Учение Макса Штирнера

Макс Шти́рнер (нем. Max Stirner), настоящее имя Иоганн Каспар Шмидт (нем. Johann Caspar Schmidt; 25 октября 1806, Байройт,Германия — 26 июня 1856, Берлин) — немецкий философ, предвосхитивший задолго до их возникновения идеи нигилизма,экзистенциализма, постмодернизма и анархизма, в особенности индивидуалистического анархизма. Основной труд — книга «Единственный и его собственность»

Иоганн Каспар Шмидт (1806-1856), вошедший в историю под именем Макса Штирнера, не был, в отличие от В.Годвина и последующих классиков анархизма ни преимущественно социальным мыслителем, ни вождем или идеологом какого-либо общественного движения. Он был крупнейшим  анархическим философом, наряду с М.А.Бакуниным, – и именно философом личности. Адвокатом личности, рассматривающим все вопросы исключительно с точки зрения личности.

С 1826 по 1828 год он изучал философию  и теологию в Берлине, а с 1828 по 1829 год в Эрлангене.

Иоганн Каспар успешно закончил гимназию, слушал в Берлине лекции Гегеля и Шлейермахера, затем преподавал в берлинском пансионе, из которого добровольно ушел накануне опубликования своей главной книги. 

Первая его жена умерла вскоре после свадьбы, вторая – Мария  Денгардт – принадлежала к тому же кружку «Свободных», в котором участвовал и сам Штирнер. Этот кружок «Свободных», возглавляемый братьями – Бруно и Эдгаром Бауэрами – был объединяющим центром для берлинской леворадикальной молодежи 40-ых годов XIX-го века. Хотя Штирнер на протяжении десятилетия аккуратно посещал собрания этого кружка, но он нечасто выступал с речами, был нелюдим и не имел в нем (да и вообще) близких друзей. Биограф и почитатель Штирнера Дж.Г.Маккай пишет о нем: «Сердце его ни к чему не было привязано настолько, чтобы это могло его раздавить или лечь на него тяжким гнетом, – ни к людям, ни к мелочам повседневной жизни. И если он ни одному человеку не дал счастья, то он никому никогда не причинил и малейшего горя»

Небольшое число своих  работ он выкускал как под псевданимом, так и анонимно. В основном это были работы философского содержания.

Выход в конце 1844 года книги Штирнера сразу сделал его имя широко известным. Саксонское правительство сперва наложило запрет на «Единственного и его собственность», конфисковало тираж и арестовало автора, но затем, решив, что сочинение слишком нелепо и абсурдно, чтобы быть опасным, сняло запрет. В печати разгорелась горячая дискуссия вокруг книги Штирнера, но вскоре новые – революционные события, заставили забыть и о ней, и об ее авторе – на целых сорок лет. В общественной жизни Германии 40-ых годов Штирнер не принимал особого участия: не состоял в студенческих тайных союзах, за революцией 1848 года следил по газетам (хотя, как показала его вторая – очень слабая – книга «История реакции» (1852 г.), его симпатии всецело были на стороне революционеров). Помимо двух названных книг, Штирнер опубликовал ряд статей в различных радикальных изданиях, в частности, в 1842 году он активно сотрудничал с «Рейнской газетой».

Уйдя в 1844 году из пансиона, Штирнер некоторое время надеялся прожить литературным трудом (так, он перевел и выпустил в свет главные экономические труды Ж.-Б.Сэя и А.Смита), но вскоре отказался от этой затеи. Попытки заняться молочной торговлей, при отсутствии должного опыта и коммерческих способностей, привели Штирнера к полному разорению и нищете. В эти годы его оставила жена, которой он посвятил свою главную книгу (и сам факт посвящения – «Моей любимой Марии Денгардт», и то, что он называет свою жену ее девичьей фамилией – были пощечиной, данной Штирнером протестантской морали и мещанским нравам). Последние годы жизни мыслитель провел в отчаянной бедности – меняя квартиры, спасаясь от кредиторов и попадая в долговую тюрьму, пытаясь найти хоть какой-то заработок … Еще при жизни и сам Штирнер и его творение были полностью забыты. Одинокий в жизни, Штирнер не имел прямых предшественников и учителей и не оставил после себя последователей и учеников.

О «Единственном и его собственности» вновь заговорили лишь в 80-90-ые годы прошлого века. Этому способствовали два обстоятельства: во-первых, триумфальное шествие философии Фридриха Ницше – в Штирнере увидели его предтечу (на вопросе о том, насколько этот взгляд справедлив, мы остановимся ниже), во-вторых, – подвижническая деятельность Джона Генри Маккая, кропотливо собравшего все сохранившиеся свидетельства о Штирнере, написавшего его биографию и многократными выступлениями о нем в печати способствовавшего возрождению общественного интереса к мыслителю.

Новый подъем интереса к Максу Штирнеру наметился только в связи с Фридрихом Ницше, когда выяснилось, что многое из того, что проповедовал Ницше, уже содержалось в «Единственном».

Книга Штирнера обретает новую жизнь – выходит массовыми тиражами на разных языках; вновь разгораются горячие споры о ней и ее авторе. Назовем лишь некоторые имена из тех мыслителей, которые полемизировали со Штирнером в своих статьях и книгах. Это Л.Фейербах и К.Маркс, М.Гесс и К.Фишер, Н.Бердяев и В.Соловьев, Б.Вышеславцев и П.Новгородцев, Н.Михайловский и А.Хомяков, С.Франк и С.Булгаков, П.Кропоткин и Л.Фаббри, Г.Плеханов и Э.Бернштейн, Э.Гартман и Ф.-А.Ланге, А.Жид и А.Камю, В.Виндельбанд и Э.Фромм.

Учение Штирнера о праве, государстве и собственности изложено преимущественно в его книге «Der Einzige und sien Eigenthum» («Единственный и его собственность») (1845).

Штирнер отрицает понятие долга.

«Люди – таковы, какими должны быть и какими могут  быть. Чем они должны быть? Не более  того, чем они могут быть. А  чем они могут быть? Тоже не выше того, чем могут быть, т. е. тем, что в их власти, в их силах». «Человек ни к чему не «призван», у него нет «долга», нет «призвания», точно нет их у растения и у животного. Он не имеет призвания и не наделен никакой миссией, но у него есть силы, и эти силы проявляются там, где они существуют, ибо «существовать» для них значит «проявляться», и они не могут оставаться бездеятельными, как не может сделать этого сама жизнь, которая, если бы «остановилась» на секунду, то перестала бы быть жизнью.».

Штирнер доходит до отрицания самой истины. «Истины — это фразы, выражения, слова; слова эти, связанные одни с другими, нанизанные, построенные в ряды, — образуют логику, науку, философию». «Нет ни одной истины, будь то право, свобода, человечество и т. д., которая бы существовала независимо от меня и пред которой я преклонился бы». «Пока остается хоть одна истина, на служение которой человек должен обречь свою жизнь и силы в силу того лишь, что он человек, до тех пор он подчинен правилу, господству, закону и т. д., он остается рабом». «Пока ты веришь в истину, ты не веришь в себя и ты —раб, религиозный человек. Ты сам — единственная истина, или, лучше сказать, ты — больше, чем истина, ибо без тебя она ничто».

Если бы из всего  этого мы пожелали сделать конечные выводы, то книга Штирнера явилась бы лишь исповедью, сводом мыслей, не имеющих общего значения; Штирнер не указывает нам, что он считает верным либо что мы должны делать; его книга — лишь средство постигнуть игру его мысли. Таким образом, Штирнер имеет в виду не только поведать нам свое душевное настроение во время писания своей книги, но он желает и передать нам свое понимание истины и указать путь нашего поведения. Ввиду этого книга его не просто исповедь, а философское учение.

Штирнер не называет «анархизмом» свою теорию о праве, государстве, собственности; но он применяет это выражение к политическому либерализму, с которым он боролся.

По Штирнеру, высшим законом для нас является личное благо.

Что значит личное благо? «Мы ищем радостей жизни». «Отныне вопрос заключается не в том, как завоевать жизнь, а в том, как ее прожить и как насладиться ею; дело не в том, как совершенствовать в себе свое «Я»; но в том, как упиться жизнью и получше истратить ее». Чтобы восторжествовать над жаждой жизни, наслаждение должно преодолеть ее двояким образом (указанным Шиллером в его поэме «Идеал и жизнь»), подавить как духовные, так и телесные лишения, искоренить разом жажду идеала и нужду в насущном хлебе.

Идея отрицания  государства – основная концепция, которая объединяет всех представителей анархизма. М. Штирнер считал его общественным злом, орудием человеческой несвободы, которое должно быть, сразу или в будущем уничтожено. Идея государства ему представлялась противоестественной. Он полагал, что государство является помехой личному счастью каждого человека. Деятельность государства основана на силе, которая составляет его социальную природу, сущность. Штирнер писал: «Государство всегда занято тем, чтобы ограничивать, обуздывать, связывать, подчинять себе отдельного человека, делать его «подданным» чего-нибудь всеобщего»⁴. Используя культуру и образование, оно воспитывает послушных и полезных ему граждан.

Штирнер был знаком с концепцией разделения властей, однако законодательную ветвь государственной власти у него представляют не только парламент, политические партии, но также правительство и само общество. Исполнительная власть у Штирнера представлена только правительством. Деятельность немецкого правительства, его место и роль в разделении власти в своем учении он подробно не раскрывает и связывает преимущественно с укреплением господства и навязыванием своей воли гражданам государства. Характеризуя судебную ветвь власти, он отмечал ее механистичность и необъективность, которые приводят к правовой несправедливости. Судебная система, по его мнению, является надуманной и бесполезной для человека государственной инстанцией. Штирнер полагал, что человек сам себе судья и предлагал суд отменить вообще.

Штирнер никогда не давал прогнозов относительно организации государства нового типа, устройства будущего общества, оставаясь всецело на позиции негативизма. Его анархистская доктрина отличается условностью, схематичностью, а, значит, необязательностью своего воплощения.

В книге Штирнер обращается против общественных институтов и табу, которые преграждают путь человека к самому себе и его свободе. Штирнер усматривал в своём учении о Я сумму всей предыдущей философии. В отличие от традиционной, современной Штирнеру философии, обращённой либо на Бога, либо на некое высшее бытие, всё эфемерное, преходящее, несущественное становится у Штиренра всеобщим, необходимым, существенным, т.к. составляет «Единственного». Учение о Ничто (нигилизм) и учение о Я становятся взаимозаменяемыми. Я, которое Ничто, т.е. самое настоящее Я, становится существенней всего бытия. Я – творец и сотворяемое одновременно; не часть целого, но этим целым и является. Таким образом, Я становится отрицанием всего, что является просто абстрактным понятием: общество, нация, государство, Человек, право.

Я – собственник своей  мощи и только тогда становлюсь таковым, когда сознаю себя Единственным. В  Единственном даже собственник возвращается в свое творческое ничто, из которого он вышел. Всякое высшее существо надо мной, будь то Бог или человек, ослабляет  чувство моей единичности, и только под ослепительными лучами солнца этого  сознания бледнеет оно. Если я строю  свое дело на себе, Единственном, тогда  оно покоится на преходящем, смертном творце, который сам себя разрушает, и я могу сказать:

«Ничто – вот на чем  я построил свое дело».

((Мы можем отметить возможность  и необходимость рассматривать  учение Макса Штирнера, по крайней мере, в нескольких контекстах:

– как явление общественной мысли  и общественной жизни Германии кануна 1848 года,

– как заключительное звено в  цепи левого гегельянства – в контексте  гегельянской традиции,

– в контексте философии XVIII-ХХ веков в целом: тогда надо рассматривать  Штирнера в одном ряду и в связи с такими именами и направлениями, как: Ж.Ж.Руссо, немецкие романтики, Ф.Шлейермахер, Г.Гейне, И.Кант, Г.Фихте, Г.В.Гегель, Л.Фейербах, Б.Бауэр, К.Маркс, Т.Карлейль, Ф.Ницше, С.Кьеркегор, Г.Ибсен, русский персонализм (его основатель – А.А.Козлов был штирнерианцем, а одно из самоназваний учения Штирнера – «персонализм») и экзистенциализм,

– наконец, в контексте истории  анархической и социалистической мысли (взаимоотношения Штирнера и В.Вейтлинга, П.Ж.Прудона, М.Гесса; Д.Г.Маккай, О.Виконт, А.Боровой и анархо-индивидуализм; отношение к Штирнеру М.Неттлау, Ф.Домела-Ньювенгауса, Л.Фаббри, П.А.Кропоткина и др.). Мы в данной работе по преимуществу будем рассматривать Макса Штирнера в этом – последнем контексте, в контексте анархической философии, анархической традиции.))