Философия. Этика науки

       Развитие  генной инженерии и близких ей областей знания (да и не их одних) заставляет во многом по-новому осмысливать и  диалектическую связь свободы и  ответственности в деятельности ученых.

       Сегодня же принцип свободы научного поиска должен осмысливаться в контексте  тех далеко не однозначных последствий  развития науки, с которыми приходится иметь дело людям. В нынешних дискуссиях по социально-этическим проблемам  науки наряду с защитой ничем  не ограничиваемой свободы исследования представлена и диаметрально противоположная  точка зрения, предполагающая регулировать науку. Все это показывает, сколь  велика роль ученых в современном  мире. Поэтому, действуя с сознанием  своей социальной ответственности, ученый должен стремится к тому, чтобы предвидеть возможные нежелательные эффекты, которые потенциально заложены в результатах его исследований.

       Последняя из надежд человечества, высочайший и  величайший идеал Просвещения - Наука, которая “все сможет” и “все может”, которая “выручит” и  “спасет”, проституируется до конца, и занимается не только косвенной  и скрытой, но и прямой и непосредственно  массовой разработкой самых бесчеловечных  средств научного, научно обоснованного, как говорят сейчас, насилия над  телом и духом человека[5]. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Тезис ценностной нейтральности  науки 

       Основной  вопрос этики науки — проблема соотношения научного познания и  ценностного мышления.

          Существует распространенная точка  зрения, называемая тезисом ценностной  нейтральности науки. Она состоит  в утверждении, что научная  деятельность сама по себе  безразлична к ценностям. Поэтому  ценностные суждения о науке  касаются не ее самой, а различных  внешних факторов. С этой точки  зрения ответственности за применение  науки в деструктивных целях  (или с непредвиденными деструктивными  последствиями) подлежат другие  сферы общественной жизни —  власть, промышленность, бизнес. Тезис  ценностной нейтральности восходит  к известному принципу Д. Юма,  согласно которому утверждения  о том, что существует, и утверждения  о том, что должно быть, —  логически разноплановы; из суждений  о фактах не следуют какие-либо  суждения о должном. Другим выражением тезиса ценностной нейтральности является заявление о том, что наука имеет только инструментальный смысл, т.е. занимается только средствами, а вопросы о целях и смысле человеческих действий следует относить к совершенно другим областям — религии, философии, этике и т.п.

          Будучи последовательно проведенным,  тезис ценностной нейтральности  науки должен был бы обеспечить  полную автономию науки и освободить  ученых от обсуждений этических  вопросов. Но этот тезис является  дискуссионным. Существует ряд  аргументов против него.

          1. Сам этот тезис возник лишь  относительно недавно в связи  со становлением большой науки  и вовлечением ученых в широкомасштабную  модернизацию общества. Этот тезис  стал своеобразным идеологическим  прикрытием, позволяющим эксплуатировать  научное познание в самых различных  (в т.ч. морально неприглядных) целях. Если же подойти к  науке исторически, то оказывается,  что, наоборот, становление науки  Нового времени было тесно  связано с нравственными принципами, В этом плане интересны исследования  Л.M. Косаревой, показывающие, что  сама новая наука стала возможной  при наличии нравственно самостоятельной  личности с высокоразвитым самосознанием.

          2. Принцип Д. Юма весьма уязвим. Многократно продемонстрировано  С. Кэвеллом и другими, что существуют контексты, для которых характерно переплетение нормативных и описательных утверждений. Ссылки на факты вполне могут использоваться в моральных дискуссиях. Так, Р. Хеар подчеркивает, что факт может быть основанием для этических рассуждений для всякого, кто принимает некоторый моральный принцип, из которого в соединении с фактами может быть логически выведено моральное суждение.

          3. Само научное познание насыщено ценностными установками, ведь когнитивные регулятивы тоже в некотором смысле могут считаться параметрами ценностного мышления. О значении ценностей для деятельности научного сообщества уже говорилось ранее; так, сама научная рациональность регулируется когнитивными ценностями, такими как простота, проверяемость, широкая применимость.

          4. Не соответствует действительности  отождествление ученого с неким  абстрактным субъектом чистого  познания. На самом деле ученый  не компьютер, он не может  быть запрограммирован на узкокогнитивную деятельность. Профессия ученого — многопланова (§ 6.1); он выступает не только как исследователь, но и как преподаватель, эксперт, просветитель, общественный деятель и т.п. Никто не освобождает его от общечеловеческих обязанностей гражданского и нравственного характера.

          5. Сама попытка выстроить концепцию  ценностной нейтральности не  только в науке, но в любой  области человеческой деятельности (т.е. рассуждения в терминах  “я всего лишь чиновник”, “я  всего лишь солдат”, “я всего  лишь ученый” и т.п.) морально  неприемлема. На самом деле  она всегда маскирует собой  попытку добиться какого-то привилегированного  положения в виде некоей ограниченной, суженной ответственности перед  обществом.

          6. Инструментальное мышление не  может быть строго изолировано  от рассмотрения целей и ценностей.  Если даже допустить, что это  возможно в отношении достаточно  узких вопросов, то применительно  к столь широкому предприятию,  каким является научная деятельность  в целом, это допущение не  срабатывает. В ходе научного  познания происходит взаимное  вовлечение различных уровней  обсуждения, в т.ч. и ценностного  уровня, и их взаимная корректировка.  Кроме того, концепции, пытающиеся  изолировать чисто инструментальное  мышление, сами неявно опираются  на ценностные суждения (например, на такое: вполне оправдано  то, что, разрабатывая средства, не  стоит задумываться о целях).

          7. Научный и этический разум  не отгорожены непреодолимой стеной. Именно разум является их общим знаменателем. Принципы и предпосылки любого рационального рассуждения универсальны, вне зависимости от того, обсуждается теоретическая или практическая проблема; моральные вопросы, как и когнитивные, тоже подлежат рациональному обсуждению и обоснованию, по мнению КО. Апеля, Ю. Хабермаса, Р. Хеара и др. Поэтому рациональность в расширенном смысле совмещает обсуждение как познавательных вопросов, так и их этического контекста.

          Крупный ученый — талантливый  и увлеченный исследователь, отдающий  себя без остатка науке и  в своих исследованиях, и в  подготовке научной молодежи, —  это, как правило, человек духовно  развитый, мыслящий, с широким кругозором. Моральное разложение находит  благодатную почву там, где  нет духа настоящей науки, где  царствует бездарность и праздность.

          Итак, если мы отвергаем тезис  ценностной нейтральности науки  как исходный принцип, противодействующий  этическому анализу научного  познания, то далее открываются  содержательные перспективы рассмотрения  и решения различных социальных, нравственных и прочих проблем,  связанных с научным познанием. 
 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 

       Да  мы понимаем наука опасна. Влияние сциентизма и рационализма настолько велико, а экспансия их так сильна, что они ворвались и бесчинствуют на исконно чужих, никогда не принадлежащих им территориях ; религии (дело дошло до “моделирования бога”), этики (“прикладное моралеведение” освобождает человека от решений, “по совести”), эстетики (информационные теории прекрасного и картины которые надо “решать”) - не говоря о собственно познании.

       Последствия деятельности в биологии, генной инженерии  и медицине не менее опасны, чем  в ядерной физике. Представляется, что пафос озабоченности судьбой  человека надо переместить от “познания” к контролю над этим познанием. Попытки разделить исследования живого по степени угрозы людям, как известно, предпринимались, часть работ по инициативе наиболее ответственных и человеколюбивых ученых была запрещена, но настоящей морально-политической поддержки и общественного резонанса эта внутринаучная позиция не получила, что-то аналогичное борьбе за контроль над атомной энергией или экологическому движению в отношении научно-технического вмешательства в жизнь нет. Сколько нибудь осмысленной биополитики не существует, и все процессы здесь развиваются стихийно.

       Нужно широкое биополитическое движение, сходное с экологическим, но перенесенное на почву телесно-духовного бытия человека. Основная цель биополитического движения - борьба с безответственным вмешательством науко-техники в человеческую природу, защита ценностей жизни и гуманизма. Духовно-практические потребности необходимо рассматривать, как точку отсчета при биополитической экспертизе научно-технических проектов. Это предполагает, что и в свободных дискуссиях, и при официальных рекомендациях на первый план выйдут не столько теоретико-методологические, а экзистенциально-этические аспекты проблем: естественного и искусственного, жизни и смерти, здоровья и болезни, соотношения вечных “понятий” и исторической “меры” человека, коэволюции с миром машин, вопросы биоэтики в предельно широком (вплоть до отношения ко всему живому) и в самом узком (отношения к самому себе) смысле[6].

       А нравственное состояние современного научного развития, не более чем  частный случай и эпизод общего нравственного  состояния современного мира, один из многих, общего духовного кризиса, общей неспособности нашего мира к производству каких бы то ни было здоровых плодов.

       Ссылаясь  на Священное писание, можно сказать, что человек отведал плод с  древа познания, прошел через вавилонское  столпотворение, где каждая дисциплина говорит на своем собственном  языке, непонятном для других, и оказался на ковчеге коммерции, обреченном на катастрофу. Будем надеется на лучшее разумение, на лучшее взаимопонимание для безопасного плавания на борту нашего общего ковчега, надеясь, что он не закончит свое путешествие как корабль дураков. 

       СПИСОК  ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 

1, Лазар М.Г. Этика науки. ЛГУ, - 1985. 125 с.

2. Медянцева М.П. Ответственность ученого как социально-этическая проблема. Казань, - КГУ, - 1973, 174стр.

3. Фролов И.Т.и  др. Введение в философию, - 2 т.,- М.-Политиздат,-1989.

4. Фролов И.Т.  Философия и история генетики: поиски и дискуссии. - М. -Наука,-1985.

5. Докинз Р. Эгоистичный ген. - М. - Мир.-1993.

6. Ичас М. О природе живого: механизмы и смысл. -М. - Мир.- 1994