Религиозная философия в контексте современной европейской культуры

Название главной книги  Тейяра не случайно. В нем он как  бы сразу отстраняет от себя роль умозрительного философа или богослова. Он хочет говорить только о явлениях, только о феноменах. Этим он ставит себя в положение ученого, строящего гипотезы на основании фактов. Поэтому те, кто обвиняет его в пренебрежении к богословским проблемам, просто не понимают границ, которые он себе поставил. Как мы увидим, в ходе раскрытия идей эволюции он в конце концов смыкается с теологией, но это не делает его богословом в строгом смысле слова. Он идет от внешнего, от "феномена".

Проблема начала мира у Тейяра почти отсутствует именно в силу того, что он хочет ограничится "феноменальными гипотезами". Лишь и конце пути он как бы ретроспективно начинает поиски Первого момента.

Тейяр не согласен ни с  материализмом, ни со спиритуализмом в  их чистом виде. "По моему убеждению, - говорит он, - эти две точки зрения требуется объединить". Однако остается неясным, что он подразумевает под спиритуализмом. А ту "феноменологию", которую он предлагает взамен как синтез, трудно назвать действительным выходом из борьбы двух направлений. Но в одном он прав: наука и научные гипотезы должны лежать по ту сторону идеологии. И его гипотеза о материи может быть при пята и материалистом, и спиритуалистом.

При рассмотрении структуры  материи Тейяр последовательно и логично идет к панпсхизму. Он отправляется от человека, обладающего "внутренним" миром, и делает, в общем, вполне логичный вывод о наличии подобной внутренней стороны у животных, растений, неживой природы (эту мысль развивали еще А. Шопенгауэр и Вл. Соловьев). Основой "внутреннего" начала Тейяр считает "радиальную энергию", которая влечет материю "в направлении более сложного".

Умалчивая о начале мира, Тейяр все же склонен к принятию теории "взрыва" и "расширяющейся  Вселенной". В момент "взрыва" из вещества путем внезапной трансформации образуются устойчивые единицы элементарной материи. "Преджизнь", скрытая "радиальная" энергия, ведет материальный мир по пути усложнения. Эволюция начинается еще задолго до появления живых организмов. Ткань универсума несет в себе координацию внутреннего ("психического") и внешнего, структурного ("тангенциального"). Она является одновременно живой системой взаимосвязей, органическим (а не механическим) взаимопроникновением элементов.

Говоря об эволюции, Тейяр  справедливо настаивает на том, что в настоящее время она перестала быть спорной гипотезой. "В мире, - пишет он, - еще встречаются люди, подозрительно и скептически настроенные в отношении эволюции. Зная природу и натуралистов лишь по книгам, они полагают, что борьба вокруг трансформизма все еще продолжается, как во времена Дарвина. А поскольку в биологии идут дискуссии относительно механизма видообразования, они воображают, что эта наука сомневается или еще могла бы сомневаться, не отрицая себя самой, насчет факта и реальности такого развития. Но положение дел совершенно иное".

"Черешки", или начала  нового в эволюционном стволе, всегда ускользают от взора  наблюдателя. Тейяр очень убедительно  говорит об этом. Ссылаясь на "глубокое  структурное единство древа жизни", он допускает моноцентризм жизнетворения. "Взятое в целом живое вещество, расползшееся по Земле, с первых же стадий своей эволюции вырисовывает контуры одного гигантского организма".

Итак, жизнь возникла единожды в одном месте. Возникла она путем скачка. Тейяр прямо называет его "внутренней революцией". Он признает прерывность, вопреки обвинению Зеньковского. "Эта столь привлекательная идея непосредственного превращения одной энергии в другую должна быть отвергнута". Значит, взрыв, революция. В чем же коренится этот переворот? Источник его Тейяр видит в самой природе радиальной энергии, в том "психическом", что скрыто в "преджизни". Однако христианскому взгляду на миротворение более свойственно усматривать здесь особое творческое воздействие на материю. Для Тейяра же оно скорее заключено уже в самом факте существования "внутреннего" вещей. Впрочем, когда речь идет о жизни, этот вопрос не столь принципиален, как вопрос о человеке, к которому мы скоро перейдем.

Говоря о самом процессе эволюции живых существ, Тейяр придает большое значение фактам, доказывающим направленность развития в сторону все менее и менее вероятных структур. "Я считаю, - пишет он, - что существуют направление и линия прогресса жизни, столь отчетливые, что их реальность, как я убежден, будет общепризнана завтрашней наукой".

Прежде всего для  него зло - естественный продукт "игры больших чисел". Это зло беспорядка и неудач, издержки, сопровождающие развитие жизни. Одним словом, оно оказывается чем-то естественным и неизбежным. С этим трудно согласиться, и поэтому Тейяр все же допускает "особый эффект какой-то катастрофы или первичного извращения". Таким образом, хотя зло и оказалось в "приложении", но оно нашло место в системе, формально не противоречащей христианскому его пониманию.

И все же в целом Тейяр проходит мимо проблемы греховности человека, что ослабляет его учение, отрывая его от реальной действительности. Здесь тейярдизм нуждается не в "приложении", а в существенном дополнении.

С возникновением человека наряду с биосферой появляется ноосфера. По мнению Тейяра, она не может остановиться в своем развитии, ибо она есть часть эволюции. Ее шедевры - это мысль, личность, многоединство сознаний. Но этого мало. Выходя за рамки "феномена", Тейяр ожидает нового этапа эволюции, когда человечество сольется в единстве "точки Омега"... Подобно тому как слияние одноклеточных животных в организм было началом дальнейшего прогресса, так и духовное объединение человечества ведет его к Сверхжизни и Сверхчеловечеству. Распространение мысли и силы человека по Земле, его "планетизация" - это залог будущего. Тейяр верит в то, что все развитие науки, техники, социальных систем ведет к этой высшей духовной точке. В век, когда столь многие проклинают технику и тяготятся цивилизацией, он усматривает в них "гоминизацию Земли и мира". Но Тейяр идет еще дальше. "Может ли, - говорит он, - универсум окончиться иначе, чем в безмерном?.. Человек никогда не сумеет превзойти человека, объединяясь с самим собой". Нужно, чтобы нечто сверхчеловеческое реально существовало независимо от людей. Это и есть "точка Омега".

Омега представляет собой, с одной стороны, то, что восточные  богословы называли "соборностью" - единение без смешения, слияние  без поглощения. С другой стороны. Омега это Нечто и в то же время "Некто, действовавший с самого начала эволюции. Эволюция - это поток, становление, гибель и рождение. То, что движет ее, должно быть "независимым". Оно не рождается в эволюции, а "наличествует всегда". Омега стоит вне времени. Это - Начало трансцендентное, надмирное. Именно поэтому Оно могло воздвигать Вселенную все выше и выше к "божественному очагу". Омега-это Бог, Который сокровенно пронизал мир Своей силой, вытянул его в гигантское Древо Жизни и приближает к Своему бытию. Все творческие усилия человека, вся его культура и цивилизация, его любовь, его энергия, его деяния и, наконец, все личные индивидуальности, которые бессмертны, - все это служит вселенской Божественной Цели.

Бог проявляет Себя постоянно, и один из высочайших признаков Его проявления - это христианство. Оно оказывается могущественной планетарной силой, единственно способной в настоящее время объединять человечество для достижения космической цели Бога.

"Двигателем сознательной  жизни, - говорит Тейяр, - может быть  только Абсолютное, то есть Божественное. Религию можно было понимать как простое утешение, как "опиум". На самом же деле ее подлинной задачей является поддержка и пробуждение прогресса жизни". Только бесконечные перспективы того, что восточные Отцы Церкви называли "теозисом" (обожением), могут быть подлинной путеводной звездой человечества в грядущем.

Учение Тейяра де Шардена современному христианскому сознанию дает:

1. Своим пониманием  Церкви как творческого начала  в современном обществе Тейяр  способствует разработке положительного  идеала для христиан наших  дней. Он указывает на любовь  к Богу как на ведущую силу эволюции ноосферы. Она неразрывно связана с любовью между людьми, с активным преодолением зла и разделений в мире. Тейяр учит нас любовному отношению к миру. Вместо враждебного неприятия, он предлагает идти к нему с проповедью Христа, но проповедью действенной. Его светлый взгляд на будущее обнаруживает в нем веру, которой нужно учиться всем. В противовес мрачной безнадежности, которая смирилась с обреченностью мира, Тейяр с упованием смотрит вперед, призывая людей к положительному деланью. Силы регресса не пугают его, не вызывают в нем покорного и пассивного отношения к действительности. Его личный религиозный опыт есть драгоценная жемчужина христианства.

2. Тейяр своим научным  синтезом помогает возникающему  диалогу между христианами и  нехристианами. Для многих марксистов христианство понятно и даже приемлемо именно в форме тейярдизма.

3. Синтез Тейяра вносит  свою лепту в построение целостного  христианского миросозерцания. Те  же его стороны, которые спорны  и неясны, вполне можно раскрыть, развить, уточнить, дополнить.

4. ПЕРСОНАЛИЗМ (Э. МУНЬЕ,  Ж. ЛАКРУА)

Персонализм (от лат. persona - личность) - теистическое направление  современной буржуазной философии, признающее личность первичной творческой реальностью и высшей духовной ценностью, а весь мир проявлением творческой активности верховной личности - бога. Персонализм сформировался в конце 19 веке в России и США, затем в 30-х гг. 20 в. во Франции и других странах.

В России идеи Персонализма развивали Н. А. Бердяев, Л. Шестов, отчасти  Н. О. Лосский и другие. Основоположниками американского Персонализма явились Б. Боун, Дж. Ройс; их последователи - У. Хокинг, М. Калкинс, Э. Брайтмен, Э. Кент, Д. Райт, П. Шиллинг, Р. Т. Флюэллинг, объединившиеся вокруг журнала "Personalist", основанного в 1920 Флюэллингом. Французские персоналисты (П. Ландберг, М. Недонсель, Г. Мадинье, П. Рикёр и др.) группировались во главе с Э. Мунье и Ж. Лакруа вокруг журнала "Esprit", основанный в 1932. Представителями нерелигиозного Персонализма были Б. Коутс (Великобритания), В. Штерн (Германия) и другие.

Принципу идеалистического монизма и панлогизма гегелевского толка в Персонализме противопоставляется  идеалистический плюрализм - множественность  существований, сознаний, воль, личностей. При этом удерживается принцип теизма, то есть творения мира верховной персоной (богом) и наделения его способностью развития. Персоналисты выдвигают на первый план не познающего истину субъекта классической философии, а человеческую личность во всей полноте её конкретных проявлений, в её неповторимой индивидуальности. Личность превращается в фундаментальную онтологическую категорию, основное проявление бытия, в котором волевая активность, деятельность сочетается с непрерывностью существования. Но истоки личности коренятся, по Персонализму, не в ней самой, а в бесконечном едином начале - боге. Существует аналогия между этими принципами Персонализма и монадологией Г. Лейбница, развившейся в конечном счёте в форме теодицеи. Задачу ориентации человека в мире Персонализм возлагает на религиозную философию, которая должна найти смысл существующего с точки зрения волеизъявления человека в соотнесенности с высшим началом, богом.

Жан Лакруа (1900-1986) является одним из ведущих представителей французского персонализма. Вместе с  Э.Мунье он стоял у истоков этого философского течения, а после смерти основоположника личностной философии взял на себя задачу дальнейшего обоснования и развития ее главных тем. В своей теоретической деятельности, как отмечает сам Лакруа, он вдохновлялся идеями Мунье: «Позиция Мунье служит основанием всей моей деятельности».

Понятие персонализма Мунье  и его сторонники изначально сопрягали  с понятиями личности и цивилизации, при этом одной из фундаментальных  проблем этого философского учения стала «драма цивилизации», выступившей  против человека, а также «драма человека», утратившего меру человеческого и смысл собственного существования. В 30-х годах прошедшего века сторонники персонализма призывали людей задуматься о качественном содержании их цивилизации, предлагая свое учение как целостное осмысление проблем человека и его бытия, человеческого мира и цивилизации. Слово «персоналистский», пишет Поль Рикёр, «в первую очередь соотносится с цивилизацией, с задачей цивилизации... персонализм – это прежде всего педагогика общественной жизни, связанная с пробуждением личности».

Пробуждение человека –  вот что было главным для Мунье, размышлявшего о воспитательной миссии философии. Мунье намеревался  разработать в рамках персонализма концепцию человека, которая стала  бы программной для воспитательного процесса в рамках всей цивилизации. В этой связи Лакруа относит создателя «личностной философии» к числу таких мыслителей, как Платон, Рабле, Монтень, Ницше, Маркс, Ленин, Башляр, которые для него были провозвестниками нового человека, а в самой личностной философии он видит интеллектуальное усилие, «ведущее к воплощению персоналистского вдохновения во всех областях жизни – философской, религиозной, нравственной, политической, экономической, социальной».

Все цивилизационное  значение персонализма его сторонники видят также в том, что оно одновременно обращено ко всем людям цивилизации – верующим и неверующим, претендует на создание нового мировоззрения, общего для религиозных людей и атеистов. Католик Мунье не сделал основанный им в 1932 г. журнал «Esprit» собственно католическим, он не хотел отделять его от неверующих и от верующих иных конфессий; он отстаивал плюрализм мнений, предполагая, что верующим и неверующим есть чему поучиться друг у друга. Основатель персонализма надеялся на то, что «Esprit» будет содействовать созданию нового поколения людей, готовых занять ответственную позицию в мире, способных на личностный выбор и на общественно значимую деятельность независимо от их конфессиональной принадлежности. Лакруа согласен с этой мыслью Мунье: «Персоналистская устремленность не является с необходимостью христианской; она может быть и у атеиста, и у верующего; она имеет значение для любого человека, который хочет содействовать благу всего человечества». Общецивилизационный характер личностной философии ее сторонники видят и в том, что, по их убеждению, персонализм является самым подлинным и самым глубоким истоком человеческой истории и что только личность, «постоянно преобразуя себя, тем самым преобразует социально-политическую и экономическую жизнь, этику и эстетику»; понятие личности сопутствует человеку на всем его историческом пути, получая свое воплощение вфилософских учениях: персоналистская ориентация в человеческой истории имеет свое вполне определенное значение и собственную истину.