Философия истории Н. А. Бердяева и проблема смысла истории

Обращение  к реальной жизни,  к историчности личности особенно сильно раскрывается в контексте "экзистенциального персонализма" Бердяева. Главное для философа - не подменять настоящую жизнь  идеей жизни. Жизнь абсолютна  в том отношении, что она непосредственна. Для того чтобы быть к ней причастным, не требуется какой-либо идеи жизни, какого-либо опосредующего звена, модели. Так же как для причастности к  истории не требуется чего-либо вне  самой истории. История, как и  жизнь - это то, что уже случилось; то, по отношению к чему человек  всегда "внутри". Невозможно "устранить" себя из мира, и даже в самопожертвовании  человек утверждается в мире, а  не просто отказывается от него. "Жизненность" истории и общества означает удержание  бытия в таком мире, где возможно самоутверждение в самопожертвовании. Смерть как некая конечная возможность  действительно дополняет совокупность возможностей любой ситуации. Особенность  утопизма в том, что он хочет создать  мир, где самопожертвование не просто возможность, а необходимость. Эта  попытка "обойти" свободу, свободное  решение личности есть, в конечном счёте, истолкование свободы как  правильности, адекватности. Но личностный поступок - это нечто принципиально  иное, нежели правильное действие, чему судьба Христа - первый пример. Торговля о цене жизни неуместна в любых  ситуациях, и каждый из нас во всей непосредственности ощущает бесценность  своей жизни даже вопреки её "ничтожности". Утопизм же есть оценивание жизни  на её идейность, а личности - на её разумность. Такова логика традиционализма, как  мы ее находим в работах Н. Бердяева.

Еще одна очень важная тема философии истории Бердяева –  это размышления о том, как  соотносятся время и вечность. Дело в том, что, по Бердяеву, все мы живем не в каком-то одном времени, а, по меньшей мере, в трех: раз человек является существом природным, социальным и духовным одновременно, то и времени для него существует тоже три - космическое, историческое и экзистенциальное. Бердяев даже нашел геометрический образ для описания каждого времени - круг, линия и точка. У космического времени - природная закономерная логика круговорота, оно оперирует не днями и годами, а эпохами, тысячелетиями. Историческое же время идет по прямой и оперирует меньшими временными категориями. Но наиболее значительные события совершаются во времени экзистенциальном, именно в нем происходят творческие акты, свободный выбор, формируется смысл существования. Для него относительна длительность события: иногда день для человека более значителен и долог, чем десятилетие, а иногда и год промелькнет незаметно.¹⁹

Анализируя «Смысл истории», можно увидеть, что сама история  у Бердяева - дискретна, в ней зияют  провалы исторических катастроф, оборвавших существование великих культур. Впрочем, каждая погибшая культура, согласно концепции Бердяева, способна воскреснуть: она оживает, когда к ней в  своих творческих исканиях обращаются люди иных эпох, иных культур, когда  они в поисках смысла жизни  «переносят свою духовную судьбу во все  великие эпохи»;²⁰ судьба христианства, более того — судьба человеческого мира вообще для Бердяева зависит от нравственного выбора отдельной личности, способной своим духовным усилием связать распавшуюся связь времен. Последовательный исторический оптимизм, как можно констатировать, приводит религиозного мыслителя к отрицанию личности; последовательный исторический пессимизм приводит к тому, что личность с ее духовной судьбой мыслится как единственно важное и ценное в истории.

Начавшись, история человечества, по мнению Бердяева, - должна будет закончиться. В противном случае, при предположении  «дурной бесконечности»  мирового процесса, считал Бердяев, в истории  не было бы разрешения, перехода в другое состояние, выхода из несовершенства в  полноту вечной жизни. Эсхатологические мотивы, обостренное ожидание завершения этого падшего мира многое объясняют  в философии истории Бердяева и прежде всего то, почему, живя в  такое «вулканическое» время, он был достаточно равнодушен к политическим оценкам, прогнозам и тому подобным «частностям».²¹

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Проблема смысла истории.

Бердяев заметил, что в  развитии каждой культуры есть определенная цикличность. Например, культура Греции имела свою «эпоху просвещения», очень  похожую на ту, что пережило человечество в восемнадцатом веке: это период, когда в Греции преобладали взгляды  софистов. Эпоха просвещения - это  такая эпоха, когда человек ставит себя и свой разум выше всех тайн бытия. Начало девятнадцатого века –  эпоха романтизма оказалась ближе  всего к пониманию истории, она  предлагала переосмыслить то, что  отвергала эпоха просвещения. Самой  вредоносной, с точки зрения исторической философии, оказалась эпоха реформации. Все христианство основывается на священном  предании, историческая критика стала  его разрушать; она разрушила  священное писание. Она, не сумев  познать тайну христианства, начала ее критиковать. В итоге получились лишь обрывки истории, сплошное разоблачение святынь.

Н.А. Бердяев предавал большое  значение мифу, он считал, что миф  всегда играл особую роль в истории. История и есть миф. Миф – не выдумка, а события, сохранившиеся  в народной памяти. Исторические мифы имеют огромное значение, в мифе содержится передающийся в народной памяти рассказ не только об истории (событиях, фактах, датах), но и о роли человека в истории. Историю нужно  рассматривать в совокупности с  человеком: нельзя выделить человека из истории, нельзя выделить историю из человека. Правильно понять историю  можно лишь осознав равенство  между своей собственной исторической судьбой и судьбой человечества. Но это не значит, что миф не стоит  критиковать с исторической точки  зрения, Бердяев лишь указывает на его внутреннюю ценность, он говорит, что в предании содержится символика  судьбы народа.

Лейтмотивом бердяевских  размышлений стала тема исторического  сознания у разных народов. Греки  понимали мироздание статически, не принимая исторического процесса: ни у одного из великих греческих философов нет философии истории. Для них мир цикличен и всё в нем повторяется, их сознание устремлено не к будущему, а к прошлому. Идея исторического внесена евреями. Их сознание изначально мыслило историю не как замкнутый круг, их историческая идея посвящена тому, что в будущем должно свершиться какое-то событие, которое разрешит историю. Такое восприятие исторического впервые появляется в еврейском сознании, так что философию истории надо искать не у греков, а в истории Израиля. Народ не узнал в Христе Мессию, отверг его, - это и есть ключевой факт, который делает еврейство осью всемирной истории. Еврейская религия есть откровение Бога в истории, как язычество есть откровение Бога в природе.

Бердяев считал, что в  эллинском мире никогда не было настоящей  свободы - форма всегда была важнее содержания: в политике, искусстве, философии. В христианском же сознании, раскрылась свобода зла, без которой  нельзя понять исторического процесса, так как мир бы начался не с  начала, а с конца – с безмятежного и совершенного царствия Божьего. Здесь  философия очень связана с  эсхатологией - без идеи исторического  завершения нет восприятия истории. Греческое понимание добра никак  не связано со свободой, а христианство утверждает свободу добра. Оно говорит, что только добро, творимое свободно, настоящее.

В еврейском народе впервые  была создана возможность для  философии истории, но сама философия  истории, как область духовного  познания и как форма восприятия мира, свойственна только христианству. Оно дало идею однократности и  неповторимости событий. Христианская история человечества отличается от истории языческого мира тем, что  в ней произошел какой-то сдвиг: человек стал освобождаться и  от демонов природы, и от подавленности  Богом, который раньше воспринимался  как далекая и грозная сила, контакт с которой опасен для  человека.

Бердяев в своем труде  рассуждает о важнейших, по его мнению, эпохах человечества. В эпоху средневековья  царствовал аскетизм: духовные силы человека не растрачивались, а концентрировались. Это и дало возможность эпохе  возрождения стать такой плодовитой. Весь Ренессанс был подготовлен  Средневековьем. В эпоху возрождения  ищут новые формы: с одной стороны, возвращаясь к античности, а с  другой – обращаясь к природе. Современные историки признают, что  Ренессанс есть столкновение двух начал  – христианского и языческого. В эту эпоху не просто повторилось  античное творчество, оно как бы выразилось в новом содержании. Гуманизм завершает Ренессанс. Даже из названия видно, что гуманизм ставит человека в центр. Но это течение отрицает, что человек есть образ и подобие  Божие. Он возносит человека и одновременно его принижает, отрицая его божественную природу. Парадокс – эпоха возрождения  началась с того, что человек обратился  к природе, стал искать в ней вдохновение, совершенные формы. Но дальнейшее развитие ренессанса и гуманизма оторвало человека от природы так, как никогда  раньше.

Гуманизм переходит в  антигуманизм. Чтобы это доказать, Бердяев анализирует двух очень  разных философов, двух людей, имеющих  разные взгляды на мир, один из которых  размышлял о вершинах индивидуальной духовной культуры, другой – о социальной среде и массах. Фридрих Ницше  и Карл Маркс. У Ницше конец  гуманизму кладет идея сверхчеловека. Здесь человек воспринимается как  стыд и позор во имя сверхчеловека. Он отрицает идею христианства о ценности человеческой души. Видна потребность  в сверхчеловеческом. Маркс тоже воюет против гуманистических идей: он насаждает жестокость. Жестокость к человеку, к ближнему, во имя  создания «сверхчеловеческого» коллективизма.

Конец Ренессанса связан также  с процессом демократизации. Вхождение  культуры в массы и масс в культуры отрицательно на ней сказывается. Бердяев  считает, что и гуманизм и ренессанс  по своей природе аристократичны: Людовик XIV говорил, что государство – это он. Революционный народ тоже сказал, что государство – это он, но это совсем разные вещи.

Еще одна важная проблема, поднятая Бердяевым в этом произведении – отношения человека и природы. Бердяев говорит, что природа и во времена христианства страшила людей – за взаимодействие с природой человека могли признать черным магом. Христианство отвернулось от природы. Как следствие – природу стали механизировать, она больше не являлась живым организмом. Раньше ритм жизни человека соответствовал природному, теперь же произошел резкий переход к машинному укладу жизни. Природа постепенно покоряется человеку, и это изменяет его самого. Машина становится посредником между человеком и природой. Она помогает человеку покорять природу, но при этом и покоряет человека, давая ему не только свободу, но и делая зависимым. В «Смысле истории» Бердяев только лишь обозначил эту проблему, варианты ее решения он предложил в одной из своих статей, посвященных этой тематике, гораздо позже – в сороковых годах.

Варианты он видел следующие:

• человечество погибнет в атомной войне, столкнутся капиталистический и социалистический лагеря;
• будет введен всеобщий тоталитарный режим, управляемый государством с помощью машин;
• человек внутренне преобразится. Дух победит технику, человек перестанет относиться к природе потребительски, изменится отношение человека и к природе и к окружающим людям.

Бердяев считал, что третий выход из перечисленных и будет  истинной победой культуры.

Бердяев в своей книге  «Смысл истории» рассмотрел разные эпохи  в жизни человечества. По его мнению, ориентироваться стоит на эпоху  возрождения: время творческого  подъема, когда человек был повернут к христианству, и одновременно с  этим, черпал силы в природе. Но для  того, что бы настал Ренессанс, нужно  повторить Средневековье: жить аскетично, дабы собраться с силами. В этом Бердяев видел будущее России.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение.

Историософская тематика пронизывает традицию русской мысли  с момента ее становления и  до настоящего времени. Размышления  о судьбах человечества, попытки  увидеть внутреннюю логику смены  эпох, страстная жажда постичь  смысл истории собственной страны, — все крупные русские мыслители  в той или иной мере отдали дань этим «вечным вопросам»; проблемы, которые, казалось, нашли убедительное решение  в творчестве властителей дум  прошлого, спустя десятилетия вновь  вставали перед их потомками, требуя новых, адекватных времени решений. Вот почему бердяевский «Смысл истории» остается актуальным и по сей день.

Н.А. Бердяев строил свою философию истории на основе христианского  вероучения; смысловым центром модели исторического процесса для него было рождение и историческое развитие христианства. Кроме того, философ, исповедуя православие, рассматривал христианство как целостность, понимая  его в экуменическом ключе 

В своей работе Бердяев  отрицает Просвещение, обвиняя его  в разрушении культуры и традиций исторически сложившихся обществ. «Эпоха просвещения, - отмечает он, - есть такая эпоха в жизни каждого народа, когда ограниченный и самонадеянный исторический разум ставит себя выше тайн бытия, тайн жизни, тех божественных тайн, из которых как из своих истоков исходит вся человеческая культура и жизнь всех народов земли. И вот в эпоху "просвещения" начинается постановка человеческого разума вне этих непосредственных тайн жизни и над ними. Для этих эпох характерна попытка сделать малый человеческий разум судьей над тайнами мироздания и тайнами человеческой истории. При этом, конечно, человек выпадает из непосредственного пребывания в историческом. Эпоха "просвещения" отрицает тайну исторического. Она отрицает "историческое" как специфическую реальность. Она его разлагает, производит над ним такие операции, что оно перестает быть той первоначальной целостностью, которая и делает его "историческим". Она разобщает человеческий дух и человеческий разум с "историческим"».²²

История, - по Бердяеву,  - это  путь к иному миру, значит, задача истории разрешима лишь за ее пределами, в сверх-истории, в вечности. Если не понимать ограниченности истории, то «нельзя не придти к самым пессимистическим, безнадежным результатам, потому что, с этой точки зрения, все попытки разрешения всех исторических задач во все периоды должны быть признаны сплошной неудачей. В исторической судьбе человека, в сущности, все не удавалось и есть основание думать, что никогда и не будет удаваться. Не удался ни один замысел, поставленный внутри исторического процесса. Никогда не осуществлялось то, что ставилось задачей и целью какой-либо исторической эпохи... Если взять исторический процесс в целом, то коренной неудачей, которая этот процесс поражает, нужно признать, что в нем не удается Царство Божие...».²³