравственные добродетели; кн. IV: отдельные нравственные добродетели (продолжение); кн. V: справедливость; кн. VI: «правильное суждение» и мыслительные добродетели; кн. VII: невоздержность и воздержность, 1-й фрагмент об удовольствии; кн. VIII—IX: дружба и ее виды; кн. X: 2-й фрагмент об удовольствии; высшее благо как созерцательная жизнь. Согласно рукописной традиции, три средние книги Е. N. (кн. V-VII) тождественны средним книгам «Евдемовой» (кн. IV-VI), подробнее см. ст. «Евдемова этика».

В начале рассуждения (I, 1094al-1095al3) Аристотель говорит о подготовке слушателя, предмете и методе исследования. Предмет  этики как и политики: «прекрасное  и справедливое»; но этика рассматривает  отдельные блага, «более известные  нам», в то время как политика - общее благо, «более известное по природе», т. обр., этика предшествует политике. Исследование должно стремиться к ясности, сообразной предмету; в  этическом исследовании достаточно «указать на истину для большинства  случаев», приблизительно и в общих  чертах, на основании выводов из общепринятых мнений τ. к. предмет этики  не относится к существующему  вечно и необходимым образом.

Цель этики как практической науки - не только познать, в чем добродетель, но и «стать добродетельными, т. е. ее цель - некая деятельность и жизнь. Аристотель выделяет три образа жизни, соответствующие целям деятельности: «жизнь ради удовольствий» , «жизнь ради славы и почета» , жизни ради созерцания истины» . Показывая, что удовольствие и почет не приводят к жизни самодостаточной (а «совершенное благо самодостаточно Аристотель полагает созерцательную жизнь самодостаточной и подобающей философам. Поскольку совершенной считается цель, «избираемая всегда сама по себе и никогда как средство», предметом этики в качестве высшей достижимой цели и блага является счастье, - это «очевидное» и «общепризнанное» начало дальнейшего исследования, которое должно точнее определить, что такое счастье .

Аристотель отказывается от платоновского  трансцендентного высшего Блага, ибо 1) «благо» не ограничено одной категорией и имеет столько же значений, сколько  и «бытие», следовательно, «нет блага  как чего-то общего, объединенного  одной идеей»; 2) даже если и допустить  такое благо, предмет этики - «благо человеческое», «практически достижимое». Размышление Аристотеля о том, что  «идеи ввели люди нам дорогие», однако нужно «ради спасения истины отказаться и от того, что дорого, ибо... долг благочестия велит истину ценить выше» впоследствии превратилось в популярный афоризм «Платон  мне друг, но истина дороже».

Предварительное определение счастья  Аристотель дает исходя из «назначения»  человека: если есть назначение у отдельных органов, должно быть назначение и у человека; поскольку человек отличается разумом, его назначение - «разумная деятельность души». Поскольку же действующим лицом предполагается хороший и достойный человек , τὸ «человеческое благо представляет собой деятельность души сообразно добродетели-арете». Для счастливой полной жизни нужны не только блага душевные (добродетели), но также внешние и телесные как его необходимые условия и полезные орудия, ибо «едва ли счастлив безобразный с виду, дурного происхождения, одинокий и бездетный».

Учение о добродетели. Аристотель выводит два вида добродетелей согласно двум частям души: нравственные соответствуют неразумной части души, мыслительные - разумной первые возникают благодаря упражнению и привычке, вторые - благодаря обучению. По Аристотелю, само слово «этика» близко слову «привычка» 

Добродетель есть «устойчивое состояние»  при котором человек хорошо выполняет свое предназначение. Нравственная добродетель состоит в обладании серединой (разумной мерой) между двумя крайностями - «избытком» и «недостатком» по отношению к той или иной страсти, эти крайности и есть пороки. Напр., мужество является серединой между трусостью и отвагой и связано с преодолением чувства страха; целомудрие - серединой между бесчувственностью и распущенностью в связи с ощущениями приятного, и т. д. Меру устанавливает правильное суждение т. е. разум вместе с волевым устремлением. Нравственный поступок совершается самостоятельно и по выбору, последний получает определение как сознательное, «сопровождаемое обсуждением стремление к тому, что зависит от человека»

Далее в кн. III-V Аристотель рассматривает  отдельные нравственные добродетели: мужество, целомудрие, щедрость, величие  души, ровность и др.; особое внимание уделяет справедливости как частной  добродетели и ее видам: справедливости распределительной и исправительной). Кн. VI посвящена мыслительным добродетелям, соответствующим дополнительному  разделению разумной души на «научную»  и «рассчитывающую»: первая познает  неизменное, вторая — изменчивое, происходящее «то так, то иначе». Мыслительные добродетели: созерцательный ум(нус), научное знание (эиистеме), мудрость (софия), практический разум (фронесис), «понятливость», «сообразительность», «разумение» (гноме).

После исследования добродетелей Аристотель обращается к воздержности и невоздержности как «другим началам» — состояниям, отличным от добродетели и порока, но также опирающимся на удовольствие и страдание. Две книги посвящены  анализу «дружбы» как необходимому условию прекрасной жизни и человеческого общения; виды дружбы: 1) ради удовольствия, 2) ради пользы и 3) ради добродетели (истинная дружба); только в бескорыстной дружбе добродетельных людей друг выступает не средством, а целью, будучи как бы «вторым Я».

В заключительных главах  Аристотель суммирует философский идеал  «созерцательной жизни»: счастье  есть созерцание, деятельность наилучшей части души самодостаточная и приятная: «философия заключает в себе удовольствия, удивительные по чистоте и неколебимости»; такая жизнь близка божественной. На втором месте - «жизнь по любой другой добродетели». К добродетели немногих ведет чувство прекрасного, большинство чуждо философии и повинуется страху перед наказанием. Поэтому велика роль государства, берущего на себя нравственное воспитание граждан и установление справедливых законов.

Политическое право и  закон Аристотеля

Существенным фактором, который  следует учитывать при изучении исторических типов правопонимания, является то, что современная история  философии права, как и вся  философия в целом, существенно  отличается от традиционной историко-философской  науки, характерной для XIX и начала XX века. Перестав быть всеохватывающей  «наукой наук», философия вынуждена  была критически переоценить весь арсенал  своих познавательных средств и  определить собственное отношение  к другим наукам, включая исторические, накопившим богатый опыт работы с  эмпирическим материалом (археология, этнография), с текстологическим анализом исторических документов и многое другое. В начале XXI века уже ни один серьезный  историк философии права не рискнет  пускаться в умозрительные, абстрактные  рассуждения о вневременной связи  идей, понятий и принципов. В противном  случае мы должны будем признать, что  человек науки - не самостоятельная  творческая личность, а некое подобие  пассивного оракула, посредством которого «мир идей» заявляет о своем существовании.

Если не оспаривать общеизвестный  факт, что те или иные идеи всегда связаны с определенной исторической эпохой, с определенным обществом, в котором они появляются и соответствующим образом утверждаются, то нас в первую очередь должен волновать вопрос: почему эти идеи возникают и осуществляются именно в данном обществе на конкретном этапе его развития? Уже сама постановка подобного вопроса предполагает новое видение правового контекста историко-философской проблематики, анализ которой не может довольствоваться чистым идеологизированием, ибо является отражением нашей потребности разобраться с условиями жизни людей, направляющими их интересы на определенные способы осмысления вещей, вовлеченных в сферу разнообразной человеческой деятельности. Из этого следует, что современная история философии права тесно связана с пониманием исторических закономерностей развития общества.Следовательно, для плодотворного изучения истории философии права необходимо использование социологических знаний, тем более что сравнительное' правоведение многими юристами рассматривается как социологическая дисциплина, опирающаяся на специфическую компаративистскую методологию.

Как видим, практически невозможно провести четкую границу между философией и социологией права. Однако можно  и даже нужно выбирать соответствующие  научные приоритеты, чтобы не подменять  один предмет исследования другим, так как любая изучаемая нами предметная область требует использования определенных познавательных инструментов в том порядке, который соответствует ее существенным структурным свойствам.Таким образом, приступая к рассмотрению истории философии права, мы должны постоянно помнить о своеобразном принципе взаимодополнительности в сфере социального познания, подразумевающим сотрудничество, а не обособление гуманитарных наук.Высоко оценивая благо мира, Аристотель подчеркивал, что «самый принцип войн можно считать противным идее права». Этот тезис в дальнейшем получил широкое распространение у критиков войны и сторонников «вечного мира», в частности у Канта и Фихте.

В своем правопонимании Аристотель разделяет положение Сократа  и 
Платона о совпадении справедливого и законного. Право олицетворяет собой политическую справедливость и служит нормой политических отношений между людьми. «Понятие справедливости, — отмечает Аристотель, — связано с представлением о государстве, так как право, служащее критерием справедливости, является регулирующей нормой политического общения».

В целом право как политическое явление Аристотель называет 
«политическим правом». Это, в частности, означает невозможность неполитического права, отсутствие права вообще в неполических 
(деспотических) формах правления.

Политическое право делится  им на естественное и условное 
(волеустановленное). «Что касается политического права, — пишет он, — то оно частью естественное, частью условное. Естественное право — то, которое везде имеет одинаковое значение и не зависит от признания или непризнания его. Условное право то, которое первоначально могло быть без существенного различия таким или иным, но раз оно определено, (это безразличие прекращается)».Таким образом, в учении Аристотеля и естественное, и условное 
(волеустановленное) право, хотя и различаются между собой, но оба относятся к сфере политических явлений и носят политический характер. У софистов, например, различие между естественным правом (правом по природе) и правом условным (полисными законами, установленными по соглашению, произволу и т. д.) означало различение, а зачастую и прямое противопоставление естественного (природного) и политического (условного). Своеобразие позиции

 
Аристотеля обусловлено тем принципиальным обстоятельством, что под 
«природой» он и в вопросе о праве имеет в виду именно политическую природу человека: ведь человек, согласно Аристотелю, есть по своей природе существо политическое.Вообще при рассмотрении тех или иных естественно-правовых концепций важно установить, что, собственно говоря, имеется в виду под понятиями 
«природа», «естественное» и т. д. в соответствующих учениях. Данный момент имеет существенное значение для характеристики также и других аспектов правопонимания.Под условным (волеустановленным) правом в концепции Аристотеля подразумевается все то, что в последующем словоупотреблении стало обозначаться как позитивное (положительное) право. К условному праву он относит установления закона и всеобщих соглашений. Причем он говорит о писаном и неписаном законе. Под неписаным законом, тоже относящимся к условному (позитивному) праву, имеются в виду правовые обычаи (обычное право).

Существенным составным моментом политического качества закона является его соответствие политической справедливости и праву. «Всякий закон, — отмечал  Аристотель, — в основе предполагает своего рода право». 
Следовательно, это право должно найти свое выражение, воплощение и соблюдение в законе. Отступление закона от права означало бы, согласно концепции Аристотеля, отход от политических форм к деспотическому насилию, вырождение закона в средство деспотизма. «Не может быть делом закона, — подчеркивал он, — властвование не только по праву, но и вопреки праву: стремление же к насильственному подчинению, конечно, противоречит идее права».

Политическое правление — это, по Аристотелю, правление закона, а  не людей: правители, даже лучшие, подвержены чувствам и аффектам, закон же — 
«уравновешенный разум».В заключение можно сказать, что Аристотель, осуществив грандиозное обобщение социального и политического опыта эллинов, разработал оригинальное социально-философское учение.Социальная и политико-правовая проблематика освящается Аристотелем в принципе с позиций идеального понимания полиса – города государства как политического общения свободных и равных людей.