Философия М. Хайдеггера

От личной нравственной ответственности  капитулянта не могут спасти и  ссылки на ущербность его «человеческой  природы», па внутреннее психологическое  принуждение. Все, что может быть квалифицировано в качестве «врожденной  психологии» индивида, находится, согласно экзистенциализму, за пределами нашего «Я». Личность, как таковая, противостоит своей «естественной психологической  конституции» совершенно так же, как  она противостоит внешним обстоятельствам  и рациональным ссылкам на обстоятельства.

Рациональной осмотрительности и витальной трусости противостоит у Сартра мятежное безрассудство, берущее  свое начало в непосредственности и  аффективной категоричности восприятия.

Эта тема, как мы помним, была развернута Сартром в ходе обоснования  категории «для-себя (бытие)». «Иррефлективное  сознание» — эмоция-изготовка, коренящаяся  в непосредственном восприятии окружающих событий,— и есть то содержание, которому «для-себя (бытие)» открыто  в качестве «ничто». Оно (как и  экстаз у Хайдеггера) есть единственный чистый источник, из которого может  быть утолена наша жажда безусловного. Высшая нравственная обязанность личности состоит, согласно Сартру, в том, чтобы  отнестись к обнаружениям «иррефлективного сознания» как к жизненным  целеуказаниям: не просто раз-другой отдаться своему чувству, но и узаконить для  себя данный способ поведения.

Если категория «в-себе (бытие)» в конкретных условиях 1942 г. представляла собой запрет, наложенный на капитулянтские увещевания, то категория  «для-себя (бытие)» явилась санкцией стихийного и безрассудного протеста, «безумства храбрых»— этого.

В 50-е годы Сартр испытывает острую неудовлетворенность прежними работами, видит растущую непопулярность своего философского героя. В то же время Сартр не хочет отказаться от исходной идеи «Бытия и ничто», от мысли о трагическом разрыве  между «в-себе» и «дли себя (бытием)».

Выход из затруднений он ищет на пути, вообще характерном для  философского оппортунизма: пытается отыскать некую «третью реальность», стоящую между внешним миром  и индивидуальной субъективностью  человека и как бы соединяющую  в себе черты обоих. Речь идет о  надындивидуальном сознании, не сводимом к переживаниям отдельной изолированной  личности и в то же время не обладающем абсолютной чуждостью «в-себе (бытия)», Сартр хочет открыть такие  формы взаимопонимания и солидарности между людьми, которые не опирались  бы на познавательные всеобщности, на категории, обеспечивающие постижение объективной структурности мира. Решая данную задачу, он апеллирует сперва к кантонскому пониманию  транссубъективности мышления, как  оно представлено прежде всего в  «Критике практического разума», а  затем к некоторым аспектам марксова учении об общественном сознании.

Обращение к этому богатому историческому наследию, выводящему далеко за пределы ситуационно-субъективистского  горизонта «философии существования», поначалу плодотворно сказывается  в творчестве Сартра. В 1955 г. он пишет  одну из лучших своих работ «Что такое литература?», которая остро  и интересно ставит вопрос об общественной природе формально всеобщих нравственных требований и, казалось бы, предвещает переход Сартра (пусть трудный  и мучительный) на позиции материалистического  понимания истории.

В дальнейшем, однако, сама тема общественного сознания получает у  Сартра все более субъективистскую и вульгарную интерпретацию. Как  это свойственно буржуазной социологии вообще, Сартр редуцирует общественное сознание до сознания «группового», а  транссубъективность мышления —  до структур межличных отношений, устанавливающихся  в группах. Отличие Сартра от академических западных социологов состоит лишь в том, что он проводит резкую демаркационную линию между «функционирующими» группами, включенными в более или менее стабильный общественный порядок (Сартр называет их «коллективами»), и «свободно тотализирующимися группами», которые возникают в ответ на социальные дисфункции.

Сартровский «коллектив»  и «свободно тотализирующаяся группа», по сути дела, представляют собой всего  лишь надындивидуальные воплощения двух основных типов человеческого  поведения, известных экзистенциализму до обращения к проблематике общественного  сознания. «Коллектив» — это собрание индивидов, ведущих «неподлинное существование», единых в своем приспособлении к  обществу, в своем витальном страхе и склонности к детерминистскому оправданию поступков. «Свободно тотализирующаяся группа», напротив, представляет собой  целостность, составленную из субъектов  «подлинного существования», солидаризирующихся в своем неприятии наличного  бытия, в стремлении действовать  вопреки критериям благоразумия и целесообразности. Новое у Сартра состоит просто в признании того факта, что ни «подлинное», ни «неподлинное»  существование нельзя вести в  одиночку; что расчетливо-осмотрительный индивид так же нуждается в  конвенции со своими единомышленниками, как индивид, безрассудный из принципа,—  в известном групповом пафосе.

«Свободно тотализирующаяся группа» интересует Сартра как гарант того экстаза и авантюристической  активности, которые оказались непосильными для изолированного индивида, героя  «Бытия и ничто». Только в слиянии  с группой (только посредством включения  в ее динамическую структуру) индивиду удается сбросить с себя иго своей  малодушной рациональности и обеспечить высвобождение экзистенциального  «проекта». Именно группа и качестве субъекта, «собранного ситуацией, структурированного своей собственной деятельностью... организованного руководителями, которых  она сама для себя открыла п  в личности которых обрела свое собственное единство»,— именно она, а не сам индивид выступает теперь в концепции Сартра в качестве действительного реализатора этого «проекта».

«Свободно тотализирующаяся группа» принимает на себя всю  структуру «для-себя (бытия)», общество же как совокупность объективных, не зависящих, от сознания отношений и  связей противостоит ей как прямой наследник и воплощение «в-себе (бытия)». Группа, пишет Сартр, опирается на «культурно-диалектическую динамику как  аппарат, сконструированный в противовес всему царству практико-инертного». В этом смысле группа представляет собой полную противоположность  природы, лишенном, но мнению Сартра, всяких диалектических зависимостей (к «природе»  в этом смысле он относит и все  то, что марксизм обозначает понятием общественного бытия).

«Свободно тотализирующаяся группа» оказывается, иными словами, организацией для осуществления  давнишней: экзистенциалистской мечты; об освобождении от груза «вещественного», «инертного», «субстанциального», о  полном практическом преодолении спинозски-гольдбаховского  мира. Ее действия суть действия по коллективному  упорядочению (и тем самым по надежному  социальному обеспечению) экстаза.

В своих последних интервью Сартр заявляет, что не считает  себя более мыслителем, который обладает правом учить и ориентировать  массу, что единственно достойную  интеллигента задачу он видит теперь в уяснении и выражении тех  истин, которые радикализирующаяся масса сама открывает в своем  жизненном опыте.

Список использованных источников и литературы

1. Буржуазная философия ХХ века/ Под ред. Митрохин Л.Н., Ойзерман Т,И. М.: Политиздат, 1974.- 335с.

2. Камю А., Сартр Ж.П. Сумерки богов, 1989.- 398с.

3. Вопросы философии [Текст]: научно – теоретич. журн. / учредитель Институт философии РАН. -М.: Наука, 1994.- ежемес., №11.