Традиции волшебной сказки в пьесах Е.Шварца

Оправданными и по-своему достоверными — достоверными с точки зрения сказочной реальности — не только могут, но и должны быть в сказке самые невероятные события, узнаваемыми и как будто хорошо знакомыми — самые поразительные чудеса. Чудеса эти стали в равной степени диктоваться жанром, избранным писателем, и, в гораздо большей степени, нравственно-психологическими целями, к которым он так упорно стремился. Этим объясняется та парадоксальная закономерность, что созданное Шварцем именно в той степени художественно правдиво, в какой согласовано с внутренними законами сказки. По той же самой причине элементы сказки и сказочного неизменно вторгались даже в те его пьесы, в которых воссоздавались житейски правдивые ситуации и исследовались вполне реальные человеческие отношения.

В пьесе "Повесть о молодых супругах" он обстоятельно и по-отечески сочувственно рассказывал о трудностях совместной жизни горячо любящих друг друга молодоженов. Счастье не захотело войти в жизнь двух молодых людей само, а потребовало от них больших душевных усилий, умения, мудрой уступчивости и цельности. Мысль эта воплощалась писателем в правдивой и психологически реальной жизненной ситуации. Однако и сюда врывается озорная и звонкая фантазия сказочника. Трогательными, дальновидными и проницательными комментаторами беспричинных супружеских размолвок выступают в пьесе уютно расположившиеся на комоде плюшевый медвежонок и нарядная голубоглазая кукла.

Сложное и непрерывное взаимодействие памяти и воображения, реальности и выдумки, кажущегося и действительного неизменно накладывает свою печать на внутреннюю жизнь его героев. Рассказывая о том, как, потеряв очки, он невольно превратил случайно разбросанные по комнате вещи в давних героев своего воображения — плед в милую и добрую принцессу, а узкие, длинные и чуть нескладные часы в столь же нескладного приближенного принцессы — тайного советника. Ученый из "Тени" замечает добродушно: "Прелесть всех этих выдумок в том, что едва я одену очки, как все вернется на свое место. Плед станет пледом, часы — часами, а этот зловещий незнакомец исчезнет".

Чем глубже и тоньше разрабатывал Шварц характеры своих сказочных героев, тем более реальным, целеустремленным и убедительным оказывался и тот общий, большой вывод, к которому он вел своих читателей и зрителей. Рисуя фантастическую фигуру коммерции советника, Шварц придал ему черты умопомрачительного педанта, существа с канцелярскими мозгами, безнадежного врага всего живого на земле. Все у этого отвратительного сухаря разложено по полочкам, занумеровано и, само собой, совершенно обессмыслено. Мучительно скучные, скрипящие, как заржавленное железо, обороты его речи придали коммерции советнику исчерпывающую психологическую ясность. Совершаемые им подлости становились естественными благодаря его манере разговаривать, в упор смотреть на собеседника непроницаемым металлическим взглядом.

Герои Шварца сами изобличают себя оборотами речи, своим убийственным жизнеподобием, странной, но красноречивой обыденностью употребляемых ими слов. В пьесе "Тень" король пишет завещание, обращенное к дочери, и подписывает его совершенно, казалось бы, неуместным в столь торжественном документе словом "папа". Но в том-то и дело, что в этом удивительном слово это оказалось вполне на месте. Только так и мог подписаться нежданно-негаданно расчувствовавшийся вздорный монарх.

Вообще, короли в сказках Шварца наделены разного рода причудами, которые каким-то очень неожиданным образом кажутся обязательными именно у королей.

Король из "Золушки" проявляет свою строптивость в том, что то и дело грозится уйти в монастырь. Весьма экстравагантен вид, в котором он появляется перед зрителями: "Полы его мантии подколоты булавками, под мышкой метелка для обметания пыли, корона сдвинута набекрень".

Таким же психологическим своеобразием отмечен образ короля из "Обыкновенного чуда", "просто короля, какими пруд пруди". "Я по натуре добряк, умница, люблю музыку, рыбную ловлю, кошек, — рассказывает о себе король. — И вдруг такого натворю, что хоть плачь". Оказывается, этот добряк и умница унаследовал от своих предков вместе с фамильными драгоценностями и все подлые фамильные черты. "Представляете удовольствие? Сделаешь! гадость — все ворчат, и никто не хочет понять, что это тетя виновата".

Прямые выражения неожиданно превращаются в идиоматические, наивные, в простоте душевной сделанные признания оказываются похожими на спародированные ходячие житейские истины.

Мачеха из "Золушки" работает в кинематографической сказке Шварца "как лошадь". Она, по ее собственным словам, только и делает, что бегает, хлопочет, ходатайствует, требует: "Благодаря мне в церкви мы сидим на придворных скамейках, а в театре на директорских табуреточках..." И когда мачеха оказывается в конце концов посрамленной, королю ничего не остается, как сказать: "Ну, она, знаете ли, сама виновата. Связи связями, но надо же и совесть иметь".

Шварц был горячим и убежденным приверженцем сказки, которую, по аналогии с "комедией характеров", можно было бы назвать "сказкой характеров". Главное место в ней занимают не прихотливые события, превращения и неожиданности, а люди — самых разных душевных складов и типов, убеждений и жизненных принципов. Идейная страстность писателя и глубокий, никогда не слабеющий интерес к внутреннему миру людей открывали жизненной правде доступ в самые волшебные из его сказок.

2.3 Типология персонажей  сказочных пьес Е.Шварца

 

Пьесы Е. Шварца принято делить на три группы: сказки, «реальные» пьесы и произведения для театра кукол.

Наиболее интересными представляются его сказки, при этом в критике существует множество разных жанровых определений его пьес. Например, «Приключения Гогенштауфена» и «Голый король» считаются сатирическими комедиями, «Тень» и «Дракон» – сатирическими трагикомедиями, а «Обыкновенное чудо» – лирико-философской драмой. Некоторые критики выделяют в творчестве драматурга некоторые особенности «философской», «интеллектуальной» драмы.

Склонность к осмыслению политических и социальных проблем своего времени сближают некоторые пьесы Шварца с эпической драмой.

Многие критики, по аналогии с «комедией положений» и «комедией характеров», различают в творчестве Шварца «сказку положений» и «сказку характеров». Нам кажется, что при этой классификации  его пьесы-сказки в основном представляют собой «сказки характеров», потому что наибольший интерес для драматурга представлял внутренний мир его героев. В  эмоциональности его пьес, повышенной роли субъективного начала проявляются и черты лирического театра.

Такие «сказки характеров» Шварца как «Голый король», «Красная Шапочка», «Снежная королева», «Золушка», «Обыкновенное чудо» имеют  глубокий философский подтекст, который автор выражает именно благодаря сочетанию сказочного и реального. Шварц писал, что «сказка рассказывается не для того, чтобы скрыть, а для того, чтобы открыть, сказать во всю силу, во весь голос то, что думаешь».

Шварц в своих пьесах-сказках трансформирует жанровую природу сказки: традиционный конфликт сказки между добром и злом он переосмысливает с точки зрения современного литературного сознания. Иногда критика очень прямолинейно подходит к этой особенности пьес Шварца, Например, считается, что его Дракон является олицетворением фашизма, однако нам кажется, что  талант Шварца проявляется именно в умении использовать символы, имеющие  разные толкования.

Использованные Шварцем известные сказочные персонажи – волшебники, принцессы, говорящие коты, юноши, превращенные в медведей –  вовлечены в его пьесах в социальные отношения людей XX века. Пересоздавая известные сказочные сюжеты, Шварц наполнял их новым психологическим содержанием, придавал им новый идейный смысл. Написанная на сюжет сказки Ш.Перро «Золушка, или хрустальная туфелька» пьеса  Шварца – оригинальное произведение. В «Снежной королеве» Андерсена Герда отступает перед несчастьем, случившимся с Кеем, у Шварца она борется за него. В сказке Андерсена маленькая разбойница сама просит Северного оленя доставить Герду во владения Снежной королевы, у Шварца – Герда просит оленя помочь, а маленькая разбойница не хочет их отпускать. Как мы уже отмечали, в созданном вскоре после прихода к власти Гитлера «Голом короле» Шварца объединены сюжетные мотивы трех андерсеновских сказок: «Свинопаса», «Нового платья короля» и «Принцессы на горошине». Эти сюжеты наполнились новой проблематикой, схематичные сказочные образы – политическим содержанием.

Конечно, в образе тупого короля, кричавшего по всем поводам: «сожгу», «убью, как собаку», можно узнать Гитлера, но, как нам кажется, «мода сжигать книги на площадях», люди, трясущиеся от страха,  целые страны, превращенные в тюрьмы, встречались и в другие времена. Ведь не случайно написанная Шварцем в 1940 году пьеса «Тень» была снята с репертуара сразу после премьеры. Пьеса «Обыкновенное чудо» стала светлым прощальным аккордом, который завершил творческий путь замечательного драматурга – сказочника Евгения Шварца. Спектакль состоялся 21 октября 1956г. – в день шестидесятилетнего юбилея драматурга. После «Обыкновенного чуда» Шварц новых пьес не писал, в последние годы жизни – и в конце 1955 – начале 1956 года – он работал под новыми вариантами текста пьесы «Первый год», которая была поставлена в Ленинградском Театре Комедии под названием «Повесть о молодых супругах». 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Сказочная драматургия Евгения Шварца осталась в своем роде уникальной страничкой в истории русской литературы. Дар сказочника – очень редкий дар, здесь мало быть просто одаренным или даже талантливым литератором, здесь необходимо особое сочетание – доброта, мудрость, интеллигентность, детская открытость миру и людям, ирония, лукавство и вместе с тем высокий лирический настрой души.

Все мы помним заключительные слова короля из его «Золушки», с неповторимо обаятельной  интонацией произнесенные с экрана Э.П.Гариным: «Когда-нибудь спросят, а что же ты сможешь так сказать, предъявить? И никакие связи не помогут тебе сделать ножку маленькой, душу – большой, а сердце – справедливым. Обожаю прекрасные свойства души: верность, благородство, умение любить. Обожаю, обожаю эти волшебные чувства, которым никогда не придет конец».

В заключение подведем итоги по каждой главе.

В первой главе определили теоретическое понятие волшебной сказки, как особого жанра литературы.   В отличие от сказок о животных в волшебных сказках все эти животные обладают чудодейственной силой. В волшебной сказке чудодейственной силой может обладать и герои и предметы, в зависимости как придумает сюжет автор. В сюжете обязательно появляется волшебство, чудеса. В конце сказки всегда добро побеждает зло.

Во второй главе определили своеобразие использования традиций волшебной сказки в пьесах Евгения Шварца. Его пьесы всегда отличались своей выразительностью и своеобразием реальности, выраженными характеристиками героев. Его жанр отличается реальностью и фантастической обыкновенностью.

Е. Шварц переосмысливает и трансформирует традиции волшебной сказки.

В традиционной волшебной сказке система персонажей обычно выстраивается следующим образом: герой, антогонист, жертва и ее отец, ложный герой, волшебные помощники-дарители либо звери-помощники. В пьесе Шварца «Дракон» можно выделить всех традиционных героев волшебной сказки: героя (Ланцелот), антогониста (Дракон), жертву (Эльза), ее отца (Шарлемань), дарителей (ткачи, кузнецы, шапочник). Однако Ланцелот сражается с Драконом не во имя какой-то дамы, а из принципа. На слова Эльзы, предположившей, что он все равно вызвал бы Дракона, будь на ее месте другая девушка, Ланцелот отвечает: “Конечно, вызвал бы. Я их терпеть не могу, драконов этих”. Он, по словам Генриха, “профессиональный герой”: “Ему все равно кого спасать. Он так обучен”.

Выстраивая свое произведение с ориентацией на структуру волшебной сказки, автор подчиняет читательские ожидания и читательское восприятие сказочному канону, который требует, чтобы герои, преодолев все препятствия, благополучно пришли к намеченной цели. Однако затем автор на наших глазах разрушает сказочный канон, вызывая взрыв в читательском восприятии, заставляя переосмыслить и усомниться в привычном и устойчивом.

 

 

Список литературы

1. Акимов Н. П. Сказка на нашей сцене // Театральное наследие. Кн. 2. - Л., 1978.

2. Биневич Е. Евгений Шварц // О литературе для детей. Вып.14. - Л., 1969.

3. Биневич Е. Первая пьеса Евгения Шварца // Нева. - 1971. - № 10.

4. Биневич Е. На пути к «Дракону» // Нева. СПб., - 1996. - № 10.

5. Богуславский А. О., Диев В. А. Русская советская драматургия 1936-1945. -М., 1965.

6. Богуславский А. О., Диев В. А. Русская советская драматургия 1946-1966. -М., 1968.

7. Головчинер В. Е. Путь к сказке Е.Шварца // Сборник трудов молодых учёных. - Томск, 1971.

8. Головчинер В. Е. Некоторые особенности конфликта в пьесе Е.Шварца «Дракон» // Проблемы литературных жанров. - Томск. 1972.

9. Головчинер В. Е. Структура драматического действия в пьесе Е.Шварца «Тень» // Проблемы литературных жанров. - Томск, 1975.

10. Головчинер В. Е. Эпический театр Евгения Шварца. - Томск, 1992.

11. Головчинер В. Е. «Обыкновенное чудо» в творческих исканиях Е. Шварца // Драма и театр IV. - Тверь, 2002.

12. Головчинер В. Е. Мотив «Чудесного супруга» в пьесе Е. Шварца «Обыкновенное чудо» // Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении. - Новосибирск, 2004, т. 2.

13. Исаева Е. Ш. Жанр литературной сказки в драматургии Евгения Шварца. Автореф. дисс. на соискание учёной степени к. ф. н. - М., 1985.

14. Калмановский Е. С. Шварц // Очерки истории русской советской драматургии 1945-1954. Л., 1968.